– Если я захочу попасть к тебе в комнату, то просто сломаю его.
Я провалилась в собственную одежду, съежившись.
– Это моя комната.
Он снова взмахнул топором, рассекая дерево. Папа отодвигал эти заросли, образуя тропинки, прокладывая линии видимости, обрубая низкие ветви, которые плакали смолой и древесным соком. Он убирал из нашего леса все эти дикие джунгли, по одному дереву за раз, и устанавливал растяжки, по которым было видно, пробирался ли сюда кто-то. Он шагал по этому миру, полностью забаррикадировавшись внутри себя, и все мы были его врагами. Я, мама, Сефи, ежевика и кустарник.
Топор поднимался и падал, поднимался и падал, сминая листья и яркую землистую мякоть, мокрая древесина сопротивлялась, но затем наконец уступала его безжалостному напору.
Я никогда снова не заговаривала о замке.
Глава 32
Мне пришло в голову встретиться с Фрэнком, когда мы с родителями устроили себе обеденный перерыв под липой, и стоило этой мысли возникнуть, я сразу почувствовала, что так и стоит сделать. Нам нужно было выяснить, что происходит с мальчиками из Впадины. Никто не должен всё время жить в страхе, даже парни не с той стороны дороги. Я с жадностью проглотила свою еду и ушла в туалет. Мама с папой скоро закончат есть, но если я сразу же позвоню Фрэнку, то смогу узнать, свободен ли он, до того, как папа пойдет в дом.
Я забежала в свою комнату, чтобы взять номер Фрэнка, и бросилась вниз по лестнице, перепрыгнув внизу сразу через три ступеньки. Сняв телефонную трубку, я набрала четыре цифры. Отсюда мне был хорошо виден папа. Он наклонился, чтобы поцеловать маму, держа в одной руке всю грязную посуду. Со мной он был весь такой раздражительный, но зато хотя бы с ней нежничает.
– Алло?
– Привет, Фрэнк! Это Кэсси. Не хочешь сегодня погонять на великах?
– Не могу. У меня дела по дому.
– А завтра?
Папа перестал целовать маму и вальяжно зашагал к дому.
Фрэнк отвечал слишком долго.
– Мои родители не хотят, чтобы я поздно гулял, – наконец проговорил он.
Сетчатая дверь скрипнула. Папа шагнул на веранду.
– Мы поздно и не будем, встретимся днём.
– Может быть…
Ещё четыре секунды, и папа будет стоять на кухне, свирепо глядя на меня, спрашивая, с кем это я разговариваю, и не разрешит мне никуда пойти, как только узнает, что это мальчик.
– Отлично! Я зайду завтра, и мы сможем обсудить детали.
Я швырнула трубку на рычаг как раз в тот момент, когда появился папа.
– Кто это был?
– Мистер Коннелли попросил меня помочь продать попкорн для поездки оркестра, – соврала я. – Можно мне завтра к нему поехать?
Он изучал моё лицо, шмыгая носом.
– Если только сделаешь все свои дела.
– Я специально пораньше встану. Спасибо, пап! – Я проскользнула мимо него до того, как он успел бы передумать. – Пойду дальше работать. Встретимся у тропинки.
– Стой.
Моя кожа покрылась мурашками. Я повернулась к нему лицом. Папа смотрел на меня слишком твёрдым взглядом.
– Мы сегодня уже достаточно поработали.
Я молча стояла, словно под прицелом.
– Вымой всю посуду. Мы с твоей мамой поедем в алкогольный магазин. И заберём твою сестру по дороге назад. – С виду в его словах не было ничего такого, но за ними ревел монстр.
Я кивнула. Должно быть, что-то произошло на вечеринке, и это было ещё хуже, чем обычно. Папа схватил свою рубашку и ключи от фургона. Он вышел обратно на солнцепёк и взял маму за руку. И только когда фургон выехал с подъездной дорожки, меня перестало бросать в дрожь.
И только потом я поняла, что в моём распоряжении был целый дом! Такое очень редко случалось. Я быстренько помыла посуду, гадая, хватит ли мне времени выпить холодного чая и почитать «Цветы на чердаке», которую я наконец-то дождалась в библиотеке.
Я почесала укус комара и понюхала свои подмышки. Стоило сначала сходить в душ: я уже пару дней не мылась. Я побежала в свою комнату, чтобы взять любимый белый сарафан с красной и тёмно-синей отделкой на подоле. Я всегда брала с собой в душ одежду. Я видела в сериалах, как девушки шли из ванной в спальню только в полотенце. Это был не тот дом, где можно было бы так сделать.
Войдя в ванную, я заперла дверь, хотя была дома одна. Из моих волос торчал лист. Я вытащила его, бросила в мусорку и расплела косы. Наша вода была настолько жесткой, что мне нужно было расчесать волосы перед душем, потому что после это уже не представлялось возможным.
Плюхнувшись на туалет, чтобы пописать, я позволила своим шортам и трусам сползти до лодыжек и, как всегда, проверила, нет ли у меня на белье пятен крови. Ничего, кроме старой доброй стёртости у швов. Я сбросила шорты с трусами на пол, выскользнула из своей футболки с кока-колой и направилась в душ.
Краны пронзительно завизжали, когда я их повернула, и в ноздри мне ударил резкий запах воды. Когда температура стала приемлемой, я шагнула внутрь, позволяя воде забрызгать моё лицо, прежде чем просунуть внутрь голову, держа раненую руку по другую сторону двери душа. Вода барабанила по моей шее. Здоровую руку я положила на грудь, прикидывая, не выросли ли за это время у меня сиськи. Ребята в автобусе говорили, что когда они больше ладони, то это не круто, но я не знала, по чьей руке они меряют.
Я посмотрела на мамину бритву с чёрной ручкой. Она запретила мне бриться до окончания школы. Она сказала, не надо торопиться взрослеть, что волосы на теле – это естественно, и примерно тогда я и перестала слушать. Сефи начала бриться прошлым летом, и ее ноги были гладкими и идеального кремового цвета. Может, я просто побреюсь сверху, чтобы мама ничего не заметила, если только не увидит меня в купальнике. Она всё равно почти не брала нас купаться.
Я схватила бритву. Первый взмах был таким приятным. Бритва прочертила чистую дорожку прямо сквозь мои длинные тёмные волосы на бёдрах. Через несколько минут у меня уже была чисто выбрита целая четверть ноги. Остановиться будет просто безумием.
Я наклонилась, чтобы побрить всё остальное.
Тогда-то я и услышала над головой шум вертолёта. Мой желудок сжался. У Сент-Клауда была армейская база, но они никогда не летали так далеко. Я надеялась, этот шум не означал, что напали на ещё одного мальчика, на мальчика, который жил поблизости.
На мальчика вроде Фрэнка.
Я потрясла головой. Фрэнк был в безопасности. Мы же живём за городом.
Я провела бритвой рядом с левой коленкой, нажала и потянула точно так же, как делала это на бедре. Я почти достигла икры, когда пошла кровь, шокирующе красная на фоне чистой кожи. Было не больно, пока туда не попала вода, но после я почувствовала самую сильную, самую чистую боль, которую когда-либо испытывала. Я выпрыгнула из-под воды. Из моей лодыжки хлынула кровь. Бритва содрала полоску плоти длиной с мой мизинец. Я постучала бритвой по краю ванны, пока кожа не отвисла и не смылась в канализацию. Кровь всё ещё текла, ярко-красная на лодыжке, розовая, когда она приближалась к смыву.
Почему кровь не останавливалась?
Я начала волноваться, что умру от потери крови и папа найдёт меня голой в ванной. Я выключила краны и высунулась из ванны так далеко, как только могла, пока мои пальцы не коснулись края туалетной бумаги. Мне удалось оторвать от нее комок, которым я и накрыла лодыжку. Мать честная, как же мне хотелось, чтобы тут была Сефи, тогда я бы спросила её, что делать. Возможно, мне уже скоро понадобится переливание крови.
Сефи.
Я всё ещё не знала, куда она ушла ночью на той вечеринке.
Глава 33
– Сефи?
Она не хотела разговаривать вчера днём, когда мама с папой привезли её домой. Сказала, ей надо учиться, и не проявила никакого интереса к моей травме от бритья. Она закрылась в своей комнате до ужина, спустилась вниз, чтобы поесть и умыться, а потом сразу же пошла обратно.
После этого мне снились самые страшные сны в моём шкафу, какие-то лесные призраки и руки, хватающие меня. Я не выдержу ещё одной такой ночи, поэтому поставила будильник, чтобы проснуться с утра и поймать ее перед отъездом. Я стояла перед ванной, уперев руки в бока, говоря тихо, ведь мама и папа всё ещё спали. Я услышала журчание воды, а затем звук её плевка.
– Что? – наконец ответила она.
– Как летняя школа?
Она рывком открыла дверь. Её лицо чуть опухло от сна.
– Я же вчера сказала. Нормально.
– Я сегодня буду кататься на велике с Фрэнком. Может, мы заедем в школу и поздороваемся с тобой.
Она передёрнула плечом.
– Как хотите.
Я потянулась к ней, но остановила руку в нескольких миллиметрах.
– Куда ты пропала ночью на папиной вечеринке?
Вот оно, наконец-то произнесённое вслух. Её глаза метнулись вбок. Я не знаю, что я в них увидела. Вину? Страх? Она пошла к зеркалу в ванной, а я за ней.
– Я пошла спать.
– Нет, неправда. Я там проверяла. А потом прошла по всем тропинкам.
Она провела расчёской по волосам, глядя на своё отражение. Её губы как будто опухли, и мешки под глазами были тёмными, как синяки.
– А ты вернулась ко мне в комнату, когда проверила тропинки?
– Нет.
Что-то изменилось в ее лице, и она внезапно снова стала моей Сефи.
– Тогда мы просто разминулись, глупышка! Я сама прошлась по тропинкам, собрала мусор, а потом пошла спать.
Я искала какую-нибудь брешь в её аргументе, но так и не нашла. Но это не меняло того факта, что она откровенно врала.
– Думаю, у одной из фермерских кошек был помёт. Не хочешь потом помочь мне найти котят?
– Конечно. Может быть. – Она явно собиралась закрыть дверь. – Мне надо уединиться, Кэсс. И собраться.
Я целую минуту стояла у закрытой двери, глядя на раскрашенное дерево и гадая, куда же подевалась моя сестра. Она до сих пор даже не спросила о моей перевязанной руке. Маленькая, но твёрдая часть меня уже понимала: стоит учиться жить одной.
– Мне кажется, я не нравлюсь твоему отцу, – сказала я.