Фрэнк, пыхтя, взбирался на холм на своём BМХ – самом красивом велосипеде, который я когда-либо видела. Если бы рыцарь-убийца драконов приехал к принцессе на велике, то на этом, с такой сверкающей хромированной рамой. Между спицами был вклинен пиковый валет, поэтому, когда Фрэнк катался, звук был похож на колесо рулетки. Он сказал, что родители его купили, чтобы он не чувствовал себя так плохо из-за переезда в это захолустье. Я подумала, что это была честная сделка, хотя даже такой велосипед не был создан для чудовищного холма, на который нужно было подниматься, чтобы въехать в Лилидейл, независимо от того, с какой стороны ехать.
– Он со всеми себя так ведёт, – сказал Фрэнк, вставая на педаль – так люди делали, когда вот-вот готовы были сдаться и пойти пешком.
– Но твоя мама вроде бы мне обрадовалась.
Фрэнк слез с велосипеда и повёз его в сторону гудрона, его лицо раскраснелось от яркого послеполуденного солнца. Я застала его с отцом в обеденный перерыв после работы в поле. Тот не хотел, чтобы Фрэнк уезжал со мной, но мама настояла. Она стала в два раза настойчивее, когда я объяснила, что мне нужна помощь в продаже попкорна для поездки оркестра в следующем году.
– Тебя ужасно волнует, что о тебе думают другие, – сказал Фрэнк, тяжело дыша.
Я тоже спрыгнула с велика и пошла за ним. Мне стоило беречь руку, хотя благодаря волшебной мази раны уже покрылись струпьями. Я обратилась к капюшону на затылке Фрэнка:
– Почему твои родители не выпускают тебя вечером?
Мальчик остановился и повернулся, чтобы посмотреть мне прямо в лицо.
– Шутишь, что ли?
Мы почти добрались до вершины холма. Округ Стернс раскинулся по обе стороны от нас, как одеяло, фермерские дома и амбары были посажены посреди квадратных участков кукурузы и бобовых, вдалеке виднелось озеро Корона, изгибались болота и ручьи. Летом в Миннесоте есть сотня оттенков зелёного – светлый, как сельдерей, тёмный, как изумруды. Представить сложно, что у одного цвета может быть так много разных видов.
Я надулась, защищаясь:
– Если ты имеешь в виду тех парней, на которых напали, то можешь не волноваться. Это всё какие-то разборки во Впадине, которые пошли наперекосяк. – Я поняла, что повторяю слова сержанта Бауэра. Мне это не понравилось, и я попробовала ещё раз. – Или нет, и мы с тобой сможем выяснить, что происходит. Прямо как Команда-А.
– Разборки во Впадине?
Я ускорила шаг, чтобы идти рядом с ним. Запах распускающихся деревьев щекотал мне нос.
– Впадина – это район по другую сторону железнодорожных путей. Это там, где… – Я едва удержалась, чтобы не сказать «плохие ребята». – Это там, где околачиваются типа «крутые» парни.
Фрэнк пожал плечами и шагнул ближе ко мне, когда мимо пронеслась машина, поднимая гравий с противоположной обочины.
– Что бы это ни было, мама не хочет, чтобы мне что-то угрожало. Она прочитала в газете, что детям нельзя гулять по ночам. Да и вообще, парни в вашем городе странные.
– Теперь это и твой город тоже. – Волна жара ударила мне в грудь. Мошки, от которых мы бежали, догнали нас и теперь роились над нашими головами. – И в каком смысле «странные»?
– Некоторые из них напоминают мне оборотней. Как будто их укусили и теперь они обращаются. – Он откинул голову назад и завыл.
– Хватит! – сказала я, но мне было смешно. – А разве в вашем городе не было так же? Раз там тоже похищали мальчиков?
Он пожал плечами.
– Наверное. Мои родители тогда очень много ссорились. Я в основном только об этом и думал.
Я остановилась.
Он прошёл ещё три шага и только потом заметил.
– Что? – спросил он, оборачиваясь, чтобы уставиться на меня, щурясь на солнце.
– Ты только что рассказал мне про свою семью. – Папа бы по-настоящему разозлился, если бы я так поступила – рассказала бы хоть что-то из нашей семейной жизни.
– И? – снова спросил он, ожидая моего объяснения.
Вместо того чтобы ответить, я наслаждалась тем теплом, которое возникло вместе с его словами, той нитью, соединяющей меня с ним. Фрэнк чем-то со мной поделился. Я сделаю то же самое.
– Кстати, а ты знаешь учителя музыки, мистера Коннелли?
– И? – повторил Фрэнк. Он так и не сел на свой велосипед, хотя мы уже были на вершине холма.
– Два дня назад я была у его дома с друзьями. Я увидела там Краба. Парня, на которого напали.
Фрэнк просвистел.
– Думаешь, это он на него напал?
Это приходило мне в голову. Но из уст Фрэнка – того, кто не знал, какой мистер Коннелли крутой, дружелюбный и просто хороший, – это звучало как полная чушь.
– Не, – протянула я. – Думаю, он просто пытался помочь Крабу. Может, уговаривал присоединиться к оркестру.
Я была благодарна Фрэнку за то, что он не стал дальше задавать вопросы, потому что хотя я и не верила, что мистер Коннелли напал на Краба, а потом пригласил его к себе домой, но я также не верила, что Краб зашёл туда поговорить о занятиях. Я должна была спросить Краба напрямую. Может, мы сегодня его выследим.
Мы вскочили обратно на велосипеды и помчались вниз по другой стороне холма, громко крича, когда въехали в город. Нам потребовалось тридцать три минуты, чтобы проехать эти четыре мили на велосипеде. Не рекорд, но и не худшее в истории время.
– Это что, Иви? – Фрэнк стоял на педалях, наклонившись и слегка скосив голову набок. Он кивнул в сторону парка Ван дер Куин.
Я прикрыла глаза от солнца.
– Вроде да.
Рядом играли ещё две девочки, одна качалась рядом с Иви, а другая каталась на горке. Я не знала, были ли они вместе или просто оказались в парке в одно и то же время.
– Две другие девочки будут учиться в твоём классе с осени. Я не помню их имена.
– А мальчиков нет, – заметил он.
– Но ещё рано, – сказала я, просто чтобы не молчать. – Сверни тут направо. Вот в этом белом доме живёт мистер Коннелли.
Фрэнк быстро на меня глянул.
– Я хочу спросить про попкорн. Ты же помнишь, я говорила об этом.
Вообще, у меня была брошюра с попкорном, как и бланк заказа, и на самом деле у нас не было причин заходить к мистеру Коннелли. Но мне нужно было увидеть его при свете, вот и всё. Вот только я не подумала позвонить заранее, и поэтому, когда другой парень вышел из задней двери, прямо рядом со злополучным розовым кустом, и мистер Коннелли обнял его на прощание, я покраснела, как будто только что вломилась в его спальню без приглашения.
Его друг отъезжал от дома, и на лице мистера Коннелли всё ещё играла улыбка, когда его глаза встретились с моими.
– Кассандра?
– Здравствуйте, мистер Коннелли! – крикнула я, а потом въехала на его подъездную дорожку. – Это мой друг Фрэнк. – Мой голос был таким громким.
Мистер Коннелли стоял так спокойно, как будто то, что я приехала сюда с незнакомцем и орала на него, было самым обычным делом.
– Приятно познакомиться, Фрэнк, – сказал мистер Коннелли, когда Фрэнк слез с велосипеда и зашёл на дорожку. – Какой у тебя крутой велик.
Фрэнк распушился, как птичка.
– Спасибо.
Мистер Коннелли улыбнулся.
– В какую школу ты ходишь?
– В Лилидейл с осени, – сказала я, снова вклиниваясь в разговор. – Но он ходил туда пару дней на прошлой неделе.
Мистер Коннелли протянул руку:
– Буду рад, если ты присоединишься к оркестру.
Из дома Коннелли донесся громкий скрежет, и его глаза вспыхнули. Он отдёрнул руку.
– Это моя кошка. Ей надо бы посидеть на диете, но она делает мою жизнь невыносимой, если я её не кормлю.
Я сдерживала улыбку. Это было совсем не похоже на кошку. Я хотела спросить мистера Коннелли про Краба, но не могла, не выдав таким образом, что я никудышная шпионка, которая подглядывала за ним.
– Не хотите зайти и выпить воды? – спросил мистер Коннелли, отступая в сторону. Он звучал обеспокоенно.
Я подняла брошюру, которую сунула за пояс.
– Не можем! Надо же попкорн продавать.
Я смогла заглянуть в коридор позади него и удивилась, увидев кучу безделушек, какие-то краснощекие керамические существа – на столах и полках, построенных специально для них. Это слишком ассоциировалось с домом, построенным, скорее для визитов, чем для жизни, к тому же, наверное, они собирали очень много пыли. В конце коридора стоял метроном, стрелка которого качалась взад и вперед.
Щёлк-щёлк. Щёлк-щёлк.
Я на него указала.
– У вас всегда заведён метроном?
Он оглянулся через плечо, и когда опять повернулся, у него на его лице играла печальная улыбка.
– Однажды учитель музыки – всегда учитель музыки, даже летом. Но нет, я не всегда его включаю. Просто разогреваю для урока Габриэля. Он должен быть здесь с минуты на минуту.
Я громко ахнула. Габриэль. Я уверена, что моя влюбленность была написана на лице мигающим неоновым светом.
– Я помню, что ты тоже хотела брать уроки. Предложение всё ещё в силе, Кассандра.
Я хотела обнять его прямо там за то, что он не спросил меня, почему я только что состроила рожу идиотки.
– Я подумаю, – сказала я, как будто у меня была такая возможность. – Передавайте от меня привет Габриэлю.
– Конечно, – сказал он с улыбкой. На солнце набежало облако, и внезапно я перестала видеть его глаза. – И если вы двое не хотите зайти, то вам надо начать продавать попкорн, не стоит быть на улице после наступления темноты. Только не теперь.
Глава 34
Мы обошли двадцать три дома в Лилидейле. В четырнадцати из них никого не было дома, ещё в семи заявили, что они уже заказали попкорн у других, и в двух попросили заказать смесь карамельного, сырного и обычного попкорна. Стучаться к незнакомцам легче не становилось. Как будто мы просили подачку. Я уже была готова сдаться, когда Фрэнк спросил о еде.
– Я хочу есть. Что у тебя в рюкзаке?
Впервые я почувствовала себя намного старше его.
– Бутерброды с арахисовым маслом и яблоки.
– Мы можем устроить пикник?
Солнце пульсировало, время приближалось к двум часам дня.