– Ой. – Мне не приходило в голову, что мамы могут бросать своих детей, только отцы.
Он потирал один из своих пластырей, как будто оттуда мог вылететь волшебный джинн.
– Это произошло со мной, как и с Крабом и ещё парочкой парней из Впадины. Краб курил у реки, когда его поймали в первый раз. Тедди Милчмен тоже, кажется. А я не мог больше выносить криков в моём доме и убежал. Какой-то мужик схватил меня прямо у входа в парк, где мы вчера встретились с тобой и тем парнем с крутым великом.
Он опустил глаза.
– Прости за это. Мы просто веселились. Мы бы тебя не обидели. – Что-то заиграло у него в глазах, и он рассмеялся. – Но ты всё равно всыпала Крабу. И Уэйну ты тоже ничё так влепила.
Я подумывала спросить, как Краб, но не хотела делать вид, будто мне не плевать.
– Кто тебя схватил?
Лицо Рики стало цвета бумаги.
– На нём была маска. Он ощупал мои карманы. Я думал, что он хотел меня ограбить, но потом он схватил моего дружка. Я пихнул его как можно сильнее, но он только сильнее меня сжал, потирая спереди. Он типа порычал или вроде того, а потом отпустил. – Рики потёр свою шею сзади. – Меня не запихнули в машину, как Краба оба раза или Тедди. Их куда-то отвезли, а потом выбросили, когда сделали своё дело.
Я почувствовала тошноту и дрожь.
– Ты сказал полиции?
– Не-а.
– Почему?
– Сама мне скажи, – ответил он, впервые разозлившись.
Мои щеки вспыхнули. Я вспомнила слова Бауэра на вечеринке. «Да не, это просто мальчишеское дерьмо. От них же сплошные неприятности, от этих парней из Впадины». Копы не верили детям. Особенно детям не из того района.
– Так я и думал, – сказал он, поняв моё выражение лица.
Фильм снова начался. Мы смотрели его несколько минут, а потом Рики снова заговорил:
– Это ещё одна причина, по которой я пришёл сюда. Помимо того, что Уэйн – мой друг, в смысле.
Я вздрогнула. Только всё наладилось, а он хотел снова всё испоганить.
– Я слышал, что твой отец сварщик, – сказал он.
Это помогло мне выбраться.
– Раньше. Теперь он делает скульптуры.
Рики начал делать повторяющиеся жесты большими и указательными пальцами, потирая их друг о друга, как будто держал между ними крошечный хрустальный шарик.
– Я знаю. Но я хочу быть сварщиком. Как думаешь, он бы согласился меня научить?
– Ты пришёл сюда, чтобы узнать, научит ли тебя мой папа сваривать?
– Да! – Он сел прямо и выглядел более взволнованным, чем я когда-либо его видела. – Художественная сварка или обычная. Что угодно, лишь бы я поступил в колледж.
– Тогда попроси Сефи сказать ему. – Мне совсем не хотелось объяснять папе, кто такой Рики или то, что он был у нас дома.
– Ладно, если думаешь, что это поможет – Он снова уставился в телек, но я видела, что его лицо было серьёзным. – Эй, мы все знаем, какая Сефи, но тебе необязательно быть такой.
Мои слова были полны льда.
– Какая она?
– Ты знаешь.
Я знала. И от этого чувствовала одиночество.
– Как долго она такая?
Рики снова почесал нос.
– Не очень долго. С зимы? Но она быстро обрабатывает парней из летней школы. На неё поглядели уже почти все парни из Впадины.
Я снова почувствовала это одиночество, эту глубокую боль, как будто моё сердце сгнило у самых корней. Что-то глухо стукнуло по потолку над головой, а затем послышалось хихиканье.
– Все о ней знают?
– Не знаю. Она обошла весь верхний ярус, прежде чем спуститься к нам. Ты же знаешь, как ведут себя парни.
– Не все. Не Габриэль. – Или Фрэнк, но Рики не узнает это имя.
Рики заржал, согласившись.
– Да, Габриэль никогда не пойдёт к твоей сестре.
Я почувствовала коктейль из самодовольства и стыда. Я больше не хотела говорить о Сефи.
– Как выглядел тот мужик, который тебя схватил? В смысле, помимо маски?
Тон Рики был повседневным:
– Это точно Коннелли.
Воздух застыл в моих лёгких.
– Что?
– Да, мы все уверены, что это Коннелли. Растлитель Честер сто пудово гомик.
Я вскочила на ноги, готовая выкинуть его из дома.
– Даже если и так, это ещё не значит, что он нападает на парней!
Рики потряс головой.
– Дело не в этом. А в метрономе, который он приносит с собой, когда хватает нас. Тедди и Краб слышали это, как и я. Тиканье, как старые часы, когда он тебя трогает, и этот звук ещё хуже, чем то, что он делает руками. Щёлк. Щёлк. Щёлк.
Глава 41
1 июня, 1983
Дорогая Джин:
Пожалуйста, приезжай. Ты мне нужна.
С любовью,
Кэсси
Глава 42
Утром меня встретило небо цвета мандаринового крема и запах гречневых вафель, как это происходит с героями из ситкома. Уэйн и Рики ушли ещё до полуночи, и потом чуть позже вернулись мама с папой, но ещё до восхода солнца. Мама уже приготовила для нас с Сефи вафли, когда мы спустились вниз. Папа улыбался, пил кофе и строил планы. Сефи сразу же уловила это настроение и свободно влилась в него, ведя себя максимально мило.
Но не я. Я подозрительно склонилась над тарелкой с вафлями, облитыми кленовым сиропом.
– Почему у всех такое хорошее настроение?
Папа рассмеялся и, клянусь богом, взъерошил мне волосы.
– Видимо, нам с твоей мамой просто нужно было отдохнуть, Кэсс. У вас всё было хорошо, пока нас не было?
Я сунула вилку в рот и уставилась на широко раскрытые глаза Сефи. Её молчание умоляло меня не начинать ссору. Она заговорила прежде, чем я успела ответить:
– Мы закончили все домашние дела. Вчера я пришла на занятия вовремя и осталась там до самого конца.
Мама просияла.
– Это просто замечательно! Твой папа может отвезти тебя сегодня. – Она выглядела так, словно сбросила в этой поездке как минимум пять тяжких лет. Я немного расслабилась.
– Я тоже сделала свои дела.
– Как там твои котята? – спросил папа. Он никогда меня не спрашивал про кошачью клинику.
– Хорошо, – ответила я, потянувшись через стол, чтобы схватить стеклянный кувшин с молоком. – Змейка недавно родила, но я не могу найти котят. У Дурашки была глазная инфекция, но я промыла всё чаем из очанки.
– Вот это моя девочка, – ответил папа, и я села прямее. – Как твои оценки, Сефи?
– В летней школе? – Её вилка была на полпути ко рту. – Хм-м-м, не знаю. Наверное, я могу учиться усерднее.
– Я помогу! – предложила я. Это был рефлекс.
– Спасибо, – сказала Сефи, её благодарность была искренней.
Я улыбнулась в ответ. Со своими распушившимися от сна волосами и счастливыми глазами она снова стала похожа на мою сестру. Может, она не стала такой ужасной, как я думала. Я с новой энергией принялась за еду. Домашний сироп был далеко не так хорош, как покупной, который нам подавали в школе с оладьями, но все вместе это было в сто раз лучше, чем сухие яйца.
– Я ещё подумываю о том, чтобы устроиться на работу летом, – осторожно сказала Сефи. – Чтобы накопить денег на колледж.
Папа согласно кивнул.
– Это замечательная идея. Пег, а ты как думаешь?
Мама, кажется, решила рассмотреть эту идею:
– А кем ты хочешь работать?
Сефи вытерла капельку сиропа с подбородка.
– Я ещё не решила. Может, официанткой?
– Мы можем взять несколько бланков по дороге в школу, – предложил папа.
Казалось, что весь дом порхает вместе с нами. Всё было нормально. Даже лучше, чем нормально! Что-то хорошее случилось во время поездки мамы и папы, и это изменило их, изменило весь мир. Может, они сходили к экзорцисту. Мне было всё равно, лишь бы это не заканчивалось.
Это был не первый наш счастливый сбор с семьёй. Всякий раз, когда мы куда-то путешествовали и собирали пыхтящий старый фургон, папа становился счастливым, а когда он был в хорошем настроении, жизнь была самой лучшей. Может, на этот раз он навсегда сохранит свою радость, этакую банку со светлячками, которых навсегда сможет сберечь живыми.
Я даже не возражала против того, что он и Сефи собирались в город, а нам с мамой пришлось надеть нашу грязную рабочую одежду и отправиться в сад. Обычно я терпеть не могла работать на улице, пока не высохла роса. Мокрые ноги – это ужасно, а сорняки и грязь прилипали к моим пальцам и пробирались под ногти. Но в это туманное, душное утро мама напевала себе под нос, и я проведу с ней весь день.
– Вчера я делала приглашения на вечеринку.
Она склонила голову набок, как будто сначала не поняла, о чем я говорю.
– А, ну конечно! Завтра у тебя день рождения. А какой торт ты хочешь?
– «Дьявольский» с шоколадной глазурью. А сбоку с ванильным мороженым. – Я просила много, но в день рождения нам разрешили.
Мама рассмеялась. Это было похоже на песнь Каллиопы.
– Я это устрою. А сколько человек придёт?
– Я пригласила троих.
Она улыбнулась, и я могла бы свернуться калачиком под этой любовью, как под одеялом. Впервые за долгое время я почувствовала, что в моей жизни появилась надежда. У меня был лучший друг. Я за себя постояла у реки. Моя семья была относительно нормальной.
Резкий визг нашего телефона нарушил тишину. Мы с мамой помолчали, но потом продолжили:
– А ты сама сделала приглашения на вечеринку?
– Ага, – сказала я. – А сколько мы сегодня должны прополоть?
Мама снова засмеялась, но смех был грубее, чем в прошлый раз.
– Всё.
Я хотела поныть о том, что Сефи тоже должна помогать, но мне не хотелось разрушать волшебную шипучку, в которой мы все плавали. Вдалеке прогрохотала машина. Со стороны дома Гоблина донеслась трель краснокрылого чёрного дрозда. Краснокрылые чёрные дрозды любили болотистую местность.
Мама перешла через ряд и захлопала в ладоши.
– Только посмотри на этот чудесный шпинат! Мы можем съесть его на ужин. И жареную курицу. Вы не будете против снова поесть курицы? Я мечтаю о ней с самого дня разделки.
– Пег.
Я не слышала, как папа подошёл к нам сзади. Мама, видимо, тоже, потому что она резко развернулась, держа лопату наготове, как оружие.