– Эй, это что, машина Линн? – мама указала на дальний конец парковки, где мы остановились. – Они рано приехали!
Она поставила фургон рядом с серебристым седаном, и мы обе вышли. Мы положили сухие продукты на холодильник и вместе потащили тяжелую бело-голубую коробку вниз по склону к общественным столикам для пикника. Линн и её мама уже заняли самый лучший – тот, что стоял под дубом. Я не могла отпустить переносной холодильник, чтобы помахать рукой, но крикнула, как только мы оказались рядом:
– Привет, Линн!
Она взглянула на свою маму, а потом на меня. Её мама что-то ей сказала, и потом Линн побежала к нам.
– Давайте я вам помогу.
– Спасибо, – сказала мама. Её лицо было напряжённым.
– Энжи, – сказала она, когда мы дошли до столика, – как твои дела?
– Всё хорошо, спасибо. А у тебя? – На миссис Строхен был белый сарафан с синей отделкой и тремя золотыми пуговицами на плечах. Её белые сандалии подходили к наряду просто идеально.
– Я хорошо, – сказала мама.
Они начали распаковывать еду и болтали о пустяках. Сначала всё казалось немного натянутым, но когда мы с Линн пошли к детской площадке, я увидела, что мама начала расслабляться. Может, именно так я и заставлю её уйти от папы. Она поймёт, как хорошо общаться с нормальными людьми.
– Хочешь искупаться? – спросила я Линн. – Или подождём Хайди и Барб?
Линн глянула на меня, как бы говоря: «Ты чё, прикалываешься?»
– Вряд ли Хайди с Барб придут.
Я нацепила на лицо фальшивую улыбку.
– Я правда поздно предупредила.
– Дело не в этом, – сказала Линн. – Ты не слышала, что Габриэль пропал?
– Да, – ответила я.
– Тебе надо было отменить вечеринку. Так сказала моя мама.
Внезапно я так разозлилась, что могла бы пнуть дерево.
– И зачем ты пришла?
Линн пожала плечами и запрыгнула на карусель.
– Потому что ты пришла на мою.
Мы поиграли ещё немного – тихо и занимаясь глупыми детскими вещами, типа качелей и горок, наше настроение было мрачным. Если устроить похороны на детской площадке, то они были бы такими.
– Если мы не пойдём купаться, то можно и поесть, – наконец сказала я.
– Ладно.
Мы поплелись обратно к столику для пикника. Там было так много еды. Было бы неловко обедать только вчетвером. Я пыталась придумать способ сбежать с собственной вечеринки, когда заметила машину как у Хайди. Мама Хайди вышла из машины и побежала вниз по склону к столику. Её лицо было вытянутым, как спортивные штаны, зацепившиеся веревкой за колесо в сушилке.
– Хайди всё-таки пришла! – ликовала я. Но возбуждение спало, потому что Хайди нигде не было видно, и с каких это пор мамы бегают? Мы с Линн подошли к столику одновременно с мамой Хайди.
– Они его поймали! – воскликнула та, запыхавшись, – Они поймали человека, который похитил Габриэля!
Я резко остановилась, моё сердце взлетело. Габриэль!
Мама и миссис Строхен вскочили на ноги.
– Тот растлитель? – просила миссис Строхен. – Они поймали его? Они нашли Габриэля? Он жив?
Мама Хайди наклонилась вперёд, держась правой рукой за колено, а левой размахивала в воздухе, говоря нам, что ей нужно отдышаться.
– Они поймали извращенца, пока он пялился в окно заднего двора Бекки Андерсон, и думают, что именно он похитил Габриэля.
– Кто это был? – спросила мама.
– Арнольд Фьерро.
Мама схватилась за края стола. Миссис Строхен пришлось помочь ей сесть.
– Продавец из «Шекли»? – спросила миссис Строхен, обмахивая маму.
– Он самый. Он утверждал, что зашёл по вызову продавца, но его поймали лицом к окну той бедной девочки с рукой в штанах.
Мы с Линн переглянулись. Вуайерист!
– А как же Габриэль? – повторила миссис Строхен, задавая вопрос, который был у всех на уме.
– О нём ничего не известно, но это только вопрос времени. Сейчас Арнольда допрашивают в полицейском участке.
Мне нужно было ликовать, и я была рада, поверьте.
Вот только моё чутьё мне подсказывало, что полиция взяла не того парня, по крайней мере, если речь шла о том, кто нападал на мальчиков. Я не знала Арнольда Фьерро, но он точно не был сержантом Бауэром.
Но я съела свой праздничный торт, открыла свой единственный подарок – мой же собственный магический шар, всё ещё упакованный и в коробке, помогла маме собрать вещи. Я удивлялась, почему чувствую себя так неловко, когда должна быть счастлива. Мама говорила со скоростью мили в минуту по дороге домой, и она никогда так не делала. Она чувствовала такое облегчение.
Интересно, беспокоилась ли она, как и я, что именно сержант Бауэр приставал к мальчикам, так ещё и с папиной помощью?
Я кивала на всё, что она говорила.
Я не сказала ей, что всё это неправильно, что Габриэль не был в безопасности, что хищник всё ещё на свободе, даже когда мы проехали мимо нашего почтового ящика, поднялись на вершину холма во дворе и заметили полицейскую машину, уютно расположившуюся на нашей подъездной дорожке.
Глава 46
Я не узнала офицера, который говорил с Сефи и папой. На его машине было написано «Полицейский штата». Папа обнимал Сефи за плечи – картина заботливого отца.
– А вот и они! – Сефи показала на нас с мамой, когда мы вышли из фургона, это было лишним, как мне показалось.
Я остановилась возле полицейской машины, настороженная. Офицер протянул мне руку.
– Здравствуйте. Я офицер Кент. А вы Пегги и Кассандра?
Я не взяла его руку, но зато взяла мама.
– Это насчёт Габриэля? – Слова стучали по моим зубам.
Офицер осторожно взглянул на папу.
– В каком-то роде.
– Они хотят спросить, что мы знаем о мистере Годлине, – сказал папа.
Офицер Кент старался не смотреть на мой шрам на шее, пока говорил.
– Как я уже сказал вашим отцу и сестре, мы проверяем все возможные версии исчезновения Габриэля Уэллстона. Гэри Годлин – вероятный подозреваемый. Кто-нибудь из вас видел что-нибудь необычное у него дома?
– Но вы поймали человека, который похитил Габриэля, – сказала я, чувствуя себя большим и тупым овощем, как будто если сказать это вслух, то всё будет правдой, хотя я знала, что это не так. – Мы слышали это в парке. Растлитель подглядывал в окно Бекки Андерсон.
– Арнольд Фьерро, – подтвердила мама, бросив на отца странный взгляд.
Офицер Кент выпрямился, небрежно положив руку на оружие.
– Мы произвели арест. Просто лучше всё тщательно сделать. Есть ли у вас какая-либо информация о мистере Годлине? Были ли у него там люди, о которых вы знаете? Какие-нибудь необычные звуки доносятся из его дома?
– Он никого не приглашает, – сказала я.
Офицер одобрительно закивал.
– Он всегда меня пугал, – вставила Сефи.
Офицер мрачно хмыкнул.
– Боюсь, это не достаточное обоснование, чтобы обыскать его дом во второй раз.
Слова и образы крутились у меня в голове. Вуайериста арестовали. Габриэля так и не нашли. Жетоны сержанта Бауэра издавали именно такой звук, но полиция решила, что Гоблин имеет к этому отношение. Мне вспомнились слова Бауэра на вечеринке: «Ты знал, что отчим насиловал его так, будто это хобби типа софтбола или ещё какого-то дерьма, которым занимаются каждый вторник и четверг?»
– А что именно значит «достаточное обоснование»? – спросила я.
– У полиции должна быть веская причина, чтобы заходить домой, – сказал папа, его голос был обжигающе-холодным. Он звучал как предупреждение, но я не знала, кому оно адресовано – мне или офицеру. – Она не может просто вломиться.
– Верно. Если вы видели что-нибудь подозрительное, то это может помочь.
Я хотела кричать. Если вы думаете, что это Гоблин, ищите ищитеищитеищите.
А потом идите домой к сержанту Бауэру.
Я прочистила горло, освобождая место для единственных слов, которые могла произнести:
– Если бы вы знали Габриэля, то не остановились бы, пока не нашли его. Если бы вы знали его, то заглянули бы в каждый дом в округе Стернс. Он очень особенный.
Офицер снял шляпу. Он выглядел очень серьёзным.
– Мой сын – ровесник Габриэля.
Этот проблеск доброты почти убедил меня заговорить, рассказать всё, что я знаю – что все мальчики были на моем автобусе, что автобус каждый день ездил прямо мимо того места, где остановился Бауэр, что нападения, должно быть, начались примерно в то же время, когда Бауэра выгнали из дома, что его, Бауэра, жетоны издавали тот щёлкающий звук, когда он был взволнован, тот самый звук, который, по словам Рики, издавал человек, напавший на них. Я даже собиралась рассказать ему о папе и о том, что наша ситуация не такая срочная, как у Габриэля, но если у них будет свободное время, не могли бы они выяснить, помогает ли мой папа Бауэру что-то делать с мальчиками и подвалами, а ещё, пожалуйста, спасите меня и Сефи, пока мой отец не поднялся по лестнице!
Я открыла рот.
Офицер Кент приподнял бровь. «Я выслушаю», – говорила она.
Папа с мамой напряглись.
Все слова были там, прямо на краю моих губ, как горькие таблетки, которые я отчаянно хотела выплюнуть, но не могла. Это было бы бесполезно. Бауэр сказал мне, что полиция уже знает, что все мальчики были на моем автобусе. Бауэр был полицией. А ещё папа сто раз говорил нам с Сефи, что самое худшее, что мы можем сделать – это сказать. Я проглотила всё это, как большой глоток яда, не отрывая глаз от своих ног.
Офицер Кент, наверное, наблюдал за мной, но я не знала. Я не могла оторвать взгляд от земли, пока он не заговорил.
– Позвоните, если что-нибудь увидите, – наконец сказал он. Я подняла глаза, и наши взгляды встретились. – Если у нас будет хоть что-то, то мы сможем войти и поискать твоего друга.
Папа встал передо мной, схватив карточку, которую протягивал офицер Кент. Я заметила, что он держал Сефи так крепко, что оставил следы пальцев на её обнаженном плече.
Взгляд офицера на мгновение задержался на мне, а затем он скользнул в свою машину и уехал.