Он срезал с ольхи две толстые прямые ветки и заострил их с одного конца. Получились примитивные гарпуны.
Русло реки перед гребнем усеивали крупные валуны. Перепрыгивая с одного на другой, Павуш стал искать подходящее место для рыбалки. Так он подобрался к самому острову, скальный выступ которого образовывал небольшую и неглубокую запруду, куда заходила рыба, плывшая по течению. Из запруды она могла выбраться только через узкий проход, между выступом и крупным валуном. Добравшись до валуна, мальчик решил, что здесь он наверняка поймает рыбу. Вода прозрачная, течение слабое, оставалось только выбрать подходящий объект и пронзить его пикой-острогой.
На деле все оказалось не так просто. Когда Павушу, наконец, удалось поразить добычу, солнце уже висело над верхушкой отдаленной горы. Осмотревшись, он подумал, что можно заночевать на острове. Так даже будет безопасней — через реку не всякий зверь переберется.
Мальчик взобрался на берег, нашел поблизости ровный участок, не заросший кустарником, и развел костер. Нарезав лапника, приготовил себе лежанку, а потом взялся за рыбу. Сначала Павуш хотел ее запечь, но уж больно сильно хотелось есть, и мальчик решил ограничиться легким обжариванием.
Гав все это время вертелся поблизости, а потом умчался в кусты, то ли решив тщательнее обследовать местность, то ли в погоне за каким-то грызуном. Когда рыба обжарилась, мальчик попробовал подозвать добера свистом, но тот как будто сквозь землю провалился. 'Ладно, — подумал Павуш. — Так и быть, оставлю тебе голову'. И сел ужинать в одиночестве, тем более что уже наступила ночь.
Мальчик так самозабвенно хрустел косточками рыбьего хребта, добывая из них последние соки, что не расслышал, как к нему со спины подкрались двое таинственных незнакомцев.
Павуш пытался крикнуть, но не мог — его рот накрыла такая огромная и сильная пятерня, что хватило бы на нескольких мальчуганов сразу. Пока один из незнакомцев, внезапно возникших из ночной темноты, зажимал мальчику рот, другой ловко пеленал Павуша веревками. Руки связаны спереди и подтянуты к груди, веревка переброшена петлей через шею, ее конец обмотан вокруг голеней со спины и затянут так, что пятки упираются в ягодицы — в таком положении мальчик мог только чуть-чуть шевелить руками и ногами. Он не мог ни опустить рук, ни разогнуть ног, потому что петля тут же затягивалась на шее.
Закончив пеленать пленника, незнакомцы засунули ему в рот кусок вонючей шкуры и понесли вверх по склону. Один из них попросту закинул мальчика на плечо, как мешок, да так и дотащил до узкой ложбины, скрытой от берега, откуда пришел Павуш, каменным выступом.
Мальчик ошибся, когда решил, что остров совсем маленький. Оказалось, что с противоположной стороны, невидимой с того берега, по которому двигался Павуш, остров вдавался в реку косым пологим клином, доходя почти до самого берега: высокого и крутого. Каменные грядки, окружавшие ложбину с трех сторон, делали ее отличным местом для стоянки. Почти незаметно с обоих берегов реки, зато сверху открывается отличный обзор во все стороны: любого человека, не говоря уже о группе, хорошо видно.
Доставив пленника до места, носильщик весьма небрежно сбросил его на землю, так, что у Павуша внутри все задрожало.
— Эй, Реж, ты полегче, — раздался повелительный мужской голос, судя по интонации, принадлежавший главарю. — А то прибьешь раньше времени.
— Ничего с ним не случится, — пробурчал Реж. — Не соленый, не растает.
— Смотри, его завтра до стойбища вести надо. Ноги сломаешь — самому тащить придется.
— А чего его вести? Может, здесь прибьем?
— Ты чего? Не вздумай! — в повелительном голосе появились жесткие нотки. — Он для обряда нужен. Вот-вот новая луна родится. Забыл, о чем колдун говорил?
— Не забыл, — судя по тону, Реж явно находился не в духе. — Похлебка сварилась?
— Нет еще. Костер только развели, не знаешь, что ли? Иди лучше пока Буна подмени. Он, небось, замерз там, внизу. Пусть погреется.
Павуш лежал на боку и почти ничего не видел. В нескольких метрах в темноте проступали очертания двух или трех шалашей. За спиной, судя по отблескам и характерному потрескиванию, горел костер. Внезапно почти перед самым носом мальчика возникли чьи-то ноги, обутые в драпы с длинными голенищами. 'Хорошие драпы, — отметил Павуш. Сын скорняка понимал толк в обуви. — Из молодого оленя. Долго не линяют'.
Незнакомец присел над мальчиком и вытащил у него изо рта кляп. Павуш закашлялся, сплевывая шерсть.
— Только не ори, — строго предупредил главарь, это был он. — А то снова пасть заткну. Ты кто такой?
— А ты кто? — собрав все мужество, храбро просипел Павуш. Голос его не слушался.
Главарь ухватил мальчика за ухо и щипанул так сильно, что тот не удержался и вскрикнул.
— Я тебя спрашиваю, а ты отвечай, паршивый щенок. А то ухо оторву и в глотку засуну. Кто ты такой и чего один по лесу шастаешь?
— Я лесовик, — ответил Павуш, решив, что такая информация не стоит уха.
— Ты один?
— Один.
— А где остальные?
— Гарты в плен захватили.
— Гарты? Какие гарты?
— Не знаю. Гарты и все
— Мы тоже гарты, — с непонятной усмешкой в голосе произнес главарь. Павуш заметил, что на шее у него болтается клык кабана. — Только некоторые нас по-другому называют.
— А как называют? — поинтересовался Павуш после паузы.
Главарь засмеялся:
— Тебе лучше не знать, до поры до времени. Гарты, и все.
— Да отстань ты от него, — сказал кто-то от костра. — Он видимо из этих, кого сегодня днем гнали. Хорошая добыча 'лосям' досталась. Нам бы такую.
— Не для нас эта добыча. Людей мало.
Павуш насторожился: о чем они это? Но заинтересовавший его разговор не получил продолжения.
— Удлини ему веревку, чтобы мог ногами шевелить, — велел главрь второму гарту, сидящему у костра. — А то он завтра идти не сможет.
— А не убежит?
— Куда он денется? Веревку привяжи к лиственнице, и пусть лежит там до утра.
Второй гарт перевязал Павушу ноги, немного удлинив веревку, и отнес мальчика в сторонку, к молодой лиственнице. После этого про него забыли.
Через какое-то время из темноты появился еще один гарт, по-видимому, Бун. Трое мужчин сели есть. Затем 'второй' ушел, и вскоре вернулся Реж. Главарь и Бун забрались в шалаши, оставив Режа сидеть у костра.
Поняв, что на него не обращают внимания, Павуш включил на полную мощь свой сообразительный мозг. Картина, в общих чертах, представлялась ясной. Его схватили какие-то гарты, но не те, которые пленили маму и Данула. Намерения захвативших его гартов ничего хорошего Павушу не сулили. Завтра его собираются отвести на стойбище. Наверное, туда, где живет все племя. А разговор про обряд и колдуна ему и вовсе не понравился. То, что надо бежать от гартов со всех ног, сомнения не вызывало. Только как?
Первым делом, следовало освободиться от пут. Веревки затянули туго, но шанс оставался. И этот шанс заключался в маленьком ножичке, лежавшем во внутреннем кармане огуши на уровне груди, — отцовский кремневый нож у мальчика забрали еще на берегу. После того, как Павушу ослабили веревку, он получил возможность двигать перед собой руками.
Исхитрившись, мальчик засунул в карман большой палец и нащупал им ножичек. Затем выцарапал ножичек так, что тот выпал на землю. Он мог взять его в кисти рук, но это ничего не давало, так как до веревок на ногах Павуш все равно не дотягивался. И тут он сообразил — если сжать лезвие зубами, то можно попытаться перерезать веревки на руках.
Шло время. Реж поменялся постами со вторым гартом, который нес караул на берегу. Затем этот гарт разбудил Буна и тот сменил Режа, залезшего в шалаш поспать. Потом 'второй' поменялся с Буном. После этого Бун разбудил Режа, тот сменил 'второго', который отправился отдыхать. За это время гарты пару раз подходили к пленнику, но он успевал своевременно выплевывать ножик на землю, притворяясь спящим.
Наконец, Павушу удалось не столько перерезать, сколько перепилить одну веревку. Всего одну веревку, но именно она соединяла, через горло, руки и ноги. В результате руки освободились до такой степени, что он смог взять в них нож и начал перерезать веревки на ногах. Мальчик торопился и старался так, что взмок от пота, несмотря на то, что от весенней почвы тянуло пронизывающим холодом. Вскоре ноги удалось освободить. Но Павуш понимал — со связанными руками бежать будет очень неудобно.
И в это время Бун в очередной раз сменил у реки Режа. Поднявшись в лощину, старый знакомый первым делом направился к пленнику. Мальчик замер. Уже начинало светать: стоило Режу подойти поближе, и он обязательно заметит, что Павуш распутал веревки на ногах. Но Реж остановился на полдороге и начал справлять малую нужду. Мальчик лежал, ни жив, ни мертв. Он мог попытаться вскочить на ноги и броситься к реке, но расстояние между ним и гартом было столь мало, что длинноногий мужчина догнал бы коротконогого мальчишку в считанные секунды.
Реж удовлетворенно крякнул и посмотрел на алеющий восток. Затем, широко зевнув, поправил огушу. И лениво шагнул в сторону мальчика. Душа у того ушла в пятки. Он даже зажмурил глаза, словно это могло предотвратить неумолимое приближение гарта.
И в этот момент в кустах с противоположной стороны ложбины раздался треск и негромкое повизгивание. Реж остановился, как вкопанный, потом медленно развернулся и осторожно двинулся к кустам. Не дойдя до зарослей несколько метров, он стал вглядываться в темное сплетение веток. Павуш понял, что дальше выжидать нельзя. Он поднялся на ноги и, уже не таясь, со всей прыти бросился к реке.
Кубарем скатившись по пологому склону, мальчик выскочил на берег и едва не налетел на Буна, который мирно дремал под высокой лиственницей, опершись на копье. При виде освободившегося пленника, Бун широко расставил ноги и раскинул руки, будто собираясь обнять здоровенное дерево. Но мозг заспанного гарта не мог успеть за решениями предельно сконцентрированного мозга юного лесовика. Безвыходное положение толкнуло мальчика на отчаянный поступок — наклонившись, он с разбега врезался головой в живот Буна, а, может, даже, и чуток ниже. Не ожидавший такого напора, гарт охнул и опрокинулся на спину, не успев сомкнуть рук.