— Я уже говорила тебе, она помогает Санте. А теперь пей свое молоко.
— Я все еще хочу есть, — сказал Джейсон. — Можно мне Поп-тарт?
— Тебе хватит. — Я уже посмотрела на еду, которая у нас была. Однажды, еще до того, как дети начали жить с нами, моя мама пошла в магазин за сигаретами и не возвращалась два дня. Я ела хлопья, пока у меня не закончилось молоко. Ради детей мне пришлось бы стать более изобретательной. — Вот, — сказала я, отдавая Джейсону оставшиеся яйца. — Мы оденемся и поиграем в игру на улице.
— Разве ты не идешь в школу? — спросила Эми.
— Нет, сегодня праздник, дорогая. А теперь перестань задавать вопросы.
Весь тот день мы играли во дворе нашего многоквартирного дома, в прачечной, которая идеально подходила для игры в прятки, и в бассейне, который был осушен в конце лета и не наполнялся снова в течение нескольких месяцев. Мы ели бутерброды с сыром под кустом камелии, а потом построили сказочный сад из камней, прищепок и всего остального, что смогли найти. Это было удачно, потому что заняло много времени. Всякий раз, когда кто-нибудь из детей спрашивал, когда мы вернемся внутрь, я говорила им, чтобы они потерпели. Что Рождество в этом году запоздало из-за ледяного шторма на Северном полюсе, и именно поэтому Робин пришлось помочь.
Все шло гладко, как во сне, пока одна из наших соседок, Филлис, не прошла мимо со своим чихуахуа Бернардом и не остановилась, глядя на нас так, как будто мы делали что-то не так, просто дыша.
— Где ваша мать?
— Спит, — сказала я, бросив взгляд на детей, который означал, что они не должны мне противоречить.
Джейсон кивнул, а затем потянулся к Бернарду, который, дрожа, отскочил в сторону.
Эта собака не любила людей, и особенно детей, но Джейсон ничего не мог с собой поделать.
Филлис подхватила извивающееся тело Бернарда с выражением отвращения на лице и продолжала смотреть на нас сверху вниз.
— На Рождество?
Эми не двигалась с места, но теперь она заговорила.
— Что в этом плохого? Она устала.
В конце концов Филлис вернулась в свою квартиру, но продолжала смотреть на улицу через щель между шторами. Тем временем я рассказывала детям, какие они хорошие, и что я горжусь ими. И я гордилась. Какое бы беспокойство я ни испытывала по поводу своей матери, оно уравновешивалось легкостью дня, тем, насколько легко все было, за исключением обмена репликами с Филлис. У мамы было «много забот», как она часто выражалась. Даже с талонами на питание кормление троих детей не было пикником. Каким бы взбалмошным и капризным ни был Ред, у него всегда был способ рассмешить ее. Теперь, когда он некоторое время не появлялся в поле зрения, ничто не мешало ей рухнуть в глубокий колодец упаднического настроения. Она была одинока и устала, пока жизнь проходила мимо.
Однажды я застала Эми в коридоре, слушающую через дверь, как мама плачет в своей комнате. Она провела там весь день.
— О чем Робин так беспокоится? — спросила Эми, когда я дала ей горсть крекеров в виде животных, чтобы отвлечь ее.
— Много о чём. Тебе не понять.
— 14-
Я нахожу, что кабинет Уилла такой же, как и у его отца. Он поднимает взгляд от стола, когда я стучу, окруженный бумагами в луже флуоресцентного света, рыжевато-русая щетина пробивается вдоль его щек и верхней губы, его глаза усталые, но выжидающие, как только он видит меня, и явно удивленные.
— Анна. Привет. Что происходит?
— У тебя есть время поговорить?
— Сейчас все довольно напряженно. Могу я позвонить тебе сегодня попозже?
— На самом деле я надеюсь, что ты позволишь мне помочь с этим делом.
— Что? — Он быстро моргает. — Ты серьезно?
— Да.
Он наливает нам кофе в запятнанные керамические кружки и наливает в порошкообразные сливки, запах сладкий и химический, знакомый. Все есть: серо-бежевые стены из шлакоблока, напоминающие индустриальную пустошь; мятые папки из манильской бумаги, из которых сыплются обрывки и бланки; скрученные заметки и наполовину использованные блокноты размером три на пять; разбросанные синие ручки Bic с загнутыми и изжеванными колпачками. За столом Уилла висит лист плотной бумаги с нацарапанными списками имен, дат и времени по делу Кэмерон. Прямо рядом с ним находится еще один пропавший плакат, приколотый на уровне глаз.
ПОХИЩЕНА
Угрожая ножом
Полли Ханна Клаас
Д.Р. — 3 января 1981
Каштановые волосы — Карие глаза
Рост — 147 см
Все — 36 кг
Последний раз видели 1 октября 1993 года в Петалуме, Калифорния.
Взгляд зацепляется — фокусируется — когда все ускоряется. 1 октября было вчера.
— Подожди. Что это?
Он качает головой, как будто хотел бы стереть факты.
— Я знаю, что это очень сложно переварить. Я разговариваю по телефону с самого рассвета. Подозреваемый все еще на свободе. — Он протягивает фоторобот плотного мужчины средних лет.
ПОДОЗРЕВАЕМЫЙ
Белый взрослый мужчина 30–40 лет.
Приблизительный рост — 190 см
Волосы — Темные / Темные с проседью
Густая борода, в темной одежде
С желтой банданой на голове
Если у вас есть какая-либо информация об этом человеке
ПОЗВОНИТЕ В ПОЛИЦИЮ ПЕТАЛУМЫ:
707-778-4481
Много нужно переварить? Я пришла сюда, готовая сделать все, что в моих силах, чтобы найти одну девушку, а вот и другая.
— Как это связано с нашим делом? Может быть, это тот же самый парень, у которого Кэмерон?
— Я отчасти надеюсь на это, — выдыхает Уилл. — На этот раз есть свидетели. Это место преступления. Две лучшие подруги Полли были с ней, когда он вошел в ее комнату. Они услышали его голос. Они видели его лицо.
По мере того, как я погружаюсь в детали, мне все больше и больше кажется, что я ступаю по густой темной воде. Сейчас мы в тупике. Это были три двенадцатилетние девочки в разгар ночной вечеринки. Их пятничная ночевка разорвана, как розовое бумажное сердечко. Похититель Полли закрасил дверь спальни черным, угрожая перерезать им глотки, если они закричат. Он надевал девочкам на головы наволочки и заставлял их считать до тысячи. На что была похожа тысяча? Ни на что иное, как вечность.
— На задней двери не было никаких отпечатков пальцев, — говорит Уилл. — Вот как он попал сюда. Криминалисты действительно нашли отпечаток в комнате Полли, но он слишком размазан, чтобы его можно было просмотреть в системе. Очевидно, он пришел с предварительно вырезанной лигатурой и сделанным им капюшоном из какого-то шелковистого материала, похожего на слип.
Я дотягиваюсь до боков ковшеобразного кресла, гладких и твердых.
— Один капюшон?
— Верно. Девочки сказали, что он растерялся, обнаружив их троих. Он спросил, кто из них живет в этом доме.
— Может быть, он увидел Полли где-то в другом месте и нацелился на нее, не думая и не заботясь о том, кто еще может быть там, когда он сделает свой ход. Дом, полный девочек, не совсем тихий. Где были родители?
— Мама спала, а папа был у себя дома. Они в разводе.
— Возможно, они не смогли бы защитить ее, даже если бы оба были там и бодрствовали. Некоторые хищники не останавливаются ни перед чем, как только начинают охоту.
Глаза Уилла слегка остекленели, и я знаю почему. Последние десять дней, с тех пор как семья Кэмерон сообщила о ее пропаже, он был на минном поле, но теперь оно стало в два раза больше и с удвоенным риском.
— Если это тот же парень, который похитил Кэмерон, — говорит он наконец, — я имею в виду, если он активно охотится, у нас нет никаких шансов найти ее живой, не так ли? Ты можешь сказать мне.
Но на этот вопрос нет простого ответа. Семьдесят пять процентов убитых похищенных детей погибают в течение первых трех часов после похищения. Но Кэмерон больше не ребенок. Ей пятнадцать. И еще вот что: в куче дел, над которыми я работала на протяжении многих лет, только однажды моей жертве-подростку удалось сбежать от своего похитителя и вернуться домой, через два года после того, как она была похищена.
Обычно даже обнаружение тела — это победа. Все, что вы можете себе представить, люди могут сделать. И все же в то же самое время, когда мой мозг полицейского знает, что Кэмерон, вероятно, мертва, другой голос, чистый инстинкт и интуиция, говорит мне не сдаваться.
— Послушай, — говорю я Уиллу. — Мы просто не можем знать, пока не получим больше информации. Ты связывался с департаментом в Петалуме?
— Первым делом сегодня утром. Эдди Ван Лир — ведущий детектив полиции Петалумы. — Уилл тянется к ближайшему блокноту и листает страницы. — Род Фрейзер — специальный агент ФБР. Ты когда-нибудь работала с ним?
— Однажды, лет десять назад. Он надежный. Совсем не типичный парень из ФБР. Не пытается строить из себя умника.
— Ну, хоть кто-то что-то делает. Лицо Полли уже повсюду. Это случай национального масштаба, а у меня ни одной зацепки. Ван Лир сказал мне, что у него уже работает шестьдесят человек.
— Ты ведь понимаешь, почему все стоят на ушах? Двенадцатилетняя девочка, похищенная из собственной спальни в пятницу вечером? У какого родителя не было такого кошмара?
— Хорошо, но Кэмерон Кертис была моим кошмаром уже больше недели. Я здесь выше головы прыгаю, Анна. — Его голос срывается и звенит от напряжения. — У меня не было ни помощи, ни зацепок. Семья выходит из себя. И что мне им сказать? Господи.
Это слишком много, то, что он делал в одиночку. Это слишком много для нас обоих, но я не собираюсь говорить ему об этом сейчас. Я ставлю кофе и тянусь к его руке, грубой и прохладной, прежде чем снова отдернуть.
— Тот, кто похитил Полли Клаас, тоже может быть нашим подозреваемым, но это маловероятно, Уилл. У серийного преступника очень специфические привычки и предпочтения. Полли находится в препубертатном возрасте, а также молода для своего возраста. У нее нет грудных бутонов, она не возбуждает таких же аппетитов. Кэмерон, возможно, эмоционально молода, но она выглядит как женщина, а не как ребенок.