— Как ты спала, Анна?
— Боюсь, не очень хорошо.
— О, боже. Крикет не давала тебе уснуть?
— Нет, она идеальная пациентка. Мне просто снились странные сны. У меня их очень много. Это пустяки.
Сэм подкатывает ко мне сзади и ставит тарелку, которая пахнет как рай. Кленовый сироп и тающее сливочное масло. Домашний хлеб
— Ты же знаешь, я никогда не уйду, если ты будешь продолжать кормить меня таким образом, — говорю я с благодарностью.
— Без проблем, — отвечает он, подмигивая. — Я поймаю вас двоих позже. Сейчас направляюсь в студию.
Когда он уходит, я поворачиваюсь к Тэлли.
— Итак, что в газете, которую ты не хочешь, чтобы я видела?
— Ох, — вздыхает она. — Теперь остановись. — Она в темно-зеленом махровом халате и возится с рукавами. — Это просто история о Полли Клаас. Я подумала, может быть, ты могла бы отдохнуть подольше, прежде чем снова расстраиваться.
— С чего бы мне расстраиваться?
— Очевидно, город пытается принять предложение о найме эксперта по пропавшим детям, но полиция Петалумы намерена отклонить его.
— Это не имеет смысла.
— Они говорят, что это нарушит непрерывность или что-то в этом роде. — Она подталкивает газету в мою сторону, смягчаясь. — Что они близки к раскрытию дела.
Я просматриваю страницу, чтобы увидеть цитату сержанта Баррези о том, что у нас достаточно ресурсов и рабочей силы без посторонних, затем еще одну от Марка Клааса о том, как он расстроен тем, что ничего существенного в деле Полли не произошло более чем за месяц.
— Может быть, мне пора ехать в Петалуму, — говорю я через мгновение. — Я не совсем уверена, чем я могу помочь, но у меня здесь нет ничего, кроме свободного времени. Кэмерон сейчас дома. У нее все хорошо.
Тэлли замолкает, ее голубые глаза неподвижны. Я смотрю, как ее руки сжимают кофейную чашку перед ней, и внезапно жалею, что не осталась в постели.
— Что? — Я заставляю себя спросить. — Что это? У тебя было другое видение, не так ли?
— Я точно не знаю, как тебе это сказать, Анна, но Полли ушла. Они не найдут ее тело в течение некоторого времени, но они найдут его, и ее убийцу тоже. Наконец-то она обретет покой. Не на какое-то время, но она доберется туда.
Я чувствую, как на меня накатывает волна печали. Усталость, которая пронизывает до костей, бесконечная. Позади меня слишком много мертвых тел. И слишком много тьмы впереди.
— Ее бедная семья. По крайней мере, у них будет тело, которое можно похоронить. Может быть, это их утешит.
— Надеюсь на это, — мягко отвечает она. — Однако ее убийство не будет напрасным. Полли будет очень, очень важна в будущем. Она изменит то, как мы ищем пропавших без вести.
— Ты имеешь в виду Интернет, — говорю я.
— И другие вещи тоже. Все это произойдет со временем. Она не исчезнет. Десятилетия спустя мы все еще будем произносить ее имя.
Я киваю, больше всего на свете желая, чтобы Тэлли оказалась права.
— Тебе еще предстоит поработать, Анна, — продолжает она. — Ты действительно могла бы остаться здесь с нами навсегда. Мне нравится, когда ты рядом. Но я полагаю, что сейчас ты должна идти домой. Ты нужна своей семье.
Я отвожу взгляд. Самый мягкий, самый ужасный разрушительный шар врезается в мое сердце с вершины неба.
— Я не могу.
— Может быть, ты так не думаешь, но ты готова к этому. Твой сын должен был видеть тебя там. Ему нужна его мать.
Тогда все идет наперекосяк. Я начинаю плакать, но беззвучно. Я не могу отдышаться достаточно долго, чтобы издать хоть звук.
— Сколько ему лет?
— Почти семь месяцев, — шепчу я. Я не позволяла себе думать о том, каково было бы рассказать эту историю ни Тэлли, ни кому-либо еще. Я пряталась от этого. Боль и сожаление. Невыносимый груз моей вины. — Его там не было в день смерти Сары.
— Что случилось? — Голос Тэлли нежен и полон сострадания. Я знаю, что должна найти способ ответить ей. Сказать правду, как бы это ни казалось невозможным. Неважно, как она посмотрит на меня потом. Неважно, что произойдет дальше.
— У Брендана был выходной. Он отвез Мэтью в дом своей сестры, пока Сара спала. Я… — Мой голос срывается, но я заставляю себя продолжать. — Я работала над большим делом в течение нескольких недель и хотела использовать это время, чтобы проверить несколько версий. Когда Сара проснулась, я поняла, что у нас в доме нет еды на ужин, поэтому я посадила ее в машину и пристегнула ремнями, но потом в доме зазвонил телефон. Я ждала звонка большую часть дня по поводу этого дела. Жертва была младенцем. — Я останавливаюсь на этом, как будто одна эта деталь объясняет все.
— Она была в машине, — мягко настаивает Тэлли. — И ты пошла внутрь, чтобы взять телефон.
— Я не должна была оставлять ее там, — сбивчиво объясняю я. — Но это было всего на секунду. Я могла видеть ее через переднее окно в ее автомобильном кресле.
— Однако телефонный звонок напугал тебя, — догадывается она. Или, может быть, это не догадка. Может быть, она уже знает все это каким-то образом, каким бы образом это знание ни пришло к ней.
— Это звонил мой партнер. Мачеха ребенка, которого мы нашли убитым, призналась. Я сама дважды опрашивала ее, но не видела этого. Я не могла в это поверить. Я просто застыла там, размышляя о своей ошибке.
— И ты отвела взгляд от Сары.
— Только на минутку. Даже не это. — Последнее слово — сдавленный хрип. Я делаю глубокий вдох, чтобы продолжить, зажмурив глаза. — Я оставила дверь машины открытой, чтобы лучше ее видеть. Она каким-то образом выбралась из своего автокресла. Я даже не знала, что она может это сделать. Ей было всего два с половиной года.
— Мне так жаль, Анна. Это нужно пережить.
Пережила ли я это? Иногда я задавалась вопросом. Неужели это жизнь, каждый день расплачиваясь со своей виной? Быть без моей семьи? Моего сына?
Я открываю глаза.
— Машина была припаркована на нашей подъездной дорожке под углом. Я только на секунду отвела взгляд, а потом услышала ужасный звук снаружи. Наша соседка Джойс выехала задним ходом на улицу со своей подъездной дорожки, и там была Сара. — Теперь, когда я все сказала, то чувствую себя почти оцепеневшей. Онемевшей. Больше нечего скрывать. Никаких секретов, которые можно было бы хранить.
— О, Анна. — У Тэлли добрые глаза. — Это был несчастный случай. Ужасный несчастный случай.
— Для Джойс, может быть. Она понятия не имела, что Сара была там, но я была в ответе за нее. Я ее мать. — Ощущение пустоты внутри меня расширяется, как будто меня проглатывают живьем изнутри наружу. — Она умерла мгновенно. Она была такой маленькой.
— Подобное могло случиться с кем угодно.
— Это неправда. Я была слишком рассеяна. Моя работа захватила всю мою жизнь. Я при этом не присутствовала. Вот почему Брендан сказал мне уйти. Он знал, что то же самое может случиться и с Мэтью. Он сказал, что больше не может мне доверять.
— Горе — мощная сила, — говорит Тэлли. — Многие семьи, с которыми я работала на протяжении многих лет, приходили в подобные места из-за смерти ребенка. Может быть, у Брендана было время разобраться в своих чувствах. Может быть, он готов поговорить.
— Даже если бы он мог простить меня, я не уверена, что смогла бы сейчас поступить по-другому. Я не изменилась.
— Что ты имеешь в виду? Почему бы и нет?
— Я никогда не могла держаться на расстоянии от этих жертв. Детей, которым я пытаюсь помочь. Мои дела просто поглощают все. Вот как произошел несчастный случай. — Я опираюсь локтями на стол. Все внутри меня кажется таким тяжелым, что я задаюсь вопросом, смогу ли я продолжать. Если я когда-нибудь снова смогу держаться прямо. — Я так скучаю по Саре.
Тэлли молчит, придвигая свой стул ближе к моему. Ее руки обнимают меня, сильные и нежные, всепрощающие. Ее тело подобно гавани. Как настоящее место для посадки.
Я остаюсь там, как на якоре, пока не начинаю чувствовать себя сильнее. Затем сажусь, вытираю глаза и начинаю рассказывать ей о Джейми Ривере. Был конец июля, когда мы нашли его крошечное тельце в этом холодильнике, покрытое инеем. Я не могла перестать думать о нем, о том, как его невинная жизнь только что была украдена без всякой причины. Больше всего на свете я хотела найти его убийцу. Чтобы заставить этого человека заплатить. Между тем моя собственная семейная жизнь требовала от меня так много, а я не могла этого дать. Я продолжала говорить себе, что это был всего лишь этот случай. Что как только мы решим эту проблему, я почувствую себя лучше и вернусь к тому, что действительно важно. Но с другой стороны, я знала, что этого никогда не произойдет. Моя работа — это болезнь, зависимость, и так было всегда.
Может быть, мне следовало быть более честной с Фрэнком, или попросить о помощи, или вернуться к терапии. Я должна была построить этот дом в своем воображении и сделать все, что могу, чтобы исцелиться. Может быть, тогда я бы не спала и наблюдала… там. Когда Сара вылезла из машины, я бы выбежала и остановила ее. Я бы подняла ее на руки и отнесла в безопасное место.
* * *
— Ничто не вернет твою дочь, — говорит Тэлли, когда я заканчиваю. Наш кофе остыл. Мой завтрак давным-давно отодвинут в сторону. — Я могу только представить, сколько боли ты перенес, но она не винит тебя. Ее дух так же безмятежен, как и у всех, кого я когда-либо видела, Анна. Она как солнце.
Я с трудом сглатываю. Это прекрасный образ, и мне так хочется в него поверить. Вот какой была Сара в жизни. Прямо как солнце.
— Где она сейчас?
— Она повсюду, как свет. Она присматривает за своим братом и отцом, и за тобой тоже. Она без ума от твоей собаки. Она говорит, что всегда хотела такую же, как Крикет, и теперь она у нее есть.
Тогда еще больше слез. Откуда они все берутся? Неужели тело состоит только из слез?
— Она успокоилась? Она не чувствует никакой боли?
— Только когда она знает, что ты страдаешь. Она хочет, чтобы ты простила себя, Анна. Ты должна найти способ смириться со всем этим. Тебе еще так много нужно сделать. Вот как ты можешь почтить Сару. Ты можешь жить в соответствии с целью своей жизни.