Как отомстить Ардо? Когда Рикку вернётся со скотом, надо будет всё обдумать.
Шайту ждала и не могла дождаться. Ей казалось, что Рикку никогда не вернётся. Наконец в лощине показалось медлительное стадо и с ним Рикку. Она не ответила на его улыбку, но помогла спутать скот на ночь и развести большой дымный костёр, чтобы отогнать гиен и леопардов. Когда они кончали работу, Рикку спросил:
— А где отец?
— Я его не видела, — небрежно ответила Шайту. Не думаю, чтобы он ушёл далеко.
— Но он вообще редко уходит!
— Не знаю, Рикку. Когда я вернулась, его тут не было. — Мать подала ему миску с кашей. — Ешь, сын мой, и ни о чём не думай. Ты, должно быть, устал. Ещё бы — весь день пас скот на солнцепёке.
Рикку нащупал чурбан и сел на него.
— Я, кажется, знаю, где отец. Он пошёл к знахарю посоветоваться, как вылечить меня от любви. — Он улыбнулся. — Может быть, сын мой.
Лейбе вышла из хижины и спросила:
— Почему ты не расскажешь ему о трёх незнакомцах, которых я видела?
— Ты видела трёх незнакомцев? — Рикку отставил в сторону миску.
— Да. У них были клетки с птицами.
— Лейбе! — сердито сказала Шайту. — Иди в дом и толки просо. — Она посмотрела на Рикку: — Не обращай внимания на сестру! Это всё пустая болтовня.
— Но кто были эти люди?
— Незнакомцы. Наверно, птицеловы.
— И отец ушёл с ними?
— Рикку, ты задаёшь слишком много вопросов. Кончай есть и отдыхай, пока я занята хозяйством. Ты же слышал, что твой отец ушёл и скоро вернётся?
Шайту принялась толочь просо, и Рикку закончил ужин в молчании. Затем он вошёл в хижину и снял кожаный фартук. Мать не осмелилась сказать Рикку, что, вероятно, отец попал во власть сокуго. Раз Рикку уверен, что отец ушёл, чтобы вернуть в дом его любимую девушку — пусть так и будет.
Рикку проснулся за полночь. Что-то разбудило его, что-то необычное было в воздухе. Безошибочное чутьё кочевника, приходящее с годами жизни, которой всегда угрожают люди, звери и стихии, заставило его приподняться. Ему показалось, что скот испуганно топчется на месте. Он прислушался. Собаки не лаяли. Почему? Может быть, они заколдованы? Он чувствовал, что беспокойство в стаде растёт. А теперь он различил и движение — кто-то пытался угнать их зебу.
— Рикку! — донёсся из темноты голос Шайту.
— Мать, воры! Вставай, воры!
Топот копыт потряс молчание ночи. Рикку вынырнул из двери во мрак. Он увидел, как несколько человек — чёрные тени — отделились от мрака. Человек в тюрбане шёпотом отдавал приказания. Двое других точными движениями перерезали путы у скота. Блестели ножи. Притаившись за грудой брёвен, Рикку следил за ними. Обезумевший от ударов и криков, скот нёсся мимо, сокрушая хижины. Рикку отскочил в сторону — что-то острое скользнуло возле самого его бока. Тут же ему скрутили руки за спиной и отбросили прочь. Он слышал, как в хижине кричала его мать и дети, как по земле неуверенно побежали огоньки, почувствовал запах горящей соломенной крыши, и вдруг к небесам взвился язык пламени, на который было страшно смотреть. Искра упала на хижину его отца, хижина матери, протянув руку, поймала другую летящую искру. Искры сверкали на ветру, и скоро пламя трещало повсюду.
— Лейбе, Лейбе! — кричала Шайту. — Рикку, Лейбе сгорит!
— Мне связали руки! — закричал Рикку.
Он видел чёрные тени людей, завершавших свою зловещую работу. Они вбегали в гущу скота и выбегали, разрезали путы и хлестали коров. И вот к небесам взвился последний ослепительный язык пламени, и при свете его Рикку увидел врезавшуюся ему в память картину догоравшего селения. Пока он жив, он не сможет забыть удушливый дым, ползущий в кустарники, занесённые копыта обезумевшего скота, алое сердце огня на месте его хижины. Он понял, что враг оказался умнее его, и пал духом. Но особенно запечатлелось в его памяти чёрное лицо человека в тюрбане с золотым полумесяцем — он командовал, цедя слова сквозь зубы, а на лице его то тускло лоснились, то ярко вспыхивали огни пожарища.
Это был Ардо. Рикку слыхал о нём, его отец не раз говорил об Ардо как о своём главном сопернике, который непременно хотел стать вождём Докан Торо. И Рикку вспомнил, что Лейбе видела днём, как это человек выпускал из клетки голубя с талисманом на лапке.
Не хочет ли он истребить всё семейство Сансая? Коли так, Лейбе права: они наслали на отца заклятье, которое отправляет человека в скитанья, и он не ушёл искать Фатиме, как предполагал Рикку, а просто бесцельно бродит по саванне. Его надо догнать и спасти. Рикку изо всех сил напрягал руки, стараясь освободиться от верёвок. Но люди Ардо знали своё дело.
Глава IV
Мей Сансай скинул сандалии и опустил ноги в прохладную воду. Ему стало легче.
— Алла-ам-дидил-лахи! — удовлетворённо пробормотал он.
Это не имело никакого смысла — так человек рыгает после обильной трапезы. Сансай склонился над водой, подобрав одежду, чтобы не замочить её. Он ополоснул руки до локтей, омыл лицо, выбрав укромный уголок над рекой, обратился лицом к востоку и стал молиться, как истый мусульманин. Прошло несколько часов, а он всё ещё был там, перебирал чётки и горячо нашёптывал молитвы.
Косясь краешком глаза на восток, Сансай следил за людьми, появившимися у реки. Его внимание привлекли две красивые девушки фулани с лоснящимися телами и затейливыми причёсками. В ушах у них были медные серьги, а когда они поставили наземь тыквенные сосуды с молоком, на их длинных руках мелодично зазвенели десятки браслетов.
В реку вошёл ослик, на спине его качались связки сахарного тростника. Подошли другие ослики, гружёные ямсом. Сансай призадумался, и вдруг ему пришла в голову мысль, что если он последует за этими людьми, то придёт к базару. Он уже совсем не думал о голубе, просто ему хотелось идти дальше и дальше.
Он окончил молитву и подошёл к человеку, который с громкими булькающими звуками полоскал горло.
— Санну! — сказал человек. — Здоров ли ты?
— Здоров.
— Хвала Аллаху.
— Мне бы хотелось кое-что узнать, — сказал Сансай.
— Тау! — сказал человек, что означало: хорошо. Он выпрямился и ещё раз поблагодарил Аллаха.
— Ты идёшь на базар? — Спросил Сансай. — Да. — Можно, я пойду с тобой? Там должен быть мой сын Джалла, а я не знаю дороги.
Мужчина окликнул ослика, который отошёл было по берегу туда, где росла свежая трава, и ослик побрёл назад. Мужчина натянул на голову белую круглую шапочку и подстегнул ослика. Сансай с сожалением отметил, что осликам не суждено получать благодарность.
— Пошли, — сказал мужчина.
Высокие стройные девушки уже закончили свой сложный туалет и теперь натирали зубы цветком табака. Губы у них были ярко-красные, зубы тоже. Сансай снова посмотрел на них, когда стал взбираться на высокий берег. Они возбуждённо болтали и хихикали, как и подобает девушкам.
Сансай посмотрел вдаль на простирающуюся перед ним саванну и увидел толпы людей, двигавшихся на базар. Они шли по сухим коричневым дорогам с севера, юга, востока и запада, они спешили к соломенным хижинам, которые и были базарными ларьками.
Неожиданный обрывок разговора донёсся до слуха Сансая. Он почувствовал себя вовлечённым в то, что говорили девушки. Рассеянно вставляя "да" и "нет" в болтовню своего провожатого, он прислушивался к их словам.
— Джалла! Ах, Джалла! Вай! — выкрикивала одна из девушек и убегала, а другая сердилась и пыталась поймать её.
Старик больше не мог этого выдержать. И когда он услышал, как одна из них сказала: "Почему ты так говоришь о Джалле? Наверно, ты любишь его?" — он подошёл к ним и спросил:
— Красавицы мои, я слышу, вы говорите о Джалле? Девушки переглянулись и подозрительно посмотрели на старика, тыквенные сосуды на их головах грациозно закачались.
— Что? — спросила одна девушка.
— Мы просто забавлялись, — сказала другая.
— И прекрасно, — заверил их Сансай. — Я не собираюсь делать ему ничего дурного.
Они стояли в нерешительности. Вдруг девушка потемнее сказала: — Да, мы говорим о Джалле.
— Значит, вы знаете его?
— Знаем?! Да мы у него покупаем свежее молоко и масло. Знаем ли мы его?! Слава Аллаху!
— Откуда же старику знать всё это? Я ведь спрашиваю потому, что я чужой в этих краях.
— Погоди... Джалла, может, даже сегодня будет на базаре. Клянусь Аллахом, он должен там быть. Он очень любит всякие украшения. Сегодня он должен купить серьги для... — Они переглянулись и захихикали.
У Сансая сердце ушло в пятки. Значит, Джалла женился или собирается жениться, а он ничего не знает об этом. Сансай увидел, что мужчина с осликом ушёл вперёд и поджидает его, положив на плечи сучковатую палку.
— Пошли же! — нетерпеливо сказал мужчина.
— Идём!
— Ты узнавал о Джалле? Что ж ты не спросил меня? Только чужой в этих краях может не знать Джаллу.
— Я просто...
— Он же любимец Бодеджо. Как, ты не знаешь Бодеджо? Кай! Ну что ты за человек?! Да все на свете знают Бодеджо. Это белый человек и добрый. Представляешь, он делает прививки скоту. Ты меня слушаешь? Он говорит, что эти прививки спасут скот от чумы! — и мужчина захохотал во всё горло, показывая прокуренные зубы.
Этот Бодеджо, доктор Макминтер, был одновременно ветеринаром, санитарным инспектором и блюстителем британского правопорядка. Но Мей Сансай не мог задавать слишком много вопросов, так как боялся проговориться, что он отец Джаллы.
Они вышли из кустарников, перед ними лежало пустынное шоссе, убегающее влево и вправо и скрывающееся среди холмов. Облако пыли вдали указывало на приближение автомобиля. Поведение людей на дороге насторожило Сансая. Мужчина с осликом стал беспокойно озираться в поисках укромного места.
— Это Бодеджо, — пояснил он. — Быстрее! Может, ты хочешь, чтобы он поймал тебя и сделал укол?
Что с нами будет? — закричали девушки, прижавшись друг к другу, как испуганные зебу.