Сансай радовался, что его сын такой искусный пастух. Очень скоро Джалле удалось направить стадо по старым следам, и теперь он стоял в стороне, опершись на палку, насвистывал, напевал и посматривал на скот, лениво спускавшийся к реке. Джалла глотнул из фляжки и пошёл за стадом.
— Отец, жди меня! — крикнул он находу. — Я вернусь на закате.
Мей Сансай привстал и помахал ему рукой.
— Да благословит тебя Аллах, сын мой!
Джалла загнал зебу в реку, а сам остановился поодаль и стал смотреть, как они шлёпают по воде.
Глава V
Коровы вошли в воду, ему не надо было погонять их, и он поднялся на маленький холмик поодаль. Оттуда он видел всё стадо, разбредшееся по плоским лугам вдоль обоих берегов. Коровы знали свой край не хуже его, и ему оставалось лишь сесть в сторонке и поглядывать. Когда солнце начнёт клониться к горизонту, он поведёт стадо домой и по пути заглянет к Дого. Дого всегда рад ему.
Джалла сидел, широко расставив колени и опершись на палку. Взгляд бродил по саванне. Странной жизнью живут эти края! В базарный день все дороги забиты, а в будни, когда солнце так же нещадно бьёт по траве, боярышнику и гардениям, на этих раскалённых тропах не встретишь ни души. Трава уже теряет вкус. Надо всерьёз думать о новом становище. Он отправится на юг, к берегам Великой реки.
Вдруг ему показалось, что вдали что-то движется, и, пристально вглядевшись, он увидел две человеческие фигуры, разорвавшие черту горизонта. обе были закутаны в одежды и двигались медленно, с трудом. Джалла наблюдал за ними без особого интереса. В саванне обитает немало народа, и беспокоиться нет причин. Однако вскоре он понял, что видит женщину и подростка. Они о чём-то говорили и размахивали руками. Через несколько мгновений они повернули и исчезли в кустах.
К вечеру Джалла собрал стадо и погнал домой. Ему приятно было видеть две свои хижины, сулившие всепонимающую улыбку отца. Он загнал скот и вошёл в хижину. Мей Сансая в ней не было. Он бросился к соседней хижине. Заглянул в дверь и отпрянул: на циновке крепко спала женщина с маленьким ребёнком. Рядом с ней спала девочка.
Он вошёл в хижину и потряс женщину за плечо.
— Кай! Что случилось?
Она вздрогнула.
— Кто это?
И тут Джалла увидел её лицо.
— Мать? — воскликнул он, ударив себя в грудь. — Аллах, снизойди к нам!
— Джалла, родной!
— Отчего ты здесь, мать? Кто указал тебе дорогу?
Лейбе заворочалась, и он поднял её на руки.
— Дорогая сестра! ты уже совсем взрослая! — он потрепал её по щеке.
— Да, — сказала Шайту, — Она уже три года как помолвлена. Слава Аллаху, в этих краях ты очень известный человек, Джалла. Я всюду спрашивала о тебе, и мне указали твою стоянку.
— О, мать! Как возрадовалось моё сердце при виде тебя...
— А отец твой был здесь? Он убежал из дому и...
— Так вот отчего ты здесь!
— Да, да. Мы были в пути целых три дня... У нас не было ни крошки еды.
— Не беспокойся. Еды у меня сколько угодно, и ты скоро увидишь отца. — Он направился к выходу, но у дверей остановился и сказал: — Наверно, это вас я видел днём.
— Ты был со стадом?
— Да. Я увидел вас и удивился, куда это идут женщина и маленькая девочка. Сейчас я принесу вам еды, а Мей Сансай скоро вернётся. Я думаю...
— Так он был здесь? — с волнением перебила его Шайту.
— Клянусь Аллахом! Тот, кого ты ищешь, где-то поблизости.
— Но мы его не встретили.
У Джаллы душа ушла в пятки. Он гнал от себя страшную мысль. Этого не может быть! В горле у него пересохло.
— Вы... его... не встретили?
— Мы и следов его не видели. Клянусь Аллахом!
— Аллах не допустит этого. Нет, я уверен, он скоро...
Они отправились искать его, и Джалла всё время с ужасом думал, не случилось ли с ним самое страшное. Он не переставая твердил матери, что отец, вероятно, пошёл за какой-нибудь травой или корнем, но чем дольше они искали его, тем яснее становилось, что отец и не собирался возвращаться.
— Он ушёл, — вздохнул Джалла. И затем тихо проговорил, словно обращаясь к самому себе: — Он заболел. Это сокуго.
— Так ты об этом знаешь?
— Было у меня такое подозрение. Но он сказал, что ищет Фатиме. Не знаю, чему и верить.
Шайту ничего не ответила. Мрак уже окутывал саванну, когда они возвращались к хижинам. Лейбе, засунув палец в рот, смотрела на своего взрослого брата.
— Они сожгли наш дом, — сказала она. — Они побили нас. Наверно, они угнали с собой Рикку. Аллах нашлёт на них чуму! — Лейбе заплакала.
— Но я ничего не знал! Когда это случилось?
— Ночью после того, как ушёл Мей Сансай. Но что бы ты мог сделать, Джалла, даже если бы знал? Ты живёшь так далеко от нас. Три дня пути. Да у тебя и своих забот полные руки.
— Это верно. И всё же так это оставить нельзя. Мы должны разыскать Рикку, мы должны удержать отца, чтобы он не бегал за тенью птицы.
Поздним вечером они сидели у костра, и Джалла с радостью отведал ужин, приготовленный руками матери. Он любовался ею: она была очень красива для своего возраста. Она так много делала для всех, но всё же судьба была к ней не слишком милостива. Он чувствовал, что обязан хоть как-то облегчить её жизнь.
— Спасибо, мне очень понравилось, — сказал он, захватывая пальцами последнюю щепотку риса. Ах, если бы ты попробовала патури, которое приготовили мы с отцом!
— Вкусное? — спросила Лейбе.
— Ещё бы, клянусь Аллахом! — рассмеялся он.
Лейбе улыбнулась.
— Но вы нам ничего не оставили.
— Разве я знал, что вы придёте? Но давайте поговорим о Рику. Вот если бы он пришёл сюда с вами!
— Мы не видели его, Джалла, сын мой. Когда вспыхнул дом, мне пришлось спасать малыша и Лейбе. Я искала Рикку, но не могла найти.
— Может быть, его увели люди Ардо, — сказала Лейбе.
— Ничего не случится с моим сыном! Аллах поможет ему спастись. С ним ничего не случится. Я знаю Рикку. Если даже они угнали его, он сумеет бежать. Негодяи!
Поужинав, они ещё долго сидели у костра и говорили. Было уже очень, очень поздно, когда усталая тень пожелала им мира. Шайту и Джалла подняли глаза — перед ними стоял Рикку. Он опирался на палку, казалось, он вот-вот упадёт. Прихрамывая, он подошёл к ним ближе, молча, без улыбки. Лицо его распухло и было покрыто рубцами. Мать, брат и сестра бросились к нему.
— Рикку, сын мой! Аллах спас тебя для меня. Давай сюда суму и палку. Садись, тут есть рис и масло. И горячая вода.
Рикку последовал за матерью и уселся на козью шкуру. Когда ему дали рис, он с жадностью набросился на него.
— Кто показал тебе дорогу?
— Здешние люди.
— Я очень счастлива, Рикку. Сейчас вскипит вода. Когда ты умоешься, я перевяжу тебе раны.
— Спасибо, мать.
Он поел, и силы как будто вернулись к нему. Он стал рассказывать им, как люди Ардо, забрав всё, что хотели, избили его и он потерял сознание. Так он лежал у одной из сгоревших хижин, пока его не заметил человек, который пришёл к Мей Сансаю. Но я решил преследовать их. По дороге мне рассказали о вас, и мне показали эту стоянку. Джалла, все в саванне знают тебя, я очень этим горжусь. — Он попросил воды и омыл руки. — Видите, какой Ардо? Он в вождях долго не продержится. Он верит в насилие. Люди уже ворчат. Если бы наш отец не покинул нас!
— Мы должны найти его! — сказала Шайту.
Прежде, чем лечь спать, Рикку отозвал Джаллу в сторонку:
— Джалла, я рад, что ты так хорошо живёшь!
— Хвала Аллаху, — сказал Джалла. — Хорошую жизнь посылает небо.
— Брат. Вы что-то скрываете от меня. Об отце.
— Да, — ответил Джалла.
Рикку посмотрел ему в глаза.
— Ты понял, о чём я хочу тебя спросить. Что, отец... болен?
Джалла вздохнул.
— Трудно сказать, брат мой. Не знаю. Иногда он ведёт себя так, будто он во власти сокуго. Но помни, отец ведь не мальчишка, к тому же, он так любит тебя!
Больше он не сказал ни слова. Рикку снова посмотрел ему в глаза и направился к хижине.
Глава VI
Пот на плечах Сансая был подобен мыльной пене. Всё тело горело, ноги гудели. Он начинал всерьёз уставать. Над саванной, создавая миражи, трепетали вертикальные лучи солнца. Вид далёкой деревни придал Сансаю новые силы.
Подойдя ближе, он различил стену, которая опоясывала деревню, а за ней гигантский скрюченный баобаб, поднимавший в щедрую синеву неба свои узловатые безлистые ветви. В листве тёмных деревьев, шумно хлопая крыльями, сражались белые цапли и грифы.
Дома и деревья обещали жизнь, и вид их опять придал Сансаю силы. Он ускорил шаг. Его сандалии шлёпали по дороге, поднимая пыль, и она оседала на ногах; он уже мечтал о прохладе и тени, где можно умыться и совершить полуденную молитву.
То, что он увидел, оказалось стеной, доходившей всего до пояса. тем не менее это была стена и за ней глинобитные хижины, все без крыш. Когда он подошёл ближе, его поразило то, что даже эта стена была кое-где разрушена. Перед ним была картина запустения.
Он вошёл в деревню по широкой дороге меж двух больших баобабов. Следы автомобильных шин были совсем свежие, ему даже показалось, что к запаху пыли примешивается запах бензина. Как только он оказался за стеной, кто-то окликнул его:
— Маллам!
Сансай оглянулся. Сначала он не увидел никого. Присмотревшись, он различил человека, настолько грязного, что он сливался с пылью. В руке у него была дубина, глаза злобно блестели.
— Позволь приветствовать тебя, — сказал Сансай, не понимая, чем он мог рассердить обитателя деревни.
Взметнувшись в воздух, как змея, человек оказался в двух шагах от Сансая.
— Куда ты идёшь, сын мой?
-Я? — переспросил Мей Сансай. Его не называли "сын мой" уже лет двадцать. — Я иду в эту деревню.
— В эту деревню? Хи-хи-хи... В деревню!
От его смеха бегали мурашки по спине. Рассердившись, Сансай круто развернулся и зашагал вглубь деревни. Его не покидало чувство, будто что-то жуткое подстерегает его. В ушах ещё звенело леденящее хихиканье старика. Ночью он всё это принял бы за страшный сон, но днём это было неоспоримо реально.