Майор Благов – профессиональный военный, в Красную Армию призван в 1936 году в 22-летнем возрасте. С первых дней войны участвовал в боевых действиях, вначале на Западном фронте, затем на Сталинградском, с сентября 1944 года – на Прибалтийском и Белорусском фронтах. Отважно сражаясь, вплоть до января победного года не имел ранений. В боях на Валмиерском (Латвия) направлении батальон действовал в составе танкового десанта. Майор Благов и его подчиненные, находившиеся в головном отряде на переднем танке, стремительно настигли отступающую немецкую колонну, чем вызвали панику среди неприятеля. Продолжая преследование, советские бойцы нанесли существенные потери живой силе и технике противника. Враг потерял около сотни солдат и шесть пушек. За проявленные смелость, мужество и героизм замполит батальона был награжден орденом Красного Знамени. Следующей боевой награды – ордена Отечественной войны I степени – майор Благов удостоился посмертно, погибнув при отражении яростной контратаки противника в феврале 1945 года в районе города Фрауенбург (современный польский Фромборк). Ушаков принял должность старшего товарища и поклялся вместе с сослуживцами отомстить за него.
Страница фронтового альбома
К сожалению, сегодня нет возможности узнать у однополчан майора Благова о его личной жизни. Возможно, это останется неразгаданной тайной. Хотя надежда на то, что могут откликнуться родственники погибшего фронтовика и внести ясность, все же остается. А пока можно делать только предположения.
Дело в том, что при подготовке материала к печати на указанных выше архивных ресурсах автором публикации обнаружено письмо жены А. В. Благова, Александры Никаноровны Благовой, командующему 1-м Белорусским фронтом маршалу Советского Союза Г. К. Жукову. Супруга майора просит сообщить о местонахождении мужа, так как последнее письмо от него было датировано февралем 1943 года. Хотя, как писала женщина, в январе 1944 года он приезжал к родителям и вернулся якобы на Белорусский фронт, где воевал и ранее. Со слов заявительницы, офицер вел переписку с родителями, которые почему-то адрес сына от невестки скрывали.
Отчаявшаяся женщина, мать четырехлетнего ребенка, просила командующего оказать помощь в розыске мужа, поскольку сама с иждивенцем живет «в ужасных условиях в общежитии в комнате, в которой находится 11 человек» (орфография сохранена). Судя по обратному адресу, жена и ребенок майора Благова в тот период проживали в п. Кирпичный Завод им. Свердлова Павловского района Ленинградской области. Письмо было отправлено в штаб фронта 18 января 1945 года, а зарегистрировано в канцелярии 26 февраля, то есть спустя несколько дней после смерти офицера. И так получается, что в ответ на письмо командующему фронтом законная жена майора получила похоронку…
Если продолжать семейную тему, то следует сказать о том, что ротный замполит – автор дневника, старший лейтенант А. П. Ушаков – по его собственному утверждению, писал письма своей супруге Марии Петровне в станционный поселок Хилок хоть и нечасто, но обстоятельно. Жена своевременно отвечала и рассказывала мужу о ребятишках, домашних делах, просила беречь себя. В одном из писем на передовую в целости и сохранности дошла фотография жены и детей. Такие карточки бойцы, как правило, носили в гимнастерке. Александр Пантелеймонович приклеил ее в свой дневник, там она и хранится, хочется надеяться, до сих пор у моих земляков. Вместе с почтой – письмами родных и любимых – на позиции приходили газеты и журналы. Замполит по сложившейся за годы службы традиции одним из первых в батальоне «от корки до корки», что называется, прочитывал периодику, а затем передавал прессу с рекомендациями, что почитать, подчиненным. Среди авторов особенно были популярны военные корреспонденты – поэты и писатели: Константин Симонов со стихами и очерками, Илья Эренбург с публицистическими статьями, Василий Гроссман с проникновенными рассказами.
«Живем дружно» – наиболее часто именно эта фраза встречалась мне во фронтовом дневнике. Нашлось в тетрадке и место шутке, солдатской смекалке, забавным случаям. «Вероятно, я – везучий человек, – пишет автор записок. – Вот сегодня у меня день рождения. Бывает же, родился на свет второй раз! Копаю себе окоп. Осколок вражеского снаряда, пробив мне пилотку и не задев головы, вылетел наружу». В другой раз Ушакова спасла кружка – осколок ударил в металл, пробил его и дальше не пошел, застрял в шинели.
Весна сорок пятого. Приближалась долгожданная победа. Перечитывая страницы дневника, повествующие об этом событии, я невольно вспомнил киноэпопею «Освобождение», последний ее фильм «Битва за Берлин». В изложении приведу отрывок из дневника.
16 апреля в 4 часа утра Красная Армия перешла в решающее наступление. Раздался залп 22 тысяч пушек и минометов. В бой ринулись более четырех тысяч танков. В этот район советское командование подвезло более двух тысяч мощных прожекторов. Они вспыхнули одновременно и ослепили немцев. Командир немецкой дивизии сообщил по радио в Берлин: «По нам открыт адский огонь. Связь с полками прервана. В одном месте непонятный мощный свет. Миллиарды свечей, что такое – не определим. Может быть, новый вид химического оружия?» К тому же наша авиация сделала 17 вылетов. Под этим ударом немецкий фронт на реке Одер рухнул. 25 апреля 1945 года войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов завершили полное окружение Берлина. Кольцо вокруг логова фашистского зверя с каждым днем сжималось.
А вот эта запись сделана 8 мая: «…Только что после напряженного дня провели заседание партбюро. Чувствую усталость. Решил вздремнуть… Меня разбудил комсорг батальона Севухин: “Товарищ капитан, товарищ капитан! – теребил он меня, и радость светилась на его лице. – Вставайте, вставайте! Нам радио принесло долгожданную радостную весть. Война с Германией закончилась! Германия капитулировала!” И убежал. Сон и усталость как рукой сняло. Быстро одеваюсь и бегу в политотдел. Москва дублировала Указ Президиума Верховного Совета СССР об учреждении Дня Победы.
На улице творится что-то необыкновенное. Вверх взвиваются различного цвета ракеты, трассирующие пули. Где-то вдалеке слышны выстрелы зенитной и тяжелой артиллерии – это салют в честь окончания войны – Дня Победы. Бойцы и офицеры обнимаются, целуются. У некоторых на глазах слезы… Почтовые ящики частей переполнены письмами на родину. Благодарные и радостные весточки разлетались по всей стране».
Побывал капитан Ушаков и в поверженном Берлине. Вот как об этом написал он в дневнике: «…Сегодня своими глазами видел груды развалин, оставшихся от центра Берлина. Разрушены водопровод, электросеть, парки, залит водой метрополитен. Над Рейхстагом развивается Знамя Победы. Здесь же, на одной из стен, я оставил свою подпись».
Остается только добавить, что замполит мотострелкового батальона А. П. Ушаков – как сказано в наградном листе, «за проявленные отвагу, мужество и героизм в борьбе с немецкими захватчиками» – был удостоен ордена Отечественной войны II степени.
Шрамы войны
Когда началась война, моему отцу Алексею Ивановичу Потапову едва исполнилось четырнадцать лет. Все последующие четыре года, и особенно первые из них, навсегда запомнились ему как время неимоверных лишений и опасностей, голода и холода, страха за свою жизнь и жизнь близких.
После объявления всеобщей мобилизации главу семьи сорокалетнего Ивана Михайловича призвали в армию. Хотя призывом, даже по законам военного времени, назвать это сложно. Председатель сельсовета на сходе объявил, что все мужчины подлежат отправке на фронт. Дали время собрать котомку с продуктами и приказали выдвинуться в райцентр. По пути в военкомат колонну остановили и отправили в тыл, чтобы там присоединить к новой формируемой воинской части. Становилось ясно: враг стремительно наступает на Москву, и приходится отступать, неся потери.
Обратно следовали по проселочной дороге, мимо лугов и речки Болвы, левого притока Десны, в пойме которой еще недавно пасли скот и косили траву, а мальчишки-пастушки, улучив момент, весело купались. Несмотря на раннее утро, с подворий доносилась речь, слышалось мычание коров и кудахтанье кур…
Когда ополченцы (по-другому не назовешь) вошли в село, Иван не удержался, подал знак старшему – махнул рукой в сторону собственного дома – и выбежал из строя во двор, куда тут же, завидев отца, высыпали ребятишки. Открыв калитку, он первым делом подхватил на руки самую младшенькую и любимую дочку – Настеньку. Гурьбой подбежали мальчишки, мал мала меньше. На крыльцо из хаты вышла жена Варвара. Только успела она взмахнуть руками, как в ясном небе, словно коршуны, с ревом низко пронеслись немецкие самолеты.
Послышались стрельба и взрывы. Одна из бомб взорвалась где-то рядом. Иван, прижавший дочь к груди, рухнул на землю, сраженный осколком. Из виска заструилась кровь, громко заплакала Настя. Она тоже была в крови, только неизвестно, в чьей – своей или отцовской. Ребятишки попрятались, кто куда успел: за поленницу, в погреб.
Варвара сжалась в комок и заголосила:
– Ох, лихушки! Ваня! Тасенька! Родненькие вы мои! – и принялась одной рукой тормошить лежавшего навзничь мужа, а другой, освободив из отцовских объятий, прижала к себе ревущую полуторагодовалую дочь.
Из укрытий повыскакивали мальчишки. Мать продолжала причитать. Набежали соседи… Вот так, не успев стать солдатом, во дворе собственного дома погиб глава большой по нынешним временам (шестеро ребятишек с 1925 по 1939 год рождения) семьи.
Немецкие войска быстро продвигались к Москве, и в октябре 1941 года село Погост Людиновского района Брянской (ныне Калужской) области оказалось на оккупированной фашистами территории, в каких-то 280 километрах от столицы.
Немцы разъезжали по селу на мотоциклах, горланили и громко смеялись. Когда наперевес с автоматами бесцеремонно входили в жилища, отрывисто командовали. Заприметив добротный дом, они выкинули за шкирку на улицу ребятню. Изъяв все съестное – «яйко, млеко, курка», тумаками вытолкали из избы хозяйку. На постой в крестьянской избе разместился отныне интендантский взвод оккупантов. Пришлось копать в огороде землянку и зимовать в ней в жуткий мороз.