Она вскочила с постели, выпила на крыльце свою обязательную чашку утреннего кофе, затопила печь, сбегала к Анне Петровне, заодно пригласив ее в гости, на обратном пути заскочила ко всем соседям, вернувшись домой, замесила тесто и, пока оно доходило, занялась начинками для пирогов, улыбаясь себе под нос, что вопрос с водкой решился сам собой. Николай Дмитриевич, заслышав про общий сбор, во-первых, пообещал приготовить свое волшебное мясо, за которым ему еще предстояло «сгонять» в областной центр, а во-вторых, заверил, что принесет самогону, чистого, «как слеза младенца». Юлька самогон не пила, но спорить не стала.
Ей было отчего-то приятно, что все соседи сразу согласились провести у нее вечер, более того, многие из них даже обрадовались такой перспективе.
— А что, богатая идея! — к примеру, оживился Василий Васильевич.
Слово «богатая» он произносил с фрикативным «г», фактически «х», поэтому в его устах это прозвучало как «бохатая» идея. Чем именно она «бохата», Юлька уточнять не стала.
— То, что ты к соседям с уважением, это хорошо, — отозвался и Игорь Петрович, открывший калитку в семейных трусах до колена, не очень чистых, линялых и вытянутых. Но хоть не без трусов, и на том спасибо. — Девка ты, конечно, неприятная, городского форсу в тебе много, сразу видно, интеллигентка, — слово это в его устах прозвучало как нецензурное ругательство, — но понимаешь, как правильно. С пустыми руками не придем, не бойся.
— Да я и не боюсь, — уныло ответила Юлька, уже пожалевшая, что решила соблюсти приличия.
Впрочем, в присутствии других гостей Игорь Петрович вряд ли осмелится говорить ей гадости. Юлька была уверена, что Николай Дмитриевич не даст ее в обиду, а потому настроение у нее быстро улучшилось, и к тому моменту, как она поставила пироги в жарко протопленную печь, было уже приподнятым.
Прикинув, сколько у нее свободного времени, Юлька надела купальник и отправилась к дому Джентиле — пригласить на вечеринку и на обратном пути забежать на пляж искупаться. После возни с пирогами она умаялась и была вся потная.
— Деревенский прием? Ух ты! — обрадовалась Вероника. — Мамочка, ты слышишь? Юля приглашает нас на праздник соседей.
Джемма выглядела задумчивой.
— Какая неожиданная затея, — сказала она наконец и улыбнулась чуть вымученно. — Даже не знаю, хочу ли я видеть всех этих людей. Вы не обижайтесь, Юленька, но я так давно уехала из России, что, боюсь, мне будет совершенно не о чем разговаривать с вашими гостями. А нет ничего хуже молчаливого мизантропа в большой компании.
— Джемма, вы знаете, я тоже не очень люблю незнакомых людей. К тому же за эти несколько дней, что я здесь, я успела понять, что далеко не все из них приятны и интересны. Поэтому, если вы не хотите приходить, то я вас пойму и не обижусь. Но мне кажется, что самое правильное, что мы можем сделать, — это принимать окружающих такими, какие они есть. Каждый человек заслуживает интереса к себе. Даже такой неприятный, как Игорь Петрович. Ведь отчего-то он стал таким.
— Отчего-то стал, — согласилась Джемма, которая, в отличие от Юльки, с Игорем Петровичем ни разу не сталкивалась. Видимо, сказала она это только из вежливости. — Ладно, Юлия, будем считать, что вы меня уговорили. Уж если я приехала на все лето в глубинку, то глупо вести жизнь затворницы, тем более что моему характеру это в общем-то несвойственно. Да и Ниточка хочет в гости. Спасибо вам за приглашение, мы придем.
К пяти часам вечера все собрались в беседке посредине Юлькиного двора. Стол ломился от еды, поскольку никто не пришел с пустыми руками. Светлана Капитоновна напекла улиток с картошкой, Анна Петровна принесла ведерко клубники, Ольга Прокопьевна — оставшиеся с прошлой зимы соленья, Ирина Сергеевна — редиски и укропа, надерганных прямо с грядки. Джемма приготовила салат из рукколы с креветками и помидорами черри, на который местные смотрели с легким испугом, а Юлька с радостью, понимая, что сможет снова отведать это вкуснейшее блюдо. Василий Васильевич разливал самогон, Николай Дмитриевич резал кольцами лук для своего волшебного мяса.
Юлька торжественно внесла пироги, придирчиво осмотренные деревенскими хозяйками. Их суда Юлька не боялась, потому что готовила действительно хорошо, а выпечка была ее коронным блюдом. Ее знаменитые пироги славились на всю родню, а заодно еще и среди всех мужниных коллег. Относя на работу Юлькину выпечку, он всегда раздувался от гордости — чисто индюк. Сейчас мужа не было, а умение печь пироги никуда не делось, и никакие деревенские кумушки не могли это изменить. Впрочем, они и не собирались.
— Умеешь, — скупо кивнула Анна Петровна, откусив от пирога с мясом. — Сразу видно, талант у тебя.
— И правда, очень вкусно! — подхватила Светлана Капитоновна. — Такие пироги мама моя пекла, у меня так тесто никогда не поднимается, да, Вася?
— Да уж не наговаривай на себя, — благодушно пробурчал тот. — Всю жизнь твою стряпню ем и нахваливаю. Но у вас, Юлия, пироги и впрямь удивительные. Молодец.
— Пироги как пироги. — Ирина Сергеевна поджала тонкие губы. — У нас в мага́зине не хуже по воскресеньям привозят. Я и сама хорошие пеку, если с мукой повезет. Дрянная нынче мука.
— Мука дрянная? Скажешь тоже! — зычно рассмеялся ее муж. — Не видала ты, Ирка, дрянной муки. Вот у нас в Магадане мука была! Серая, клейкая, хлеб из нее липкий получался, а пироги нехожалые. А сейчас мука отличная, просто руки у тебя не той стороной вставлены. Что в печь ни отправишь, все сожжешь.
Ирина Сергеевна обиженно запыхтела, и Юлька предпочла вмешаться, чтобы погасить назревающий семейный скандал.
— В Магадане? — спросила она, стараясь, чтобы голос звучал заинтересованно. — А вы там работали? В лагере, наверное?
— В каком лагере, дура? — обиженно спросил Игорь Петрович. — Я что, зэк, по-твоему?
— Почему зэк? Я думала, охранник, — пролепетала Юлька, понимая, что сморозила глупость, и даже не обидевшись на дуру.
— То есть я на вертухая похож? — Игорь Петрович, видимо, решил обидеться всерьез. — Не, это Васька у нас из мусоров. На пенсию с должности начальника областного уголовного розыска вышел. А я человек трудовой. А в Магадане золото мыл. В артели. Слыхала?
— Ой, а расскажите, — попросил вдруг Виктор. — Я про такое только в книгах читал, а вы, так сказать, живой представитель этой героической профессии.
— Герой, куда уж там, — фыркнул Василий Васильевич, но Игорю Петровичу было приятно от слов московского паренька. Так приятно, что он даже немножко раздулся от гордости.
— А что, думаете, это не геройство — в том климате золото добывать? — с вызовом в голосе сказал он. — Я, между прочим, на прииске Гастелло больше года работал.
— Прииск Гастелло? Это под Магаданом? — живо откликнулся Виктор. — А расскажите, а? Я в детстве обожал книги Джека Лондона. Золотая лихорадка, все дела…
— Так что ж не рассказать. — Теперь Игорь Петрович был настроен совсем благодушно. Хлопнув рюмку самогону, он уселся поудобнее и начал свой рассказ.
Магаданская область всегда отличалась от других регионов страны большим скоплением полезных ископаемых. Освоение региона началось в двадцатых годах двадцатого века, и без малого семьдесят лет в нем велись постоянные разработки новых месторождений. Золото Магадана имело и имеет миллиардный потенциал. До сих пор примерно двадцать пять процентов от общего объема добычи российского золота приходится на Магаданскую область. Именно здесь проходит планетарный северо-западный рудный пояс, залежи в котором простираются до северного шельфа Тихого океана.
Заводы по золотодобыче массово начали строиться здесь с 1931 года. Конечно, в то время основная добыча велась руками зэков. Причем в прямом смысле этого слова. Большая часть труда осуществлялась вручную, золото добывалось через просеивательные ленты, и, несмотря на крайне низкую производительность такого труда, здесь получали до 60 тонн золота в год.
Основным методом добычи вот уже более века остается промывка. На заводах устанавливаются большие дренажные установки, через которые просеивается добытый грунт. Промывочные системы работают до того момента, пока не промерзает земля. И именно поэтому золотодобытчики работают вахтовым способом, на зиму уезжая на материк.
— Вот таким вахтовиком я и был, — гордо сообщил Игорь Петрович и опрокинул еще рюмку. — Когда культ личности развенчали, дармовой рабочей силы не стало. Поэтому и начали набирать работников вахтовым методом. Больших денег стоило. Я, к примеру, за первый год домой тысячу рублев привез. Помнишь, Ирка?
Его жена согласно кивнула и с любовью посмотрела на мужа.
— Ты у меня всегда добытчик был, Игоша, — нежно сказала она. — Жалко, потом на вахты ездить перестал. Хорошие деньги были.
— А чего перестали? — спросил Виктор, но Юлькин сосед не ответил, предпочтя продолжить свой рассказ.
С конца восьмидесятых годов золотодобыча в Магаданской области, немного захиревшая после расформирования ГУЛАГа, снова пошла в рост. К тому моменту темпы расходования золотого запаса страны сильно превышали скорость его пополнения, и новые «перестроечные» артели создавались ударными темпами, охотники за длинным рублем набирались туда со всех уголков страны. Одним из них и стал двадцатипятилетний Игорь Грушин из деревни Сазоново.
— А как вы вообще узнали, что набор в Магадан идет? — спросила Юлька.
Слушать ей было неинтересно. Но так как в любом деле она любила доходить до самой сути, то уточняла то, что ей оставалось неясным. Ну и впрямь, откуда молодой человек, недавно женившийся, живущий в глухой деревеньке посредине Центральной России, вдруг узнает о том, что в далекой Магаданской области нужны желающие мыть золото? Не рекрутеры же за ним приехали!
Этот простой вопрос отчего-то поставил Игоря Петровича в тупик. Он замолчал, руки начали мять полы клетчатой ситцевой рубашки. На ней не хватало одной пуговицы, и толстый волосатый живот свисал наружу. Юлька вспомнила, как сосед голым ходит в летний душ, и передернулась.