– Здравствуйте! Вы уже вернулись к работе, Чэнь?
– Я только пришел, чтобы взглянуть на накопившиеся документы. Может быть, что-то срочное или какие-то интересующие меня письма.
– Министр правительства Шанхая по информации и печати снова с нами связывался. Мы решили в эту пятницу провести конференцию. Пора завершить дело Инь. Мы не можем ждать целую вечность, как вы понимаете. Таково его решение, – добавил Ли.
Последняя реплика могла быть произнесена для сохранения своей репутации. Чэнь был против завершения следствия, хотя понимал, что такое решение может быть принято, если поступила команда сверху.
Чэнь понимал, что не в его власти спорить. Юй проинформировал Ли о новых обстоятельствах дела, насчет Бао, но Ли проигнорировал это. Не было свидетелей и прямых улик, чтобы подтвердить причастность Бао к убийству.
– Мы послали запрос, скоро получим какую-то информацию о Бао, секретарь Ли, – сказал Чэнь, делая ничтожную попытку выиграть время.
– Если вы сможете найти Бао и доказать его виновность до пятницы, это будет хорошо. Мы переговорили с представителями органов общественной безопасности, они придерживаются того же мнения. Но они хотят, чтобы мы сообщили им если что-нибудь обнаружим, – любезно сказал Ли прежде чем уйти. – В этом заинтересованы власти.
Когда в коридоре стихли звуки шагов уходящего секретаря парткома, Чэнь взял телефон и, набирая номер, уже знал, что найдет оправдание. Чэнь припомнил, что в конфуцианской классике был длинный абзац, касающийся «целесообразности». Сейчас это было важно.
– Здравствуйте, Гу.
– Привет, Чэнь. Я как раз думал о том, чтобы позвонить вам. Мой партнер уже показал перевод проекта американскому инвестору и банкиру.
– Но с текстом еще не все закончено.
– Это слишком выгодная сделка, нельзя упускать момент. Мистер Холт решил идти дальше. Мы же сможем сделать некоторые поправки потом. Вы оказали мне великую услугу.
– Вы снова льстите мне. Но я должен просить вас об одной услуге.
– Все, что угодно, Чэнь.
– Если вы не заняты сейчас, давайте встретимся и пообедаем в ресторане «Синья»? Там и поговорим.
– «Синья», здорово.
Они сидели в кабинете ресторана на центральной улице Шанхая. Как и другие большие рестораны в городе, «Синья» был блестяще приведен в порядок. Его фасад сверкал в лучах солнечного света, а тыльная часть здания соединялась с новым американским отелем «Амада».
– Вы сделали прекрасный выбор, – сказал Гу. – «Синья» всегда был любимым местом моего дедушки.
Родители Чэня в детстве также часто брали его сюда с собой, чаще, чем в другие рестораны.
– Говядина в устричном соусе. Подогретое молоко. Жареная рыба с чесноком в бамбуковой корзине. Эти блюда мы заказывали почти каждый раз, – сказал Гу. – Мой дедушка был педантом в отношении этих блюд.
Гу выбрал именно то, что всегда заказывал его дедушка. Чэнь заказал кусочки ростков зимнего бамбука, пожаренных вместе с сушеными зимними грибами, блюдо, которое также было одним из любимых его родителей.
– Извините, но у нас нет бамбуковых ростков.
– Как это может быть?
– Бамбук не растет в Гуанчжоу. «Синья» всегда славился своей гуандунской кухней. Все наши овощи отсюда. Нам поставляют их сюда воздушными перевозками.
– Это смешно, – сказал Чэнь, покачав головой, когда официант выходил из их кабинета. – А что, нельзя купить ростки в местном магазине?
– Вот что значит государственный ресторан, – сказал Гу. – Это не частный бизнес. Выгодно или невыгодно, люди платят здесь ту же цену. Им плевать. Скоро вы придете поужинать в ресторан «Нового Мира». Он конечно же будет в частных руках, и вы сможете заказать все, что вам взбредет в голову.
– На самом деле я не такой уж привередливый гурман, – возразил Чэнь. – Я хотел встретиться с вами здесь, чтобы обсудить кое-что.
Это было действительно так. Старший следователь Чэнь не хотел долго разговаривать по телефону из служебного кабинета, где такие люди, как секретарь Ли, вваливались без стука и для которых слова «личный» в обиходе не существовало.
– Да, пожалуйста, продолжайте.
– Следователь Юй, мой давний коллега, ищет молодого парня по имени Бао, – начал Чэнь, вытаскивая фотографию из портфеля. – Это его фотография, была сделана около года назад в провинции Цзянси. Бао, как и другие провинциалы, не стал получать регистрацию по месту жительства в городе. Юй потратил много времени на его поиски. Я не думаю, что Бао связан с мафиозными группировками, которые могут знать о приезжих больше, чем мы. Полиция не в состоянии держать их под непосредственным контролем.
– Я поспрашиваю, – сказал Гу. – Только я знаю про этих провинциалов одно: если они из Цзянси, они определенно будут жить вместе, но на новой территории, как, допустим, в деревне Вэньчжоу, где полиция еще не успела установить контроль, а триада уже наладила свои связи.
– Именно так. Для моего коллеги дело довольно важное. Если вы что-нибудь сможете выяснить до этой пятницы, я буду очень вам признателен.
– Сделаю все, что в моих силах, товарищ следователь.
– Я – ваш должник, Гу, – сказал Чэнь. – Дайте мне знать, как только что-то появится. Эта информация очень ценна для меня.
– А для чего нужны друзья? Чтобы помогать друг другу.
Появившийся заказ избавил их от лишних слов, но Чэнь уже решил то, что было необходимо.
Обед не впечатлил.
Свинина гулао была какой-то кисло-сладкой, как будто ее приготовили наспех в домашних условиях. Говядина в устричном соусе также не была такой восхитительной, какой он запомнил с детства. Кипяченое молоко и вовсе вызывало смех.
Расплачивался снова Гу. Официант взял его золотую кредитную карточку – безусловный знак богатства, игнорируя наличные в руке Чэня.
В тот же день Чэнь приехал в больницу с небольшой корзинкой фруктов. Из вывешенных списков он узнал, что его мать переместили. Он пришел в недоумение и ринулся вверх по лестнице в указанную палату, где и обнаружил свою мать. Ее поместили в более комфортабельную, частично оплачиваемую, с современным оборудованием комнату. Мать обрадовалась его приходу. Она сидела откинувшись на спинку регулируемой кровати и выглядела гораздо лучше, чем несколько недель назад.
– Мне правда хорошо, – сказала она. – Они берут у меня один анализ за другим. Тебе не нужно приходить ко мне каждый день. И больше не приноси мне ничего, у меня уже и так много гостинцев.
Так оно и было. Ночной столик, уставленный продуктами, напоминал витрину дорогого магазина: копченый лосось, ростбиф и даже бутылка русской водки.
Он догадывался, кто принес всю эту провизию.
– Нет, это не только от Лу Иностранца, – сказала мать, тряся головой, как бы осуждая что-то невидимое в воздухе. – Кое-что от мистера Гу. Я никогда его прежде не видела, он меня не навещал. Догадываюсь, что он один твоих новых приятелей. Он настаивал, чтобы я обращалась к нему как и к Лу. Он вызвал главврача больницы в мою палату и при мне сунул ему в руки красный пухлый конверт [14].
– Он не исправим, этот мистер Гу.
Чэнь этому не удивился. Белое Облако продолжала информировать своего начальника обо всем что касалось его персоны.
– Доктора и сестры теперь очень приветливы со мной. Они переселили меня сюда. Эта палата гораздо лучше той, говорят, она для высоких персон, – сказала мать.
– Это все мистер Гу. Я делаю для него перевод.
– Правда?
Она была в приподнятом настроении, и в ее голосе послышалось удивление, когда она произнесла:
– Возможно, я слишком стара, чтобы понимать все, что творится сейчас в мире, но с каких это пор у тебя дома появилась секретарша?
– Она не секретарша, – поспешил уточнить Чэнь. Он предвидел этот вопрос. По мнению матери, он не должен был идти по стопам отца. Теперь же то обстоятельство, что у него маленькая помощница, только подтвердило ее опасения. – Она лишь временный помощник для перевода проекта, – парировал Чэнь.
– Она молодая и умная, – сказала его мать, – и еще она готовит очень хороший домашний куриный суп.
– Да, она очень способная.
Он засомневался, что суп Белое Облако приготовила дома. Наверняка купила его в ресторане на деньги Гу. Но он не решился огорчить свою мать.
– А еще она студентка университета. Ей нравится твоя работа, так она мне сказала.
Он понял, что его мать уже все обдумала. Это нисколько его не удивило.
– Да, она студентка Фуданьского университета, – кивнул Чэнь. Он не решился рассказать матери об их первом знакомстве, когда она работала «девушкой К» в приватных комнатах клуба «Династия».
Ему повезло, что мать больше не стала развивать эту тему, поскольку была еще очень слаба. Он же подумал, что ему хорошо живется и одному. Если она мечтает изменить его личную жизнь, находясь в таком болезненном состоянии, почему бы ей не позволить это.
Он не был сторонником конфуцианства, несмотря на влияние отца. Как и многие другие люди его поколения, Чэнь верил, что конфуцианская идеология больше служит мотивацией поступков, нежели решает проблемы. Но все же старший следователь считал, что его главный долг – быть почтительным сыном. Это то, что должен делать мужчина, – обеспечивать родителей в старости и по возможности делать их счастливыми.
Он содрогнулся при мысли, что есть люди, которые отказываются платить за лечение родителей в больнице. И о тех, кто не может это сделать вообще. И это, конечно, не их вина. Чэнь мог оплачивать, занимая свою должность.
Когда-нибудь он сможет сделать свою мать счастливой, женившись, а сейчас его главный приоритет – это хорошо выполнять обязанности старшего следователя полиции. Согласно конфуцианской этической системе, ответственность перед страной важнее, чем перед семьей.
А что касается Белого Облака, то он сказал матери, что она была временной помощницей. Он не знал, пересекутся ли снова их пути. Конечно, предвидеть, что предпримет мистер Гу, невозможно В голову Чэню пришли две строки: