– Вот и славно. – Василий приободрился. – Сейчас заедем в торговый комплекс, ты выберешь себе все, что захочешь, а потом пойдем в «Барнео».
Час спустя в сногсшибательном белом костюме от Юлии Далакян я чувствовала себя превосходно. Да и выглядела, чего лукавить, на миллион долларов. По крайней мере, Василий не сводил с меня влюбленного взгляда, а все присутствующие в ресторане мужчины буквально пожирали меня глазами.
– Тяжело быть роковой женщиной? – улыбнулся Василий, поднимая бокал. – За тебя! – Он пригубил совсем чуть-чуть и улыбнулся: – Так ты мне не ответила!
Я призадумалась: а действительно, тяжело ли?
– Такова моя судьба. – Я пожала плечами. – Каждый несет свой крест. Мой крест – моя красота, мой ум и моя, так сказать… – Я защелкала пальцами, не в силах подобрать нужное слово. – Как это?
– Эксклюзивность? – Василий мне подмигнул. – Ты это хотела сказать?
– Да. – Я тяжело вздохнула. – Хотя порой мне просто хочется отдохнуть, чтобы на меня никто не глазел, никто не хватал за руки.
– Ну, этого ты себе позволить не можешь, – рассмеялся Василий. – Терпи уж.
– Я понимаю. – На глаза навернулись слезы. – Но моя жизнь порой невыносимо тяжелая.
– Я хочу с тобой поговорить. – Василий едва дотронулся до моей руки. – Мы с тобой еще серьезно не разговаривали. – Он внезапно погрустнел. – Я вдовец. У меня есть взрослый сын, который уже давно живет своей жизнью, в которой, увы, для меня слишком мало места. Я очень одинок, Матильда.
Василий смотрел мне в глаза, и я верила каждому его слову.
– У меня есть свой бизнес, хотя, наверное, тебе про это неинтересно слушать. – Он сбился и сделал глоток вина. – Понимаешь, я уже много лет ищу женщину, в которой бы сочеталось несочетаемое. Красота и ум – это два взаимоисключающих понятия. Я всегда так думал, пока не встретил тебя. Ты слишком хороша для меня, я знаю, но, может быть, ты позволишь мне хотя бы надеяться на чудо? Может быть, потом, нет, конечно, не сейчас ты сможешь меня полюбить? И тогда я был бы самым счастливым человеком на свете.
Василий замолчал, молчала и я, не зная, что ему ответить.
– Матильда, – Василий первый нарушил неловкую паузу, – я не буду тебя торопить, просто позволь мне хотя бы надеяться.
Я улыбнулась. Почему бы и нет? Старикашка влюбился по уши, а взамен не требует даже секса. Ай да Матильда, ай да умница! Я повеселела:
– Конечно, Василий, я обещаю подумать!
Через пару часов Василий довез меня до гостиницы и даже не стал напрашиваться на кофе, что я, естественно, оценила. Мужчина явно набирал очки.
– До завтра, Матильда. – Он так грустно-грустно посмотрел на меня. – Можно я заеду за тобой завтра в полдень? Я хочу показать тебе город.
– Конечно, – улыбнулась я в ответ. – Спокойной ночи!
Я поднялась к себе на второй этаж и, не снимая обуви, повалилась на постель.
«Что у него за бизнес? – лениво размышляла я, разглядывая потолок. – Может, спросить? Хотя мне-то какое до всего этого дело? Я просто отдохну месяц в Сочи бесплатно, а потом подумаю. Может быть, Василий и сумеет добиться моей благосклонности. Чего в жизни не бывает?»
В любом случае у меня была еще куча времени для раздумий. Мишка постепенно отошел на второй план, и даже Николай (земля ему пухом!) меня почти не беспокоил.
– Я всегда знала, что достойна лучшего, – промурлыкала я, разбрасывая одежду по номеру. Я пошла в душ, а потом с бокалом красного вина еще долго любовалась открывающейся из окна панорамой вечернего Сочи.
ЛЮДМИЛА
– Кофе хочешь? – Сонный Витя протянул мне маленькую баночку. – Тебе еще сколько пахать?
– Что? – Я рассеянно взглянула на часы. – Ах да. Три недели.
– Помочь? – Мужчина сосредоточенно размешивал в стакане сахар.
– Что помочь? Собрать материал по экологии? – поразилась я до глубины души.
– А что? – Витя морщился, отпивая прямо из трехлитровой банки огуречный рассол. – Думаешь, у меня не получится?
– Спасибо, справлюсь сама.
Я поставила на плитку чайник. Прошла ровно неделя с тех пор, как я впервые переступила порог Тосиного дома. В свою комнату я возвращалась затемно, но всегда приносила гостинец для Сашеньки – то печенье, то йогурт, то шоколадку. К разговору об усыновлении мной ребенка мы с Тосей больше не возвращались. Я специально тянула время, чтобы дать себе возможность хорошенько все обдумать. Одно дело – всплеск эмоций, когда видишь голодные глаза маленькой девочки, а другое – трезвый расчет. Куда мне ребенок? Я тяжело вздохнула.
– И все-таки… – Витя громко поставил банку на стол. – Как твоя работа?
– Нормально, – пожала я плечами. – Как всегда.
– Ты не замужем? – Витя смотрел прямо мне в глаза, и я растерялась.
– А что? – Я не нашла ничего умнее, чем ответить вопросом на вопрос.
– Да ты все про Сашку расспрашивала, я и подумал, что своих детей у тебя нет. Я прав?
Я промолчала, нервно ломая на тарелке печенье.
– Она хорошая девчонка, только вот не прокормить нам двоих ребятишек! – Витя тяжело вздохнул. – Тося уже и документы для детского дома собрала.
– А я могу их посмотреть? – внезапно попросила я, до боли сжимая пальцы рук.
– Документы? – Витя удивленно присвистнул. – Конечно, только зачем они тебе?
– И все-таки…
– Хорошо… – Витя поднялся из-за стола и пошел в свою комнату. – Держи, – возвратившись, он протянул мне плотный конверт. – Только не потеряй чего, а то Тоська меня убьет!
Я медленно побрела в свою комнату, держа в руках тарелку с печеньем, стакан чая и папку с бумагами под мышкой.
Я тяжело вздохнула и осторожно, стараясь не греметь ключами, отворила дверь. Поставила тарелку и стакан на стол и подошла к темному окну. Из-за спины в маленькую щелочку между дверью и косяком струился свет из коридора, и мое отражение в стекле было удивительно четким. Словно я смотрелась в зеркало. За эти месяцы суетной жизни я окончательно исхудала и теперь весила, наверное, килограммов на двадцать пять меньше, чем при жизни с Сережей. Мой карикатурный брак сейчас казался нереально далеким. Хотя мы все еще официально муж и жена, ведь до развода еще есть время. Белла Карповна, скорее всего, разыскивает меня по городу, для того чтобы притащить за волосы в суд. При воспоминании о свекрови у меня неожиданно поднялось настроение.
Кстати, сейчас волосы мои немного отросли и теперь тяжелой волной касались плеч. Больше я их красить не стала, некогда, да и удивительно, но мой природный цвет оказался потрясающе красивым золотисто-русым. Дома такого оттенка не было. Может, все дело в здешней воде? Я мотнула головой. Красиво. Но какая-то я стала другая: худая, четко очерченные скулы, упрямый взгляд, плотно сжатые губы. Когда мы встретились с Матильдой, я всего боялась, а теперь уже ничего не боюсь. А ведь прошло так мало времени. Интересно, где сейчас Мотька?
Я грустно вздохнула. Несмотря ни на что, я по ней скучала. Парадокс.
Я села на кровать и придвинула к себе чай и печенье. За день я так уставала на этом долбаном конкурсе красоты, что даже поесть забывала. Олег вел себя на удивление тихо и смирно, и я при всем желании не могла накопать на него компромат. Но зато мне посчастливилось услышать кое-что, совершенно непредназначенное для моих ушей.
Сегодня утром, когда Олег, как обычно, курил около мужской уборной, я (тоже как обычно) пряталась в женском туалете и подслушивала. Потом Олег как-то незаметно смылся, и я услышала разговор двоих мужчин, по голосу явно мне незнакомых.
– Алку надо убирать. – Приятный, теплый мужской голос говорил так легко и непринужденно, что я сначала даже не поняла смысла сказанного. – Она так уверенно прет к победе, что потом убрать ее будет гораздо сложнее.
– Убрать девку не проблема. – Резкий фальцет заставил меня вздрогнуть и очнуться. Я подслушивала чужой разговор, который мне было бы лучше не слышать. – А потом что?
– Саша. – Мужчина с приятным голосом хмыкнул. – Все уже решено, но сейчас об этом не будем!
На всякий случай я еще минут десять просидела в туалете, а потом выбралась наружу. У меня дрожали руки – я только сейчас поняла, что «убрать Алку» – это значит… Неужели они ее убьют? Я передернула плечами. Алка, а точнее, Алла Осипова, белокурая, потрясающей красоты девушка уверенно лидировала в конкурсе «Краса России». И что мне теперь делать? Подойти к ней и сказать, что кто-то готовит на нее покушение? Но кто? А может быть, я все не так поняла. Я пребывала в растерянности.
Я вошла в зал и, как обычно, уселась на свое место во втором ряду. Олег занимался с рыженькой девочкой, которая прошла в финальную дюжину красоток. Он с удовольствием фотографировал ее в разных позах.
– Господин Черкесов, господин Черкесов! – услышала я за спиной взволнованный женский голос и обернулась. Несмотря на обещанное еще в первый день появление главного мецената, господин Черкесов явно не баловал конкурс своим присутствием. До сих пор его еще никто не видел. Мне, естественно, было крайне интересно взглянуть на одного из самых богатых людей Сочи. Я вытаращила глаза и тут же разочарованно вздохнула – внешне, если честно, господин Черкесов был так себе, невысокий, скорее полный, лысый. Темные маленькие глазки, смотрящие на мир и окружающих людей с таким высокомерием, что у меня дух перехватило. И жутко волосатые руки.
«Вот сноб!» – мелькнуло у меня в голове, а потом Черкесов заговорил, и я сжалась от ужаса.
– Что вы хотели? – Черкесов обратился к сутулой блондинке, которая неслась за ним по залу. И едва он открыл рот, как я узнала его голос. Да! Да! Тот самый приятный голос, который советовал убрать Алку как можно скорее.
– Боже мой. – Я схватилась за сердце. – Да что тут у них происходит? – Я откусила печенье и сделала глоток уже теплого чая. – Не буду в это вмешиваться, – решила я, ощущая на сердце камень. – Силы неравные, меня просто уберут, как эту Алку. Все равно я ничего не сумею доказать.
Я легла спать, но сон не шел.