– Ками пропадают, Генко-сама.
Кицунэ перевела равнодушный взгляд на собачью голову:
– И что? Это не новость, даже в такой глуши я ее слышала.
– Вчера пропали сразу пять ками. В провинциях Кага, Исэ, Овари и префектуре Сидзуока, – ответил Карасу-тэнгу.
Генко замерла, а после недоверчиво посмотрела на Карасу-тэнгу. Ёкай сидел ровно и спокойно, всем видом демонстрируя, что говорит правду и от своих слов не откажется. Генко повернулась к инугами и, мысленно отправив всех в Ёми, наткнулась на такой же серьезный взгляд.
– Предыдущие ками исчезли в этих же районах?
– В том числе. Многие пропали в провинции Тадзима, – кивнула собачья голова. – Но сейчас круг сужается.
– Вы хотите сказать, что боги пропадают все ближе к столице? Ближе к центральным храмам? В том числе и к храмам Инари-сама?
Ёкаи промолчали, но это было лучшим ответом. Генко поставила пиалу на стол и крепко стиснула зубы, не зная, как реагировать. То, что кто-то похищал богов, уже было неслыханной дерзостью и проступком достаточным, чтобы запереть нечестивого в самых глубинах Ёми. Но если совершившие преступление еще и намеревались что-то сделать в Хэйане, месте, где сосредоточивались все храмы и возносили больше всего молитв… Последствия могли быть катастрофическими. В мире людей и без того шла война за власть, а добавить сюда еще и богов, лишенных сил, чтобы помогать людям, – и мир рухнет.
– Сколько ками уже пропало? – взяла себя в руки Генко, всеми силами отгоняя мысли о том, что может пострадать Инари.
– Почти три десятка, – понуро опустил голову инугами, словно в этом была и его вина.
– Три? Откуда… – Генко перевела потрясенный взгляд с него на Карасу-тэнгу.
– Мы далеко не сразу поняли, что боги исчезли. Люди начали отменять мацури в последние моменты, забывать о них, и многие небожители считали, что ками оскорбились и заперлись в своих царствах, – пояснил Карасу-тэнгу. – Боги горды и себялюбивы, конечно же, они могли просто скрыться ото всех.
– Но потом сразу трое богов пропали прямо на празднике. И лишь тогда всех ками охватила тревога, – дополнил инугами, снова склоняя голову, став слишком уж похожим на побитую дворнягу.
– Поздно встревожились… Как давно боги начали пропадать? – не могла не спросить Генко. Чтобы столько ками исчезли едва ли не одновременно и этого не заметили? Невозможно.
– Почти десятилетие назад. Сначала это были мелкие божества из отдаленных провинций. Богов много, далеко не сразу понимаешь, что кого-то недостает.
Карасу-тэнгу произнес это обыденно, подтверждая уже известный факт. Генко не могла не согласиться со сказанным, но сама невольно сравнила себя с этими богами. Разве и о ней не забыло большинство? Даже ее богиня не вспоминала о своем генерале, возложив все обязанности на Бьякко.
– Ятагарасу-сама лично проверил оставшихся богов, – сказал Карасу-тэнгу.
Генко неопределенно кивнула. Только этот ками способен разыскать всех богов. В конце концов, Ятагарасу-ками был трехлапым вороном, проводником всех небожителей и богом Карасу-тэнгу. Он существовал одновременно в трех мирах, потому не удивительно, что именно Ятагарасу стал тем, кто занимался поисками.
– Я благодарна, что вы прибыли ко мне и рассказали обо всем, вот только, к сожалению, вряд ли я смогу чем-то помочь. Хотя бы потому, что у меня нет благодати, – спустя какое-то время произнесла Генко, делая глоток чая. – Но я могу передать эти сведения людям, способным помочь ками.
– Ты связалась с оммёдзи. – Карасу-тэнгу не спрашивал, утверждал.
– Он неплох, – уклончиво ответила кицунэ.
Она совершенно не желала признавать, что молодой оммёдзи был интересным. Никогда прежде она не видела столь сильной ки в человеке, не говоря уже о таланте к заклинаниям и созданию оберегов. Йосинори был интригующим, здравомыслящим, а главное, полукровкой – спасибо кому-то из его родителей, – поэтому он понимал Генко так, как не могли понять люди. Следовало при новой встрече спросить его, кем же был его предок. Возможно, она знала кицунэ, чье дитя теперь так рьяно уничтожало демонов.
– Просто будь осторожнее. Мы прибыли сюда как посланники богов, чтобы предупредить об опасности. – Карасу-тэнгу, видимо, решил не уточнять, что подразумевала своей фразой Генко. – Многие ёкаи сейчас направлены к богам и божественным генералам, чтобы предупредить их об опасности.
– И парой вы приходите, чтобы защищать друг друга?
– Чтобы один точно мог сбежать и рассказать, что произошло, если во время нашей встречи с ками кто-то нападет на бога, – подал голос инугами.
Разумно, с этим Генко не могла поспорить. В любом случае ситуация была странной и напряженной. Интересно, могли ли быть нападения они предпосылками к тому, что на ее территории тоже пропадет божество? Кажется, в Сиракаве как раз в начале сацуки намеревались провести празднование ками, а сам мацури посвятить Укэмоти-но-ками, богине пищи. Ее нельзя было назвать мелким божеством, но позаботиться о безопасности богини стоило.
– Еще раз благодарю, что предупредили об опасности. – Генко низко поклонилась, чтобы выразить свою искренность, и Карасу-тэнгу с инугами тут же склонились в ответ.
– Когда я закончу сообщать богам новости, прилечу в гости, – произнес Карасу-тэнгу, на что Генко кивнула.
– Буду ждать.
Ёкаи больше не задерживались и, быстро попрощавшись, исчезли в тумане Ёми. Генко смотрела, как мутно-белая дымка постепенно растворяется, вновь открывая деревья с зеленеющими молодыми листьями. Чуть больше недели назад трава еще несмело пробивалась сквозь прошлогоднюю листву и опавшие ветки, а сегодня уже застилала всю землю. Весна окончательно вступила в свои права, вот только вместо привычной надежды в этот раз она принесла тревогу и опасность.
«Интересно, все ли хорошо у Йосинори? Он должен был вернуться еще пару дней назад», – размышляла Генко, входя в дом с чабудаем в руках. Убумэ заслуживала отдыха, даже если потом будет жаловаться, что госпожа забирает ее работу.
Оммёдзи был сильным, так что сможет разобраться со всеми трудностями. А задержка… Он не говорил, когда точно вернется, да и мало ли какая причина могла остановить его в пути. В любом случае он наверняка потом все расскажет, почему-то в этом Генко не сомневалась.
Глава 13. Снежная женщина
Для последнего дня удзуки[67] погода была слишком холодной.
Тетсуя подул на руки, надеясь, что таким образом они хоть немного согреются, и вновь взялся за клинок. Занятия с мечом никто не отменял, даже если сразу после этого придется идти возделывать поле.
– Слишком холодно, – неожиданно произнес Сора, глядя на небо.
Прошло уже несколько дней с момента демонстрации сражения ёкаев, и Тетсуя все никак не мог понять, как он относится к произошедшему. С одной стороны, он видел, на что способны эти создания, а с другой – его разум разрывало на части от неприятия ёкаев. И если с учителем он мог спокойно взаимодействовать и дальше, то кицунэ…
В любом случае сейчас он думал не о ёкаях, а о том, что погода стояла ужасная и из-за этого мерзли руки. В противовес предыдущим теплым дням.
– Словно снег вот-вот пойдет, – нахмурился Сора, набивая кисэру табаком. – Дурной знак.
– Учитель?
Тетсуя как раз закончил очередную серию ката и теперь недоуменно взирал на наставника, который недовольно смотрел на серое, будто зимнее, небо. Тетсуя невольно подумал, что если такая погода задержится еще хотя бы на пару дней, то все фруктовые деревья замерзнут и по осени не будет урожая.
– Не ходи сегодня в поля, лучше ступай домой, – в итоге произнес Сора, затягиваясь горьким дымом.
Тетсуя кивнул, хотя на деле ничего не понял и продолжил ката, с каждым новым повторением стараясь ускориться. Он знал, что никогда не достигнет уровня ёкаев, не сможет сравниться с ними в быстроте движений, но он мог попробовать. И сдаваться на середине пути не намеревался.
Тренировка продлилась ничтожно мало. Напряженный учитель в итоге отправил Тетсую домой, а сам, взяв катану, поспешил в горы, бросив, что надо бы кое-что проверить. Так и оставшись в растерянности, Тетсуя направился домой, решив, что сегодня действительно не пойдет в поля.
Улицы были удивительно пусты, почти все деревенские скрывались в домах и грелись. Лишь вдалеке, на рисовых террасах, виднелись силуэты тех, кому даже холод не мешал работать. Тетсуя покачал головой. Ну уж нет, вода на полях наверняка была едва ли не ледяной; стоит ногам замерзнуть – потом от простуды не отделаешься.
Крик разрезал тишину так внезапно, что Тетсуя опешил и замер, а после со всех ног бросился в сторону, откуда он доносился.
Кричала женщина, да так, что собаки в округе принялись истошно лаять и выть с ней в унисон.
Тетсуя оказался на месте не первым, но единственным подошел к тетушке. Он плохо ее знал: они встречались только на рынке, где она продавала овощи, удивительно крупные, на зависть всем соседям. Сейчас она сидела на земле и во все глаза смотрела вперед. Тетсуя проследил за ее взглядом и тихо выругался. За спиной Тетсуи начали разноситься испуганные вскрики и встревоженные перешептывания.
На дороге к собственному дому лежал мужчина. Руки и ноги его изгибались под немыслимыми углами, глаза были широко распахнуты, а рот искривился в пугающе счастливой улыбке, которая никак не вязалась с изувеченным телом. Одежда и кожа мужчины едва заметно блестели от инея, словно сейчас была не середина весны, а зима. На удивление снег не таял, хотя должен был, и это пугало почти так же сильно, как и труп.
Женщина наконец перестала кричать и теперь просто тихо всхлипывала, дрожа всем телом и раскачиваясь из стороны в сторону. Тетсуя нахмурился и внимательно осмотрел собравшихся. Люди были испуганными, настороженными, взволнованными, но никто не голосил от ужаса. Тогда почему тетушка так вопила?
– Госпожа… – Тетсуя аккуратно и медленно присел перед женщиной, чтобы не пугать ее еще больше, и попытался вспомнить ее имя. – Госпожа Харука! Что случилось?