Все произошло слишком быстро. Настолько, что Генко даже не успела добежать до они, как ее помощница уже исчезла из бытия, а демон обернулся в сторону остальных кицунэ, намереваясь забрать и их жемчужины.
Воинственный клич заставил Генко отвести взгляд от удаляющегося они. Аямэ, прежде беспрестанно выпускающая стрелу за стрелой в летающих в небе нуэ, ринулась на демона, орудуя мечом как продолжением собственного тела. Острый клинок опустился резко и решительно, отсекая руку демона по локоть, и он заревел, привлекая к себе внимание.
Тело погибшего из-за санмэ-ядзура оммёдзи рухнуло точно перед Генко, сбив ее с бега, и теперь приходилось уворачиваться еще и от ударов этого чудовища. Восьмиглавый демон уставился на нее тремя глазами, казалось, немного растерянно. Не то не ожидал пересечься с наиболее желанной из кицунэ, не то не мог понять, кто именно перед ним находится, хотя торчащие уши и девять хвостов давали яркое представление о противнике.
Санмэ-ядзура бросился на Генко, размахивая толстыми, как бревна, руками. Несколько каннуси, усмиряющие духов, торопливо отбежали в стороны, здраво опасаясь быть задетыми. Генко раздраженно отступила, пытаясь при этом одновременно отбиться от все еще преследующих ее юрэй и онрё и следить за Аямэ с они. На призраков даже не действовала распространяемая Генко аура, и это начинало злить.
Короткая вспышка света ослепила, мешая сосредоточиться. Генко зарычала; повсюду и без того что-то сияло, горело, кто-то кричал и плакал, со всех сторон раздавались вой и рев.
– Отдай ее Озему-сама!
Генко повернула голову так быстро, что шея хрустнула. Они, против которого сражалась Аямэ, бросил оставшейся рукой мешочек с Хоси-но-Тама ками, хмурому и сосредоточенному, который презрительным взглядом смерил высших богов, сражающихся с десятками демонов каждый.
Генко знала этого бога. Не по имени, но порой она встречалась с ним, когда разносила вести на Небесах. Она помнила его как добродушного и заботливого бога-покровителя маленьких святынь в одной из отдаленных от столицы префектур. Люди приходили молиться к нему редко, да и в большинстве своем это были старики. Запомнила его Генко только потому, что он всегда следил за детьми и оберегал их от опасности. Не важно, кто возносил молитву и за кого, особое внимание он отдавал именно малышам не старше десяти лет. Те чаще всего случайно натыкались на святыни, разбросанные в окружающих деревеньки лесах, когда сбегали от родителей.
Что могло случиться, раз даже настолько добрый ками решил избрать другой путь?
– Тэмотсу! – проревел Сусаноо, одним движением отбрасывая от себя сразу нескольких демонов. – Как ты посмел предать нас?
– Не твоя ли в этом вина? – Холод, с которым говорил ками, мог заставить воду покрыться льдом.
– Что ты несешь?!
– Что я несу? Полстолетия назад ты решил устроить бурю, потому что тебе было скучно, – выплюнул бог, потемнев лицом, но ничто более не указывало на его ярость. – Я умолял тебя успокоиться, но ты отмахнулся от моих просьб, жаждал показать свою мощь! Знаешь ли ты итог? Три деревни были разрушены накануне зимы из-за твоей скуки. Люди не успели восстановить свои дома до холодов, многие заболели из-за дождей и не смогли оправиться. Семнадцать детей погибли из-за твоей скуки.
«Обвинение было пощечиной в сторону Сусаноо, но он не понял этого», – осознала Генко с пугающей ясностью.
Что может заставить бога изменить своей природе и предать таких же богов?
Теперь Генко знала ответ. Ками, что искренне заботился о людях, которые его даже не особо чтили. И ками, который уничтожил людей, поклоняющихся ему. Жестокая ирония, заставившая кицунэ вздрогнуть от суровой реальности.
– Так ты отвернулся от нас, потому что из-за меня умерло несколько твоих последователей? – возмущенно и недоверчиво воскликнул Сусаноо.
– Нет, – на удивление терпеливо и отстраненно ответил Тэмотсу, когда привел мысли в порядок. – Ты убил людей.
С последним словом, повисшим в воздухе, ками исчез вместе с жемчужиной, а демоны и духи с новыми силами бросились на богов и людей, как если бы слова Тэмотсу вдохновили их.
Онрё, вновь напавшие на Генко, заставили ее сосредоточиться на битве. Как бы она ни хотела оплакать погибшую сестру, время было неподходящим – следовало подумать о живых. Бросив последний взгляд на Аямэ, которая яростно налегала на демона, Генко пустила в ход когти, пытаясь проредить бесконечные волны призраков.
Аямэ наносила удар за ударом. Крепко стиснув зубы, потому что болезненные отголоски благословения звучали в ее костях, она рубила мечом яростно и неудержимо. Они ускользал от нее с увертливостью змеи, так что чаще всего клинок обрушивался на головы тех, кто вставал на пути к демону.
Они отступал. Не столько из-за мощи Аямэ, сколько из-за отсутствующей руки, которую она предусмотрительно сожгла. Сражаться в половину силы было несподручно, так что он предпочел отступить, но ему не позволяли. С упрямством осла Аямэ шла за демоном, даже когда другие его собратья бросились к ней наперерез.
Призванные сикигами – все восемь огромных животных – кинулись на противников, и это словно подтолкнуло остальных оммёдзи призвать собственных духов. Звери-сикигами набросились на врагов, не щадя себя, и воздух заполонили крики птиц и вой животных. Смешались с грохотом битвы и зазвучали мелодией загробного мира, которую никто не желал слышать.
Когда перед Аямэ возникла невиданная прежде демоница, девушка на мгновение замерла, не зная, как бороться с этим врагом. Это была женщина, по крайней мере когда-то ею являлась, но вся нижняя часть тела представляла собой длинный змеиный хвост. Вокруг демоницы то и дело вспыхивало пламя, и, когда она открывала рот, чтобы совсем по-змеиному затрепетать языком, из пасти вырывались язычки огня.
Оммёдзи выругалась. Это Йосинори владел сикигами, который умел управлять водой, она же обладала простыми духами животных, пусть и многократно усиленными ее энергией. Но размышления о том, как следует разобраться с этим ёкаем, прервало хлопанье крыльев.
Карасу-тэнгу рухнул сверху точно перед Аямэ, заслонив собой. Демоница отпрянула, не ожидая его появления, но быстро пришла в себя и раздраженно зашипела:
– Защищаешь человека из ряда тех, кто считает себя праведными? – Отчего-то в ее голосе слышалась старая неутихающая боль, прикрытая жгучей ненавистью.
– Киё-химэ, – поприветствовал демоницу как доброго друга Карасу-тэнгу, но по напряжению его спины и легкой дрожи перьев на крыльях можно было сказать, что он насторожен. – Не все люди такие, как тот монах.
Демоница зашипела, изо рта вырвались клубы дыма и еще больше пламени. Карасу-тэнгу единственным упоминанием какого-то монаха смог сильнее разозлить эту Киё-химэ, просто замечательно! Аямэ хотелось рвать волосы от досады, ударить тэнгу за его неосторожные слова и вновь броситься в погоню за они, который даже с одной рукой смог ранить оммёдзи, пока сама Аямэ не могла обойти женщину-змею.
– Не стоит напоминать женщинам об их неудачах в любви.
Еще один голос раздался позади Аямэ – и она ощутила, как спина покрывается холодным потом, когда услышала знакомое звучание. «Только не это, только не этот демон!»
Медленно, едва двигаясь, оммёдзи обернулась, став спиной к спине с Карасу-тэнгу, и шумно сглотнула. Перед ней, перебирая тонкими паучьими лапами, стояла дзёрогумо. Женское тело на раздутом паучьем туловище было настолько же прекрасным, насколько и ужасало, и Аямэ не хотелось ничего, кроме как сбежать отсюда как можно скорее. Она вновь ощутила то отвратительное чувство беспомощности и подступающей паники, которое не желала испытывать никогда и ни при каких условиях.
И словно одного присутствия дзёрогумо было недостаточно, ёкай сосредоточилась на Аямэ.
– Молодая девушка с голубыми глазами, да еще и в мужском одеянии… – Демоница приблизилась к Аямэ, которая отступила и уперлась в широкую спину Карасу-тэнгу. – Паучки донесли до меня слух, что мою дорогую сестру уничтожила именно такая оммёдзи. А я не видела других девиц с цветом глаз, как у тебя.
– Займись Киё-химэ, я разберусь с дзёрогумо.
Голос Карасу-тэнгу звучал над самым ухом, но Аямэ смогла осознать услышанное только через несколько мгновений. Судорожно кивнув, она позволила тэнгу приобнять ее за талию и развернуть лицом к змеиной женщине.
– Как ты могла в детстве противостоять сразу нескольким они, а сейчас боишься какой-то паучихи?
Аямэ вздрогнула всем телом, когда услышала бормотание Карасу-тэнгу. Откуда он знал об этом? Эту часть прошлого она хранила в тайне, как свой наихудший кошмар, наибольший провал, сильнейшую боль, о которой старалась не вспоминать. Из всех ёкаев об этой части ее прошлого знала только Генко, но Аямэ искренне сомневалась, что кицунэ будет делиться чужими секретами.
– Откуда?..
– Не сейчас!
Что ж, он был прав: сейчас точно не время обсуждать далекое прошлое, как бы сильно ей ни хотелось узнать источник осведомленности Карасу-тэнгу. Киё-химэ гневно уставилась на Аямэ, и в глазах ее пылала такая ненависть, что оммёдзи невольно задумалась, не ее ли предок оказался виновником неудачной любви этой демоницы. Кажется, в роду были несколько монахов, жаль, Аямэ никогда не интересовалась их судьбами.
Киё-химэ бросилась на Аямэ со стремительностью змеи, которой и являлась. Быстрый выпад заставил Аямэ отпрыгнуть в сторону, попутно снося голову нуэ, и упасть на землю, только бы клыкастый рот не впился в ее шею. Киё-химэ раздраженно зашипела и плавно извернулась всем телом, что выглядело в какой-то мере даже привлекательно.
– И откуда у ёкаев столько ненависти к людям? – пробормотала Аямэ себе под нос, но демоница услышала ее и громко расхохоталась.
– Ты думаешь, что я просто так ненавижу людей, и тем более святош? – смерив ее презрительным взглядом, прошипела Киё-химэ. – Я полюбила монаха, а он обманул и предал меня! Так ответь: моя ли в этом вина?
– Нашла бы себе такого же демона…