– Я была человеком! Девушкой! – В голосе женщины-змеи так отчетливо звучали горечь и боль, что Аямэ поморщилась. – Он пообещал жениться на мне, воспользовался моим доверием и обесчестил, а потом просто ушел, клялся другим монахам, что даже не знает меня! Глупая малышка-оммёдзи, ты правда думала, что ёкаями рождаются? Порой демонами становятся те, кто больше всех их боялся и избегал.
Киё-химэ сделала очередной выпад, метя в ноги Аямэ, так что ей снова пришлось уворачиваться. Сикигами-ястреб с громким криком подхватил Аямэ и сбросил на голову Киё-химэ, которая проворно увернулась и была готова сама ударить в ответ, но гигантская черная черепаха появилась между ними буквально из ниоткуда, грузно рухнув на землю. Генбу Йосинори неторопливо посмотрел сначала в одну сторону, потом в другую, пытаясь понять, кто враг, а затем приподнял голову – и из его раскрывшейся пасти на демоницу хлынул нескончаемый поток воды. Пламя змеи зашипело, медленно исчезая под волнами, уничтожающими не только огонь, но и ближайших мелких демонов, а главное – пауков, которые, как оказалось, пытались приблизиться к Аямэ. Слишком сосредоточившись на увертливой Киё-химэ, Аямэ не заметила, как, скрываясь в тенях, все ближе подползают к ней восьмилапые чудовища.
– Тода!
Огонь охватил ёкаев и лес, сжигая все на своем пути. Йосинори оказался рядом с Аямэ совершенно неожиданно, но крайне вовремя, и она ощутила прилив благодарности к названому брату.
– Я разберусь с ней, ступай за тем они. – Йосинори говорил отрывисто и резко, что было ему несвойственно, но Аямэ только кивнула в ответ и устремилась за демоном, который, возможно, уже давно сбежал.
Киё-химэ готова была ринуться за своей противницей, но Йосинори не позволил. Генбу навалился всем своим немалым весом на хвост демоницы – и та закричала от боли, а облаченный в тяжелые доспехи Тэнку заслонил собой убегающую Аямэ. Киё-химэ несколько мгновений смотрела в спину девчонки, рубящей мечом особо неудачливых ёкаев, что решили заслонить ей дорогу, а потом с яростью повернулась к остановившему ее Йосинори.
– Ты!.. Как же ты похож на Антина! Скажи, юноша, уже обманул ту, кто отдала тебе свое сердце?
– Нет, и не намерен этого делать, – ровно ответил Йосинори, бесстрастно глядя на демоницу.
– Сколько мужчин говорили эти же слова? – надрывно, с нескрываемой иронией рассмеялась Киё-химэ. – Ты не первый лжец, которого я встречаю. Не намерен обманывать несчастную, что в тебя влюбилась… Неужто? И позволь узнать почему?
Она извивалась во все стороны, пытаясь выскользнуть из-под Генбу или хотя бы избежать неотступно следующего за ней Тэнку, но оба сикигами неотрывно следили за змеей.
– Пусть лучше она вырвет мне сердце, чем я хоть как-то ее оскорблю.
Киё-химэ закричала. В ее вопле смешались боль, отчаяние и зависть – такая жгучая и темная, что Киё-химэ буквально вспыхнула. Огонь покрыл ее от кончика хвоста до самых волос, искрами сверкая на угольных локонах. Жар был таким сильным, что Генбу болезненно загудел, переступая массивными лапами, и из-за этого демоница смогла вырвать свой хвост из хватки сикигами.
Тэнку бросился вперед так быстро, как только мог, но этого было недостаточно. Источая пламя столь сильное, что оно сжигало даже духов и других демонов, Киё-химэ набросилась на Йосинори.
– Лжец! Лжец! Лжец!
Когтистые руки били не прекращая, огонь выжигал воздух и уничтожал все на своем пути, так что образовавшийся дым забивался в нос и рот, мешая дышать. Йосинори пытался увернуться, атаковать в ответ, но сила и мощь, напитанные гневом, не давали ему передохнуть ни на миг. Кусанаги лишь несколько раз достал до Киё-химэ, оставив на ее теле незаживающие раны, но в пылу битвы она словно не замечала боли. Она все так же повторяла «лжец» и все так же продолжала наносить удары, пока в итоге не дотянулась до своей жертвы.
Это было опасно и рискованно, но стоило попытаться. Подставить плечо, но уничтожить демона казалось вполне равноценным обменом. Но когда когти буквально насквозь пробили тело, лишь чудом не сломав ключицу, и вцепились в него, Йосинори осознал, что затея была неудачной. Кусанаги, который он вогнал в грудь демоницы, забирал ее жизнь быстро и беспощадно, не позволяя телу восстанавливаться, вот только и Киё-химэ не собиралась сдаваться. Ее рука, все еще погруженная в тело Йосинори, загорелась, сжигая одеяния и плоть, так что сдержать крик было невозможно.
– Теперь точно не обманешь…
– Нет!
Крик Генко раздался совсем рядом, однако из-за застилавшей разум боли было сложно сказать наверняка, так ли это. Но в промежуток между выдохом и вдохом Йосинори отчетливо ощутил ауру кицунэ. Она хлынула таким мощным потоком, словно с гор сошел оползень. Сила, направленная только на Киё-химэ, разила, как и Кусанаги, с беспощадной и смертоносной остротой.
Чистый воздух ворвался в легкие свежестью листвы, запахом жасмина и зеленого чая, столь характерных для Генко. Рана не болела, будто ее никогда и не было, но плечи сжимали в крепких объятиях, и руки дарителя незамысловатой ласки едва заметно дрожали.
С трудом сосредоточив взгляд, потому что глаза застилала мутная, туманная пелена, Йосинори увидел перед собой Генко. Кицунэ была напряжена. Она тяжело дышала, грудь ее высоко и часто вздымалась, а в глазах застыла влага, но ни одна слеза не скатилась вниз.
– Ты такой глупец! – сквозь зубы выдавила Генко, чуть крепче обнимая его.
– Пожалуй, – с легкой и не совсем уместной полуулыбкой согласился Йосинори, аккуратно и немного нерешительно кладя руку на ее талию.
Генко не отстранилась и не вздрогнула, вместо этого поджала губы и впилась взглядом в лицо Йосинори. Он не знал, что она ищет, но готов был подождать те недолгие мгновения, которые у них были. Аура Генко отталкивала любого врага, а сикигами Йосинори, почему-то так и не развеянные из-за его тяжелой раны, уничтожали любого, кто приближался к ним.
– Забудь все, о чем я говорила.
Он не успел задать вопрос, а мягкие губы Генко уже порывисто прижались к его. Теплый, чуть влажный поцелуй на короткий миг лишил Йосинори способности думать, заставив сосредоточиться на этом моменте.
Она прижалась к нему всем телом, обвивая обманчиво-хрупкими руками шею, ластилась и целовала так отчаянно и нежно, что сердце застывало в груди и отказывалось биться дальше. Йосинори отреагировал практически сразу, притянув Генко к себе, обхватив одной рукой ее талию, а второй зарылся в водопад волос. Ему отчаянно, до боли хотелось раствориться в этом моменте, продлить удовольствие чуть дольше, но жестокая реальность была беспощадна. Короткое мгновение близости подошло к концу, слишком поспешно возвращая в суровую действительность, где погибали боги и люди и не было возможности все разрешить.
– Я жалею о том, что отказала тебе тогда, – тихо прошептала Генко, ускользая из его объятий.
Он поднялся вслед за ней, вновь сжимая в руке Кусанаги, оброненный в бою. Когда все закончится, они поговорят еще раз, обсудят все, и в этот раз он не отступит.
Йосинори перевел дыхание, мягко сжал в свободной руке маленькую ладонь Генко и вновь направился сражаться. Следовало покончить со всем как можно скорее.
Глава 24. Истина и ложь
Боги нахмуренными статуями стояли поодаль от людей, раздраженно переругиваясь друг с другом. В любое другое время Генко попыталась бы образумить их, чтобы те не показывали подобного отношения к верующим, но сейчас это было бесполезно. Да и почитатели сейчас совершенно не обращали внимания на ками, сосредоточившись на себе. Мелкие и более серьезные раны, слезы от страха или по погибшим товарищам, ужас от осознания пережитого – оммёдзи и каннуси жались друг к другу, как лисята в норе, пытаясь принять произошедшее.
Генко тихо ходила между пострадавшими, излечивая их тела, но не души. Почти все смогли выстоять против первой атаки демонов и духов, но она сомневалась, что больше не будет нападений. Озему так и не появился, и это настораживало.
Йосинори вместе с Аямэ, Карасу-тэнгу и несколькими более стойкими оммёдзи уносили с поля боя тела погибших, дабы после сжечь их божественным пламенем. Аямэ хотела попросить Сусаноо оказать честь тем, кто покинул мир живых, но Генко сомневалась, что ками согласится. Сусаноо и в лучшие времена был непредсказуемым, вспыльчивым и упрямым, а теперь, когда он стал причиной отступничества некоторых младших ками, когда не мог сражаться во всю мощь… Крайне сомнительно, что он окажет такую услугу, хотя не следовало исключать и настойчивость Аямэ. Она поразительно раздраженно посматривала на бога-покровителя своего клана.
Но если Сусаноо все же откажет в просьбе, Генко обратится к Инари. Ее богиня вряд ли поступит столь жестоко. Бьякко, которая неотрывно находилась возле госпожи, наверняка поможет сестре в этом вопросе.
– Почему?
Генко присела перед незнакомой оммёдзи, мягко касаясь рассеченного лба еще совсем юной девушки. Кровь стекала по ее лицу не прекращая, но казалось, что она даже не осознает этого.
– Что именно «почему»? – негромко задала вопрос Генко, ощущая присутствие Йосинори за спиной. Она быстро покосилась в сторону богов, к которым решительно двигалась Аямэ. Генко искренне пожелала, чтобы девушку не сочли излишне дерзкой и не испепелили на месте. Присутствие рядом с Аямэ Карасу-тэнгу немного успокаивало.
– Почему ками сдерживались? – Пустой взгляд девушки устремился на Генко, но она сомневалась, что оммёдзи ее видит. – Они могли уничтожить врагов одним движением, но вместо этого…
– Мы не можем, дитя. – Инари бесшумно приблизилась к людям, большинство из которых испуганно попятились, низко склонив головы. Но девушка, которой богиня ответила, все тем же пустым взглядом смотрела вперед. – На земле мы скованы правилами Небес – слишком схожи с вами, людьми. И если проявим свою истинную силу рядом с вами, если убьем человека напрямую, то и сами будем наказаны согласно небесным законам, которые не простят нам этого. Нам приходится сдерживаться, чтобы не ранить ни себя, ни вас.