— Теперь погладьте его по шее, — сказал Пирс, подбадривая Иден, и отпустил ее руку. Ему очень хотелось, чтобы девушке понравился Король. Это было важно для него. — Король очень любит, когда его ласкают. И не забывайте следить за его копытами. Он не станет их поджимать, как сказал Джим, но если наступит кому-нибудь на ногу, то может раздробить пальцы.
Король нетерпеливо топтался на месте, и Иден сначала попятилась, но потом все-таки осторожно подняла руку и погладила коня по шее.
— Я чувствую, как у него под кожей перекатываются мышцы. Мне еще никогда не доводилось видеть такого красивого коня. Никогда, — призналась она.
— Когда Король был еще совсем молоденьким, он бегал быстрее всех, — с гордостью глядя на коня, сказал Пирс. — А еще он невероятно умен. Уверен, что трудно найти коня умнее, чем Король. Джим, дай мне твой красный шейный платок. Мы сейчас устроим для мисс Иден небольшое представление. — С этими словами лорд засунул платок за пояс своих кожаных бриджей, оставив только небольшой конец. Затем он повернулся к Королю спиной и сделал несколько шагов, притворившись, будто не замечает его.
Конь, который сразу понял, какая именно роль отведена ему в этом маленьком спектакле, цокая копытами, подошел к Пирсу и вытащил платок у него из-за пояса.
Однако потом Король сделал нечто такое, что поразило даже Пирса. Повернувшись, конь направился к Иден и, тряхнув головой, протянул ей платок. И девушка не испугалась. Улыбнувшись, она взяла платок из зубов лошади.
— Этот конь умнеет не по дням, а по часам, — пробормотал изумленный Джим и забрал у Иден свой платок.
— Да, если так и дальше пойдет, то он скоро сможет выполнять твою работу, Джим, — сказал Дейн, и конюхи разразились громким хохотом.
Иден погладила коня по голове.
— Спасибо тебе, — прошептала она ему.
Глядя на нее, Пирс почувствовал, что его снова, как и в тот день, когда он нашел Иден в лодке, охватило какое-то странное чувство. Это было чувство гармонии, согласия, созвучности, что ли, с этой женщиной.
— Вам удалось одержать еще одну победу, — сказал он, подходя к ней сзади.
По правде говоря, ей уже многих удалось покорить. Все конюхи, мечтательно вздыхая, провожали ее восхищенными взглядами. Даже старый пьяница и забияка Джим и угрюмый Дейн поддались ее чарам.
— Еще одну? — спросила она, посмотрев на Пирса из-под полуопущенных ресниц, черных и очень длинных. И только после этого он понял, что выдал себя.
Да, он не может отрицать очевидного. Он постоянно повторял себе, что испытывает к этой девушке только чувство сострадания и что заботится о ней и опекает ее лишь потому, что она попала в беду и ей нужна помощь. Однако он осознавал, что просто старается обмануть самого себя.
— Вам нельзя так много ходить, вы еще очень слабы, — сказал он. — Давайте я провожу вас к дому.
— Но мне пока не хочется возвращаться в свою комнату. Сегодня такой чудесный день, и я бы хотела еще немного погулять.
— О да, в Корнуолле погода очень переменчива. Через час все вокруг может затянуть густым туманом, а через два снова будет светить яркое солнце, — пробасил Джим.
— Что верно, то верно, — подал голос кто-то из конюхов, и Пирсу захотелось как можно быстрее избавиться от их назойливого внимания и остаться с мисс Иден наедине.
— Если вы хорошо себя чувствуете, то мы с вами можем совершить небольшую прогулку, — предложил он девушке.
Ее лучезарная улыбка была именно тем ответом, которого он ожидал.
— Мы отведем Короля Корнуолла на пастбище, Джим, — сказал Пирс старшему конюху.
— Как скажете, милорд.
— Иди за мной, Король, — велел Пирс, кивнув коню, и тот, словно послушный пес, пошел за ним.
Иден последовала за Пирсом, идя по узкой тропинке, ведущей к огороженному забором полю, которое находилось за конюшнями. Тропинка эта тянулась вдоль большого пруда, где плавали серые утки, а по берегу вразвалочку вышагивал большой белый гусь и злобно шипел.
— Вы только посмотрите на него, — насмешливо произнес Пирс, указывая на гуся. — Он очень жирный, и у него ужасно скверный характер. На Рождество мы обязательно поджарим его и съедим за ужином.
В этот момент гусь вытянул шею и зашипел на них, как бы возмущаясь услышанным. Иден прыснула от смеха и спряталась за Пирса, чтобы быть подальше от гуся.
Собаки бежали впереди. Они уже поняли, куда именно направляется Пирс. Король тоже всю дорогу проявлял нетерпение. Он постоянно толкал Пирса носом в спину, чтобы тот шел быстрее.
— Он всегда такой нетерпеливый?
— Нет, только тогда, когда идет на пастбище, — ответил Пирс, легонько щелкнув Короля по носу за его наглость. — Он любит свободу.
— Это Джим помог вам научить Короля Корнуолла всем этим забавным трюкам? — спросила Иден.
— Нет, я сам всему его научил. Тогда Джим у меня еще не работал. Это было до того, как отец, серьезно заболев, вернулся домой, — ответил Пирс. Эти слова как-то сами вырвались у него, и он не сразу осознал, что именно он сейчас сказал.
Пирс остановился. Иден тоже остановилась.
— Что случилось, милорд? — спросила она.
Пирс не ответил. Он молча смотрел на девушку, вглядываясь в ее прекрасное лицо и умные, проницательные глаза.
Он никогда и никому не рассказывал о своем прошлом. Однако сейчас он понял, что с Иден он должен быть предельно честным. Пусть лучше она обо всем услышит от него, чем узнает его историю по частям от разных людей. Он сам должен рассказать ей о том, как его мать поступила с отцом.
— Мой отец был заядлым картежником, — начал Пирс свой рассказ, не тратя времени на предисловие. — Как-то раз к нам приехал посыльный из Лондона и привез с собой Короля Корнуолла. Правда, тогда этот конь выглядел совсем не так, как сейчас. Он был совсем молоденьким — худым, полуголодным заморышем. Отец случайно выиграл его у кого-то в карты. Он даже забыл о том, что выиграл этого коня. Дело в том, что в то время отец много пил, — признался Пирс и погладил Короля Корнуолла по шее. — Как только я увидел Короля, то сразу понял, что этот конь рожден для того, чтобы побеждать. Однако, что еще более важно, в то время мне очень нужен был друг, и этот конь стал моим другом. После смерти отца я решил участвовать в скачках. Я скакал без седла верхом на Короле по этим пастбищам. Конь мчался так быстро, что мне иногда даже казалось, что мы летим по небу, а не скачем по земле. Я рассказал Дейну о своих планах, и он отвел меня к Джиму, который работал конюхом у одного из моих соседей. Я тогда не имел возможности оплачивать его работу, но Джим заявил, что считает большой честью работать на меня и ему не нужны деньги. — Пирс улыбнулся. — Еще бы, ведь я прямой потомок самого короля Артура.
— И они действительно верят в это? — спросила она. Однако ее вопрос был больше похож на утверждение.
— Свято верят! И в голубую боевую раскраску, и в прочую чепуху.
Она отреагировала именно так, как и хотелось Пирсу, — подарила ему добрую, понимающую улыбку. И он продолжил свой рассказ.
— Должен признаться, что Король оправдал мои надежды. Ни один конь в Англии не мог победить его! — В голосе Пирса звучала неприкрытая гордость. — Сейчас коневоды со всей Европы привозят ко мне своих кобыл, чтобы свести их с Королем, — признался он, открыв ворота пастбища. — Давай, Король, вперед!
Огромный жеребец легкой рысью выбежал из ворот и, разминая ноги, понесся вдоль забора. Собаки с громким лаем побежали за конем, пытаясь догнать его.
— К сожалению, мы уже не можем разводить чистокровных арабских скакунов и выставлять их на скачки. Это запрещено законом, — пояснил Пирс и прислонился к забору. — В Короле Корнуолла только три четверти арабской крови. Такие быстрые и выносливые лошади, как он, еще не скоро появятся в нашей стране. На их выведение понадобятся годы. Вот поэтому Король как производитель и пользуется таким огромным спросом.
Иден тоже положила руки на деревянную изгородь. Однако теперь она смотрела не на Короля Корнуолла, а на Пирса.
— Значит, милорд, у вас было необычное детство. Я хотела сказать, что необычное для наследника знатного рода и будущего графа, — пояснила она.
— Почему вы так думаете? — спросил он.
— Мне кажется, что благородные графы никогда не обращаются за советом и помощью к простым кузнецам, не так ли?
«Эта женщина чертовски проницательна», — подумал Пирс, переминаясь с ноги на ногу. Ему было явно не по себе после таких слов. Впрочем, он сам открыл этот ящик Пандоры[6].
— Моему отцу не везло, и он часто проигрывал, — сказал он. — Когда он умер, мы с матерью остались без гроша. Да, вы правы, меня действительно не отправили в престижный колледж или университет, как других отпрысков знатных фамилий. Я обучался дома.
— Но зато сейчас, как мне кажется, вы совершенно не нуждаетесь в деньгах.
— Мне удалось восстановить наш семейный капитал, но для этого пришлось много и тяжело работать. — Пирс гордо вскинул голову. — Я не лондонский денди и даже не… — Он осекся на полуслове и пожал плечами, поскольку просто не знал последних лексических новшеств и модного жаргона, на котором принято изъясняться в высшем обществе Лондона. — Короче, я не обучен изящным манерам и, если попаду в какую-нибудь шикарную столичную кофейню, буду чувствовать себя там белой вороной и вряд ли смогу поддержать светскую беседу, — улыбнувшись, признался он. — Однако здесь, в Корнуолле, меня считают человеком уважаемым и очень влиятельным. И конечно, мой авторитет невероятно повысился после того, как я положил на свой банковский счет солидную сумму денег, — добавил он, усмехнувшись. Это была самоирония.
Коснувшись руки Пирса, Иден посмотрела ему прямо в глаза.
— Я считаю вас настоящим джентльменом, милорд! — с жаром вскликнула она. — Не каждый человек отважится сделать то, что сделали вы. Ведь вы помогаете совершенно не знакомой вам девушке.
— На моем месте так поступил бы каждый корнуоллец.