А еще он был нежным, когда они занимались любовью во второй раз, уже немного ближе к восходу, и на простыни падал лунный свет. Прошлое и настоящее слились в одно, и послышался невнятный зов будущего. Мэг казалось, будто она рассыпалась на миллион осколков и потом снова собралась воедино, став более цельной, чем прежде.
Они лежали в кровати, их голые тела переплелись – горячая влажная кожа, быстрое неровное дыхание, лунный свет, тени деревьев, колышимых ветром. И мир изменился. Стал зыбким. Нежным, и прекрасным, и свежим, готовым принять любую форму. Мир, где возможности лежали вокруг, словно принесенные приливом ракушки на морском берегу.
Блейк взял Мэг за руку, она улыбнулась.
– Почему на тебе была та шляпа? – спросила она. Повернула голову, посмотрела ему в глаза. Сердце сжалось.
– Я ходил за ней в старый сарай.
– Посреди ночи? Зачем?
– Из-за того, что ты рассказала Ною о дедушке. Потому что сегодня вечером ты, Ирен и Джефф помогли мне поверить, что пристань может снова стать уютным домом. – Он сел, прислонился к изголовью. Его грудь вздымалась и опускалась, он никак не мог отдышаться. – Потому что я хочу поделиться с Ноем хорошими воспоминаниями о папе.
Интонация, с которой он сказал о «хороших воспоминаниях», заставила ее спросить:
– А у тебя есть плохие воспоминания о Булле? Которые ты хочешь забыть?
Он провел пальцами по густой шевелюре, взъерошив ее еще сильнее прежнего, и Мэг почувствовала глубокий прилив любви и тревоги одновременно. Казалось бы противоположные чувства тесно переплелись, сбивая ее с толку.
– Мэг, он был жестоким человеком. Бил нас.
Глубоко изумленная, она поднялась и села рядом с ним, прикрывая грудь одеялом.
– Он бил вас?
– В основном Джеффа. После смерти мамы в нем было много подавленного гнева. Он не мог принять Джеффа таким, каким он был.
Мэг посмотрела ему в глаза.
– Ты имеешь в виду то, о чем я думаю?
– Джефф – гей.
Мэг откинулась головой на изголовье и глубоко вздохнула.
– Знаешь, я подозревала.
– Думаю, все мы подозревали. В глубине души я всегда это знал.
– А свадьба?
– Поэтому я и хотел, чтобы он рассказал тебе сам. Его жениха зовут Нат Фишер. Джефф вернулся домой, чтобы рассказать об этом лично и пригласить нас с Ноем на свадьбу.
– А Булл знал или подозревал, что его сын – гей?
– Сейчас, вспоминая, мне кажется, что знал. Он постоянно говорил Джеффу вести себя «по-мужски», перестать быть «тряпкой».
Блейк сглотнул, комнату наполнило молчание.
Мэг вспомнила свой кошмар, лицо Джеффа, нереальность воспоминания. Иногда мы вспоминаем вещи, которых вовсе не было, или отказываемся вспоминать то, что было.
– Тем утром, когда вы пропали, случился особенно сильный скандал, он рассек Джеффу щеку. Подозреваю, перед этим папа всю ночь пил. Для Джеффа это стало последним ударом. Он уехал меньше чем через месяц.
– Я понятия не имела, – прошептала Мэг.
– Никто не знал.
– И вы не сообщили о Булле в полицию.
Блейк мягко фыркнул.
– О нашем папе? Господи, конечно, нет. Это был бы позор. Мы хранили наш маленький темный секрет. Наверное, я до конца не осознавал происходящего, потому что все же любил его.
– Типичная история, – пробормотала Мэг.
– Меня он обижал гораздо меньше, чем брата. И после отъезда Джеффа все прекратилось.
– Он боялся потерять и тебя.
– Но потерял. В конце концов. – Блейк провел пальцами по руке Мэг и накрыл ладонью ее ладонь с кольцом Джонаха. Посмотрел на нее и печально улыбнулся. – Но не по своей вине. А из-за тебя.
– Я совершала ошибки, Блейк. Серьезные ошибки.
А самой главной ошибкой было то, что я обидела тебя.
– В общем, я достал старую шапку в виде краба. – Теперь он улыбался по-настоящему, и на сердце у Мэг полегчало. – Собираюсь надеть ее, когда устрою большой праздник вареных крабов в следующем ноябре, приглашу весь город. Костер на пляже. Фонарики. Живая музыка. Как в старые добрые времена. – Он умолк и посмотрел ей в глаза. Между ними повис незаданный вопрос: Мэг, а ты будешь здесь в ноябре?
– Думаю, нам придется подыскать тебе новую шляпу, – рассмеялась она, пытаясь разрядить обстановку, но сама услышала, насколько искусственно это прозвучало.
– Когда ты возьмешь все интервью и соберешь все материалы, то вернешься работать над книгой в Сиэтл или будешь писать ее здесь?
Мэг отвела взгляд, занервничала.
– Не знаю, – честно призналась она.
– Ты ведь можешь работать в любом месте, верно?
Она почувствовала, что начинает паниковать, сглотнула.
– Да. Единственное, приходится ездить по местам событий, собирать материалы.
– Я имею в виду именно писательскую работу. Ты сама говорила, твой офис – фургон.
Элис вспомнился разговор с Джонахом:
«– Ты могла бы переехать в настоящий офис – с фундаментом, стенами и крышей.
– Мне нравится мобильность.
– Ты не можешь пустить корни. Рано или поздно одного из монстров, о которых ты пишешь, выпустят из тюрьмы. Ты должна подумать о безопасности. О нормальном доме, о…»
– С твоей профессией работать можно где угодно.
Мэг прочистила горло.
Он переплел пальцы с ее и крепко сжал руку Мэг. Даже слишком крепко.
– Ты могла бы делать это здесь, на уютной небольшой пристани у моря. Я могу перестроить для тебя лодочный домик. У тебя будет личный причал, а за окном – только небо и океан.
У Мэг екнуло сердце. Она вдруг ясно представила, как работает за старым сосновым столом у окна с видом на бухту. Свет луны в ясные ночи, маяк и сирена в туман. Постоянный далекий плеск волн на рифе, шум февральских ветров. В зимние месяцы – черная пузатая печка, собака вроде Люси у ног. Блейк и Ной – семья – работают, играют и живут совсем рядом. Вареные крабы в прохладные осенние дни. В глазах появились слезы.
И вдруг ее настигло воспоминание. Она стоит возле книжного магазина «Мистери», на холоде, и рассматривает фотографию писательницы с ее новой книгой. Рядом с фотографией – ряд блестящих новых обложек, с названиями, написанными позолоченным тисненым шрифтом. Под этими обложками прячется новая загадка, новое приключение любимой героини Мэг: всего через три дня она получит пособие и сможет купить книгу. Она стояла там, на холодном ветру, и думала, что когда-нибудь, когда вырастет, тоже станет писательницей. Как Джессика Флетчер[4] в том сериале. Будет ездить по своему маленькому прибрежному городку на велосипеде с корзиной и писать об убийствах.
Мэг закрыла глаза, положив голову на изголовье, почти испугавшись картины, нарисованной Блейком. Ее силы и очарования. Она забыла тот день перед книжным, а теперь вдруг поняла, что нет, Джонах был не прав. Она начала писать детективы не в поисках справедливости, не в поисках ответов на вопросы об убийстве Шерри и провале в памяти. Корни были более глубокие, брали начало в счастливых временах. Это открытие подарило ей облегчение и свободу. Сердце забилось быстрее. Неужели это возможно? Жить здесь, с Блейком, Ноем и Люси?
– О чем думаешь?
Она улыбнулась и приоткрыла один глаз.
– Вспоминаю.
Он встревожился.
– Нападение?
– Нет, – прошептала она. – Кое-что хорошее.
Мэг встала, взяла халат.
– Ты куда?
Она снова улыбнулась, поцеловала его.
– Пойду умоюсь.
В ванной, умыв и вытерев лицо, она смотрела на себя в зеркало Блейка и не могла узнать собственное отражение. Спутанные волосы, опухшие от поцелуев губы. В глазах – сияние, которое она раньше иногда замечала у других женщин, невероятно живых и по уши влюбленных.
Смахнув с лица прядь волос, она посмотрела на сверкнувшее бриллиантовое кольцо. Замерла. Потом, не раздумывая, сняла его с пальца и повесила на шею, на тонкую серебряную цепочку.
Джефф закрыл правый глаз и прищурил левый, пытаясь сфокусировать зрение и остаться на дороге. Текила замутила голову сильнее, чем он ожидал. Дорога изогнулась на повороте – он слегка заехал за желтую линию – и начала круто подниматься над океаном. Вдруг фары джипа осветили «Мини-Купер», припаркованный на обочине вдоль встречки. Блеснули белые полоски. Черт. Генри? Джефф затормозил, прищурился еще сильнее, резко повернул и съехал на гравий прямо за «Мини-Купером». Припарковался, заглушил мотор. Вокруг было тихо, только шумели под ветром деревья. Джеффу стало страшно.
Он вышел и, шурша гравием, направился к машине Генри. Осторожно заглянул в окно водителя.
К нему повернулось лицо. Белое. С черными тенями вместо глаз. Безо всяких эмоций.
Джефф поспешил на пассажирскую сторону, открыл дверь. На сиденье лежали пистолет и черная перчатка. Пистолет был заряжен. Джефф выругался, поднял их, залез внутрь и захлопнул дверь.
– Генри?
Генри повернулся к нему.
– Что происходит? – прошептал Джефф.
– Лори-Бэт знает. Знает, кто я.
– Хорошо, хорошо. Это не конец света. Заведи машину. Включи обогреватель. Здесь как в морозильнике.
Генри послушался. Джефф включил свет, разрядил пистолет. Открыл бардачок и спрятал туда оружие.
– Что ты делаешь здесь, рядом с пристанью? Зачем пистолет?
– От тебя пахнет алкоголем.
– Да.
Генри пристально смотрел ему в глаза. Машина наконец начала согреваться, запотели окна.
– Салли тоже знает. Не только о моих сексуальных предпочтениях. Она знает что-то еще. Сучка постоянно крутится вокруг, подслушивает. Уверен, она копалась в моем компьютере. Взяла мою винтовку, обстреляла дом Мэг.
Джефф опешил.
– Что? Это сделала Салли?
– Копы арестовали ее сегодня утром.
– Ее обвинили?
– Не знаю. Не был дома. – Генри резко, сильно ударил кулаком по панели и повернулся к Джеффу с блестящими в полумраке глазами. – Ты не в курсе? Салли делает все только ради Лори-Бэт. Всегда пытается ее защитить. Она могла сделать это только по одной причине – чтобы отпугнуть Мэг, потому что считает ее угрозой для Лори-Бэт. Простая логика. А если она считает, что расследованием старого убийства Мэг может навредить Лори-Бэт, значит, Салли что-то знает обо