он не был разбит! – я уже кричу и сую телефон ей в лицо, чтобы доказать, и тут моя рука задевает кружку с водой на её подносе, и она опрокидывается, заливая тарелку и брызгая Кез на одежду. Кез вскакивает с места, врезаясь в маленькую Поппи Хиндмарч, отчего та с грохотом роняет свой поднос. Это, в свою очередь, заставляет всех оглядываться и восторженно вопить и, не успеваю я этого осознать, как мы с Кез дерёмся, топчась в подливке Поппи. Все свистят, и тут…
Между нами встаёт завуч.
Несколько секунд спустя он уже ведёт нас из столовой в кабинет миссис Фаррух под смех всей школы. Краем глаза я замечаю Сьюзен. Она просто стоит в сторонке, улыбаясь безмятежной полуулыбкой, – как будто ничего на свете не представляет важности – или, наоборот, всё чрезвычайно важно. Сложно сказать. Она следит за нами взглядом, и я начинаю слегка паниковать.
Судя по всему, я уже влип в неприятности.
На столе перед миссис Фаррух лежит копия моего соглашения о поведении, подписанная мной в конце прошлого семестра после того, как я случайно разбил стекло в шкафчике со школьными наградами в день награждения. Долгая история. Я был не виноват. (Ну, не совсем виноват.) В общем…
– Я очень разочарована, Малкольм, – говорит миссис Фаррух. – Я так хотела, чтобы вы хорошо начали этот семестр. Нам необходимо направить вашу импульсивную энергию в правильное русло, но ещё слишком рано, чтобы спешить с негативными выводами…
Она уже некоторое время разглагольствует, так что я понемногу отключаюсь, но постойте-ка…
Она не хочет спешить с негативными выводами. Думаю, это значит, что я помилован. Думаю, это значит, что она не собирается меня наказывать.
– … Однако у меня есть кое-какая обескураживающая новость, Малкольм.
Звучит не очень хорошо. Я выпрямляюсь и натягиваю на лицо самое невинное выражение.
Она смотрит из окна на поле для регби, повернувшись ко мне широкой спиной.
– Этим утром мне поступил телефонный звонок от одной из жительниц Тайнмута, которая считает, что кто-то из наших учеников незаконно проник на её задний двор и в процессе так ранил её собаку, что той понадобилась помощь ветеринара. Вы знаете, что такое незаконное проникновение, Малкольм?
– Нет, мисс. – К «невинности» на лице я добавил нотку «озадаченности», одновременно пытаясь с крыть «облегчение», потому что я знаю, что незаконное проникновение – что бы это ни было – скорее всего, не хуже, чем кража, или ограбление, или жестокое обращение с животным…
– Незаконное проникновение, Малкольм, – это пребывание на или в чужой собственности без разрешения хозяина. – Она поворачивается и пристально смотрит на меня. Я не шевелюсь. Кажется, я даже не моргаю.
Моргни, Малки, иначе будешь выглядеть дерзко, а значит, виновато.
Я несколько раз моргаю, а потом для полноты картины выдавливаю улыбочку.
– Также она предоставила мне описание нарушителя. – Миссис Фаррух на секунду замолкает, чтобы до меня дошёл смысл её слов. Потом она молчит ещё секунду, и ещё – как мне кажется, для пущего эффекта, – прежде чем продолжить: – Но…
Я начал потеть. Я чувствую, как под мышкой у меня стекает ручеёк. Я снова моргаю.
– Но, по её собственному признанию, уже темнело. Она не была уверена, что сможет узнать его – или, если уж на то пошло, её. Однако, судя по возрасту нарушителя и по его одежде, можно с почти полной уверенностью сказать, что он – или она – был учеником нашей школы.
Миссис Фаррух не сводит с меня взгляда. Она прислоняется к своему столу, и её зад расплющивается по его краю.
– Я предпочитаю поддерживать хорошие отношения с общественностью, Малкольм. Я предположила, что, вероятно, всё было вполне невинно. Возможно, этот посторонний просто хотел забрать свой мяч или что-то подобное. Но причинение вреда животному, каким бы ненамеренным оно ни было, это совсем другой разговор. Мне не нравится мысль, что кто-то из наших соседей может считать наших учеников какими-то, кроме как замечательными. Понимаете меня?
– Да, мисс.
– Хорошо. – Следует долгая пауза. Потом она вздыхает так, что копна её седых волос слегка трясётся. – ОПТ, Малкольм. Общественно полезный труд. Мы подведём черту под сегодняшним инцидентом с Кезией Беккер и больше не будем об этом заговаривать, и не станем даже сообщать вашей маме, идёт?
– Да, мисс. – Я не могу поверить, что вышел сухим из воды.
– Но – и это очень большое но…
Обычно, услышь я от крупной и смахивающей на лошадь миссис Фаррух слова «очень большое но», я прыснул бы от смеха. Однако сейчас я так нервничаю, ожидая, что будет дальше, что мне вообще не до шуток.
– Но – вы должны пообещать мне, что примете участие в ОПТе. Я уже поговорила с Кезией – она тоже к нам присоединится. Вы согласны, Малкольм? Это прелестная группа трудолюбивых, полных энтузиазма учеников, занимающихся очень стоящей деятельностью. Я отправлю вашей маме имейл. Она должна будет подписать разрешение, но что ей сказать – решите сами, хорошо?
Я не уверен, что когда-либо слышал от учителя что-то менее заманчивое, но какой у меня выбор? Я киваю так торжественно, как только могу.
Она тепло улыбается мне и хлопает в ладоши.
– Превосходно! Начнём через пару недель. Я поставлю вас в пару со Сьюзен Тензин. Она новенькая: может, вы видели её на собрании, и она уже вызвалась доброволицей. Вам всё ясно, Малкольм?
– Да, мисс.
Опять Сьюзен Тензин. Сьюзен Тензин с её суперчистыми ногтями, пахнущими яблоком волосами и умиротворённой улыбкой, от которой чувствуешь себя тупицей. Я начинаю её недолюбливать. Однако прямо сейчас мне некогда слишком уж об этом беспокоиться, потому что…
Себ видел тот же сон, что и я.
И мне нужно поговорить с ним об этом.
Глава 21
В те дни, когда мама работает, предполагается, что я должен быть дома, когда Себ возвращается из школы. Так что я жду его. Обычно я не стал бы этого делать, но сейчас я уже налил ему стакан молока и порезал яблоко, когда он заходит в дом.
– Ой, привет, Малк…
– Вчера ночью, – говорю я, пока он с подозрением косится на перекус.
– Знаю, – говорит он и, сделав осторожный глоток (на тот случай, если я опять насыпал в молоко соли – я тогда просто пошутил), залпом осушает стакан. – Было фупер! Я всем в классе рассказал. Они все думают, что я вру. Но мне всё равно: это же было, правда, Малки? Мы были в одном и том же сне. Так и должно было быть? Этого не было в инструкциях. Или было? – Он от души рыгает, вытирает рот рукавом и принимается за яблоко.
Я качаю головой. Этого определённо не было в инструкциях, но это точно случилось. Я смотрю, как он лопает яблоко с открытым ртом, и вместо того, чтобы почувствовать раздражение, чувствую зависть: ему всё равно, что подумают одноклассники.
– Думаю, сегодня надо снова это проверить, согласен? – спрашиваю я. – Просто чтобы убедиться.
– Фупер! – повторяет Себ, и я снимаю с волос кусочек пережёванного яблока.
Тем вечером я беру мамин ноутбук и ищу «осознанные сновидения» – фразу, которую использовала Сьюзен и которая была в инструкциях. Поисковик выдаёт бесконечные страницы с постами людей, описывающих, как они это делают: обычно на это уходит уйма практики и подготовки, вроде медитаций, налаженного режима сна, особой температуры в комнате, «дневников сновидений» и даже специальной еды. Вскоре меня это утомляет, и я ищу слово «сновидатор», только чтобы обнаружить, что это название какой-то поп-группы, и никаких тебе упоминаний устройства для создания осознанных сновидений в любое время.
Не говоря уже об общих сновидениях.
Наконец, несколько нервничая, я набираю «опасности осознанных сновидений», и, кажется, все сходятся во мнении, что единственная опасность – это кошмары, из которых, если вы видите осознанный сон, можно проснуться, когда пожелаете.
Тогда всё нормально. В инструкциях говорилось: «Возможно, идеального результата удастся достигнуть не сразу», так? Очевидно, ко мне это не относится: Малки Белл, Суперсновидец!
Той ночью мы с Себастьяном засыпаем под нашими Сновидаторами.
И они снова срабатывают.
И на следующую ночь тоже.
И на следующую.
Глава 22
Честно говоря, мне сложно описать, как совершенно прекрасно не спать во время сна. Однако я всё же постараюсь, потому что если вы не поймёте, то весь дальнейший рассказ потеряет всякий смысл.
Знаете, как бывает, когда вы спите и сон кажется реальным? Только когда вы просыпаетесь и пытаетесь его вспомнить, оказывается, что большую часть вы забыли, а оставшееся скомкано и нелепо, да и к тому времени, как вы спускаетесь на кухню, сон уже совсем вылетает у вас из головы.
Так вот наши с Себом сны наяву совсем не такие. Мы помним их до мельчайших подробностей: как будто они происходили на самом деле. Я помню людей, которые мне снились, и что они говорили; помню звуки, запахи, вкусы.
Но лучше всего: я могу сделать так, чтобы произошло в точности то, что я хочу. Я управляю целым миром сновидений. Я могу сделать всё, что мне угодно. Это всё равно что быть премьер-министром, президентом И королём одновременно!
Пока что не было практически ничего, что я не смог бы сделать. Как там сказала миссис Фаррух в первый учебный день:
«Мечтайте по-крупному, дети, и воплощайте в жизнь самые поразительные свои сны!»
Вот только на этот раз это не обычная учительская болтовня, а реальность.
Реальная реальность. За несколько следующих ночей мы с Себом выясняем, что работает, а что нет.
Например, Себ может попасть в мой сон, а я в его – нет. Не знаю, почему: просто вот так оно. Если Себ приходит в мой сон и не хочет его со мной делить, то ничего страшного. Он просто уходит в свой собственный сон.
Мы выясняем, что чтение книг о всяком-разном или просмотр телевизора перед сном помогает создать желаемый сон. Себ вечно хочет видеть сны про пещерного мальчика Коби, потому что это его любимая книжка.