– Что нам делать, Кеннет? – спрашиваю я.
Он не отводит взгляда от неба.
– Почему ты всё время спрашиваешь меня, паренёк? Это твой сон.
– Да, но просто… понимаете, я не знаю, что делать, и подумал, может, знаете вы.
Он смотрит на меня и говорит:
– Нет. Ты главный, или по крайней мере твоё подсознание, а прямо сейчас это всё, что от тебя осталось. Так уж всё устроено.
Я начинаю паниковать и слышу, что мой паникующий голос становится громче и выше.
– Но это вы сделали Сновидатор: вы должны знать!
– Ох, я уже давно толком не управлял своими снами. Я использовал его, чтобы встречаться с Ури, вот и всё. Я просто позволял своему спящему мозгу делать что ему заблагорассудится, и, знаешь, – как вы, молодёжь, говорите – плыть по течению.
– И это работало? Всё было хорошо?
– Да, было, – говорит он, медленно расплываясь в улыбке. – А теперь я снова встречу сына.
– О, – говорю я. – Конечно.
Кеннет пристально смотрит на меня.
– Не обессудь, но для того, кому предстоит работёнка, ты многовато болтаешь.
– Вы бежать можете? – спрашиваю я.
В ответ Кеннет несколько раз подскакивает на месте, а потом пускается бежать по пляжу, как кто-то гораздо моложе его лет, вскидывая шишковатые колени и взбивая песок чёрными блестящими ботинками со шнурками.
Я догоняю его, здорово прихрамывая, а потом второй раз за час бегу по каменистому склону туда, где через 10000 лет будет стоять башня с часами, через низкие пыльные заросли возле ещё не существующего паба «Голова турка», пересекая то место, где когда-то будет прибрежная дорога, и к широкой долине, ведущей к Каньону Заварного крема, а потом наконец к Подливочному озеру, возле которого однажды раскинется парк Марден Куорри.
Мне по-прежнему хочется проверить, могу ли я управлять сном.
– Взлететь! – кричу я и расправляю руки, но ноги упрямо не желают отрываться от земли. Я пытаюсь не думать о том, как буду спасать Себа, если мне придётся, ну знаете, делать это обычным образом. То есть без способности управлять сном.
Мы бежим быстрее и быстрее. Боль в ступне не утихает, грудь жжёт, ноги устали – а мы ещё только на полпути.
Кеннет, бегущий со мной наравне, кажется, даже не запыхался – вот оно, преимущество быть мёртвым. Он поднимает руку и смотрит на запястье.
– Не хочу встревожить тебя, парнишка, но снаружи твоей спальни светает, и ты начнёшь просыпаться естественным образом примерно через полчаса. А может, и меньше.
В ответ я стискиваю зубы, усиленнее работаю руками и ускоряюсь, пока не вижу в отдалении маленькое пятно, стоящее на краю каньона. Через миг я узнаю эту крошечную круглую фигурку – она находится примерно там, где я её и оставил.
К тому времени, как я приближаюсь к Моле, у меня ощутимо колет в боку, а голова так кружится от изнеможения, что я даже не замечаю боли в ступне. Пятью секундами позже к нам неторопливо подходит девяностолетний старик Кеннет Маккинли в своём килте – дыша не тяжелее, чем как если бы он поднялся по ступенькам на своё крыльцо.
Мола и Кеннет настороженно смотрят на друг друга, кажется, целую вечность. Мола заговаривает первой.
– Значит, это вы? Это вы втянули их во всю эту суетоху, а? Вы виноваты, э?
– Мадам, вы глубоко ошибаетесь. Малкольм и Себастьян сами втянулись в эту, а-а… суетоху, а я лишь изобрёл адов Сновидатор, который Малкольм украл, не более того. – Он смотрит на меня с кривой усмешкой. – Прости, паренёк.
– Откуда вы… узнали? – хриплю я.
– Вообще-то я не знал. Ну, до тех пор, пока ты только что не признался. Но, будь мы в Мире снов или нет, правда выйдет наружу, как говорил ваш Вилли Шекспир.
Я до сих пор не отдышался и не могу толком говорить, но я бы и не смог – настолько я ошарашен.
Судя по виду Молы, объяснение Кеннета её не удовлетворило. Она зло качает головой и говорит:
– Многие века люди пытаются разгадать внутреннюю кухню разума, всё наше существование. С помощью медитаций, с помощью молитв, а тут заявляетесь вы со своей игрушкой – и поглядите, что происходит!
Кеннет явно несколько смущён.
– Мадам, возможно, вы правы. Но вы путаете меня с кем-то, кто ещё жив и обладает способностью что-то изменить. Увы, я этой способностью больше не обладаю в силу своей абсолютной, что ж… мёртвости, полагаю. Кстати говоря, я раньше не бывал в этом сне, но мне не нравится, каким худым и голодным выглядит вон тот тип у вас за спиной.
Мы с Молой оборачиваемся, и внутри меня что-то обрывается: на край каньона вползает Катберт, не сводя с меня огромных жёлтых глаз.
Я издаю громкий стон.
Глава 76
Катберт переваливается через край каньона и делает пару проворных шагов в мою сторону, прежде чем остановиться и облизнуться.
– Что мне делать? – спрашиваю я.
– Уразумеешь, когда уразумеешь – вот всё, что я разумею, – говорит Кеннет, и я совершенно не понимаю, что он имеет в виду, но у меня нет времени над этим размышлять. Всё, о чём я могу думать, – это спасаться бегством.
– За мной! – говорю я и карабкаюсь вниз по каньону, оставляя Катберта на вершине, а он отчаянно пытается развернуться, чтобы броситься за нами в погоню. Кеннет спускается за мной, втыкая носки ботинок в ровную отвесную стену каньона. Каньон высотой примерно с дом, и у него даже есть окна… и знакомая дверь с отслаивающейся чёрной краской…
Спускаясь, Кеннет что-то невнятно бурчит в мою сторону.
Я слышу это урывками.
– Если он с тобой уже давно, то бежать не стоит, Малкольм… твой самый большой страх вечно будет гоняться за тобой, пока ты не встретишься с ним лицом к лицу.
Мола соскальзывает вниз, её длинный саронг задрался выше коленей, и через несколько секунд мы все оказываемся у подножья каньона, а Катберт со злостью смотрит на нас сверху, щёлкая челюстями. У нас мало времени, я знаю: скоро он за нами погонится.
Оказавшись со мной рядом, Мола берёт меня за предплечье и указывает на реку зелёного крема – посреди неё скользят в нашу сторону ещё три крокодила.
– Становится всё хуже. Сможешь их остановить? – спрашивает она.
Я мотаю головой.
– Ничего не получится, Мола. Больше не получится. Смотрите. – Я указываю на крокодилов и говорю: – Стоп. Развернуться!
Ничего не происходит – они продолжают приближаться, уже метрах в тридцати вверх по течению.
Я задираю голову – как там дела у Катберта, и в этот самый миг тварь шлёпается вниз и скользит по отвесному грязному склону прямо к нам, вращаясь и стуча хвостом. Я беспомощно таращусь, переводя взгляд с Молы на Кеннета, потом на Катберта и на трёх новых крокодилов.
Мы в ловушке. Я смотрю на противоположный берег кремовой реки: это наш единственный путь к спасению, если мы сможем обогнать, или обоплыть, крокодилов.
– Что нам делать? – скулю я, а Мола и Кеннет сочувственно качают головами.
– Это твой сон, Сонный мальчик. Только ты за всё в ответе. Прямо как в жизни. Но раз уж ты спрашиваешь… – Мола смотрит на реку. – Твой брат на той стороне, верно?
Я опережаю её.
– Давайте! Вперёд в, эм… крем! – Я уже вошёл в реку по колено, как и Мола, но Кеннет отстаёт. – Давайте, Кеннет – нам надо быть быстрее, чем они!
Мы с Молой уже на середине. Крокодилы приближаются. Кеннет кричит нам:
– Вам не нужно быть быстрее, чем они. Вам всего лишь нужно быть быстрее, чем я! Я разберусь с этими паршивцами, но ты, Малкольм – отличное шотландское имя, кстати, я когда-нибудь говорил тебе? – ты должен разобраться вон с тем здоровяком. – Он указывает на Катберта. – Вот – это может пригодиться! Лови.
Он достаёт из ножен на поясе килта дирк и кидает мне.
Я наблюдаю, как кинжал кувыркается и вращается в полёте, блестя на солнце и летя ко мне, и знаю – не спрашивайте, откуда, просто знаю, – что если я протяну руку, то непременно поймаю его, и так и делаю.
Дирк шлёпается мне в ладонь, оказавшись гораздо больше и тяжелее, чем я ожидал.
В этот самый момент жидкость вокруг меня перестаёт быть густым зелёным заварным кремом и становится обычной холодной речной водой.
Всё делается реальнее.
И в этот миг – в тот самый миг, когда я стискиваю пальцами резную рукоять дирка – я начинаю сдаваться. Я полностью отдаюсь на волю того, что произойдёт дальше, и полагаюсь на то, что больше ничего не контролирую.
Пусть будет так, будет так, будет так, будет так…
Глава 77
Кеннет бредёт по воде к трём крокодилам поменьше. Его музыкальный мягкий шотландский акцент сменился гортанным городским рыком:
– Давайте, подходьте, эдакие вы гнусные поганцы. Я вам устрою взбучку! Отстаньте от моёшнего друга!
Катберт за моей спиной уже с плеском вошёл в реку и быстро скользит к нам.
Я поворачиваюсь к Моле – она уже миновала самое глубоководье и приближается к противоположному берегу. Я пробираюсь по воде, доходящей мне до пояса, оскальзываясь на камнях на дне.
– Мола! Помогите! Кеннет! – кричу я – бессмысленно. Никто ничего не сможет сделать. Я смотрю вверх по течению, где должен был быть Кеннет с крокодилами.
Никого.
Кеннет исчез. Катберт тоже. Я в ужасе верчусь, стоя посреди реки совсем один.
– Кеннет! – воплю я. – Кеннет! – Мимо меня быстрым течением проносит обрывок клетчатой сине-зелёной ткани.
Мола кричит мне:
– Забудь о нём, Малки. Он уже был мёртв.
Тут-то я его и вижу: громадное кремово-белое пузо Катберта несётся на меня прямо под поверхностью воды, а потом крокодил переворачивается и хватает пастью мою ногу, затаскивая меня вглубь, и я вдыхаю реку.
Этого не может быть! Проснуться! Проснуться!
Я не могу закричать, потому что я под водой, но если бы мои мысли могли вопить, они были бы оглушительны. Я забыл о Себе, забыл обо всём на свете в своём отчаянном стремлении отбиться от твари, терзающей мою ногу, будто пытаясь её открутить.