ей на ухо: – Останься со мной. Обещаю, если не захочешь, я даже не прикоснусь к тебе. Честно говоря, просто не могу отпустить тебя в таком состоянии.
Стоило дать обещание, и мне тут же захотелось до нее дотронуться. И очень сильно. Маленькая эльфийка меня зацепила.
– Если обещаешь держаться на расстоянии, я ненадолго останусь, – в ответ прошептала Лекси, и я, отпустив ее, облегченно вздохнул.
Значит, Лекси не хотелось, чтоб я к ней прикасался? По крайней мере, хоть что-то прояснилось.
Обойдя девушку, я растянулся на кровати, сунул подушку под голову. И взглянул в сторону Лекси. Она стояла посреди комнаты, наблюдая за мной, и выглядела при этом чертовски мило. Платье на ней казалось слишком велико для хрупкого тельца ростом в пять футов, ботинки – чересчур громоздкими для тощих ног. Вьющиеся черные волосы липли к лицу, как у какой-нибудь сумасбродки двадцатых годов прошлого века, а ярко-красные губы нервно сжались.
Я ощущал себя злобным зверем, пытающимся завлечь невинную девственницу в свое логово.
– Эльфенок, я не стану делать того, что ты не хочешь. Так что иди сюда и ложись, черт возьми, – проговорил я, и даже самому показалось, что голос прозвучал хрипло.
Она сделала четыре шага вперед с таким видом, будто шла по «зеленой миле»[35], и встала коленями на матрас рядом со мной. Потом, не сводя с меня взгляда, вытянула ноги и легла напротив.
– Тебе удобно? – спросил я.
Кивнув головой, она шевельнула губами:
– Да.
– Ты когда-нибудь была в постели с парнем?
Она тут же покраснела, и я хмыкнул.
– Нет, никогда. Я прежде особо не общалась с парнями, и точка.
– А как же в школе? – спросил я. Вероятно, в то время она тоже входила в группу поддержки. А значит, вокруг нее крутилась куча футболистов.
Лекси опустила глаза.
– Последние пару лет перед выпуском из школы я училась на дому. И группа поддержки оказалась на время забыта. Я вернулась лишь несколько месяцев назад.
Я нахмурился.
– На дому? Какого хрена тебе захотелось учиться дома?
Лекси невесело хмыкнула.
– Мне не хотелось, Остин. Просто так сложились обстоятельства. Школа для меня… оказалась слишком трудной. И домашнее обучение стало единственным приемлемым решением.
Придвинувшись ближе, я выдавил:
– Над тобой издевались или что-то в этом роде?
Лекси покачала головой и принялась теребить свободный край белой льняной простыни. Потянувшись, я сжал ее руку, но девушка так и не взглянула на меня. Она что-то скрывала. И мне чертовски хотелось это узнать.
– Эльфенок, посмотри на меня, – строго потребовал я. Вздохнув, она подчинилась. – Над тобой издевались? Поэтому ты не ходила в школу?
Лекси ничего не ответила. Поэтому я ждал. Две минуты. Держа девушку за руку, я долгих две минуты наблюдал, как она раздумывала над ответом.
– У меня были кое-какие проблемы… в школе, – наконец, призналась она.
Но меня не устраивало это объяснение. Я жаждал подробностей. Желал знать, насколько она пострадала и, по возможности, кто в этом виноват. Мне всячески хотелось защитить маленькую эмо-эльфийку. Весьма странное для меня чувство, но тем не менее искреннее.
– Какие проблемы? – подсказал я.
Лекси крепко зажмурилась, а, вновь открыв глаза, тихо проговорила:
– Проблемы с телом. Некоторые… – Она вздохнула и добавила: – У меня были кое-какие проблемы с телом.
Растерянный, я взглянул на кровать, осмотрел крошечную фигурку, пытаясь понять, какие проблемы с телом могут быть у кого-то вроде нее. Миниатюрная, подтянутая, в хорошей спортивной форме, она отлично выглядела. Разве что казалась чуть более худой, чем следовало. Но, несмотря ни на что, была чертовски особенной.
Заметив интерес к своей фигуре, Лекси отдернула ладонь, что я держал, скрестила руки на животе и сжалась в позу эмбриона. В огромных зеленых глазах читался страх.
– Лекси? Какого хрена…
– Не смотри на меня так! Не выношу, когда меня разглядывают! – как-то надрывно проговорила она.
– Я не разглядывал! – процедил я сквозь стиснутые зубы. В ответ на мою ложь она лишь сузила глаза. – Ну, ладно, признаю. Но, черт возьми, я просто пытался понять, что за проблемы у тебя возникли! Я не разглядывал тебя, эльфенок. Я не настолько засранец.
Лицо ее раскраснелось и, судя по опущенным векам, она мне не поверила.
Придвинувшись ближе, я оказался почти рядом с ее телом.
– Эльфенок, расскажи, почему ты училась на дому.
– Не могу…
– Расскажи, почему ты училась на дому, – оборвал ее я.
– Нет, не могу…
– Эльфенок, ради всего святого! Скажи, какого хрена ты училась дома! – воскликнул я, кажется, слишком громко.
– Потому что у меня была анорексия! Доволен? – закричала она и вцепилась мне в футболку. – У меня была анорексия, – повторила она, и глаза ее наполнились слезами. – Анорексия… – Она вдруг замолчала, и слезы хлынули потоком.
«Анорексия?»
Твою мать. Я даже не знал, что сказать.
Лекси уткнулась лбом мне в грудь, и слезы теперь капали на мою футболку. Хотелось притянуть ее ближе, но я обещал не прикасаться. Но когда Лекси всхлипнула, не выдержал. И, подняв руки, медленно обхватил ее голову и крепко прижал к себе.
Лекси даже не вздрогнула от нежеланного прикосновения. И сердце бешено забилось в груди.
– Тсс-с, эльфенок, тише. Все хорошо, – утешал я.
– Нет, Остин. Ничего хорошего, – прошептала она. – Я так устала бороться. Отбиваться от него. И почти ему сдалась.
От этих слов я замер и, подняв ее голову со своей груди, взглянул прямо в покрасневшие глаза.
– От кого ты отбивалась? И кому решила сдаться?
Пытаясь оправиться от недавних рыданий, Лекси икнула и проговорила:
– Искушающему внутреннему голосу… отчаянному соблазну вернуться обратно и позволить ему управлять собой.
От безысходности, звучащей в ее голосе, меня охватил ужас.
– Хочешь сказать, ты до сих пор воюешь с этой дрянью? Когда ты говорила про школу, я решил, что ты исцелилась.
Лицо Лекси словно застыло, превратившись в маску, и она прошипела:
– Исцеления не существует. Ненавижу это чертово слово! Я не исцелилась. Не от этой проклятой и страшной болезни.
– Но…
– Это как у тебя с Холмчими. Связь не заканчивается никогда. Ты попал в банду в юности, и она в жизни тебя не отпустит. Твои слова. – Услышав это, я резко замер. – Что ты сказал, когда я предложила свести татуировки лазером, чтоб избавиться от Холмчих? Ах, да, что это так не работает. Вот и у меня с едой то же самое. Соблазн уклониться от пищи присутствует всегда. И никуда не денется.
Я вспомнил, как странно вела себя Лекси, когда Кэсс хотела обнять ее после игры. И реакцию на мое предложение чего-нибудь попить. И особенно то, как она уставилась на чертову банку «Кока-колы».
– «Кока-кола», – пробормотал я, и Лекси тихо рассмеялась.
– Да, «Кока». Двенадцать унций содовой. Сто шестьдесят калорий. Ноль граммов жира, но сорок два грамма углеводов и столько же сахара. Если ее выпить, придется двадцать минут усиленно бегать, чтоб избавиться. Но я бы пошла дальше. И пробежала бы еще десять минут. Просто чтобы убедиться, что не ошиблась в расчетах. К тому же тогда я смогу сжечь лишнюю сотню калорий. Ведь десять минут бега потребляют примерно сто калорий. А с ними уходят и фунты веса. Вот этих цифр я и придерживаюсь.
Ошеломленный, я убрал от нее руки. Лекси лишь холодно улыбнулась в ответ на мою реакцию и, подняв ладонь, обтянутую рукавом платья, прикрыла рот.
– Здорово, правда, Остин? Жить с этим. И думать так обо всем, будь то еда, напитки, упражнения, да любая часть повседневной жизни. Всегда. Ненавидеть по утрам и вечерам чистить зубы, ведь в зубной пасте, вероятно, тоже есть калории. А после падать на холодный кафельный пол в ванной и делать пятьдесят отжиманий, а потом еще полсотни приседаний, просто на случай, если несколько упрямых калорий проскользнули в желудок и смогут помешать добиться поставленной цели.
– Эльфенок, черт возьми. – Вот и все, что я смог сказать в ответ на ее слова.
Похоже, исповедь далась нелегко, и теперь Лекси пыталась отдышаться.
– Добро пожаловать на шоу уродов, Остин. Я здесь всю неделю, – грустно промолвила Лекси.
Я с сочувствием взглянул на нее.
– Ты права. Ты урод, – прямо сказал я, и отразившаяся на ее лице боль чуть не пронзила и меня.
Лекси тут же попыталась слезть с кровати, но я схватил ее за руку. И только сейчас впервые заметил, какой хрупкой она казалась. Я отчетливо ощущал под пальцами кость, вокруг которой было не так уж много плоти.
– Я сказала, не трогай меня! – взвизгнула она, отдергивая руку.
Потеряв самообладание, я соскочил с кровати и, уставившись на девушку, принялся стягивать с себя футболку, чтобы обнажить верхнюю часть тела.
– Что… что ты делаешь? – ошеломленно застыв, спросила Лекси и посмотрела на мою грудь, а потом вновь поймала жесткий взгляд.
Схватив руку девушки, я прижал ее к своей коже и наклонился так низко, что почти касался губ Лекси.
– Да, я сказал, что ты урод. – Лекси вздрогнула от моих слов, но я добавил: – Но и я, черт возьми, тоже.
Лекси судорожно вздохнула, и ресницы нервно затрепетали. Я принялся водить ее рукой по своему животу, груди, потом медленно вниз, к бедрам, и по коже чуть выше пояса джинсов.
По щекам Лекси разлился розовый румянец, и я тихо сказал:
– У меня есть шрамы. Чертовски много.
Взяв ее средний и указательный пальцы, я провел ими по ребрам, как раз под татуировкой с изображением Дня мертвых[36].
– В пятнадцать лет меня порезал карманным ножом член конкурирующей банды за то, что вторгся на их территорию.
Подушечками пальцев Лекси провела по приподнятому шраму, а после потрясенно втянула воздух.
Я вновь повел ее рукой по груди к левому плечу и пояснил:
– Пуля из проезжающей машины. В шестнадцать лет. Скользнула по внешней стороне бицепса. Мне повезло. В отличие от другого члена банды.