– Я вызываю у тебя отвращение, – понимающе прошептала я, не обращая внимания на его слова, и на глаза навернулись слезы. – Вот почему ты в последнее время игнорируешь меня. Даже на матче чемпионата на этой неделе ты едва ли смотрел в мою сторону.
– Нет! Я просто пытался разобраться со всей этой дрянью. Игру ведь показывали по телевизору, и Холмчие ее смотрели. Мне не хотелось, чтобы кто-нибудь из банды связал меня с тобой. И чтобы во всей этой хрени с торговлей ты превратилась в мишень, Лекс!
– Карилло! Карилло, ты здесь? – послышался приглушенный голос. Ладони Остина, лежавшие на моих щеках, застыли, и он стиснул зубы. Кто-то приближался.
Остин склонился к моему уху.
– Оставайся здесь. Я сейчас вернусь.
Я как можно дальше продвинулась в глубь изгороди.
Остин же вылез из укрытия и встал спиной ко мне, защищая от посторонних взглядов.
– Карилло, я искал тебя, – произнес тот же низкий голос.
– Что нужно, Портер? – спросил Остин.
«Крис Портер? Ресивер Крис Портер?»
– Немного дури. Поговаривают, что нужно обратиться к тебе.
– Ты не так расслышал, – холодно ответил Остин и добавил: – К чему тебе наркота? Ведь перед национальным чемпионатом будет проверка, и ты потеряешь все шансы попасть на отбор.
– Не брюзжи, Карилло. Я не такой дурак. Она мне нужна для вечеринки после матча.
– Ничем не могу помочь, Портер.
Я услышала шорох подошв по земле и звук удара, будто Портер приложился ладонями к груди Остина.
– Да пошел ты, Карилло! Пошел в жопу!
Все стихло, а потом в укрытии вновь появился Остин. Глядя на него при свете старомодного фонаря, я заметила, насколько он устал и напряжен. От всей души сочувствуя парню, я шагнула вперед.
– Остин…
– Лекси. Все, что касается нас, должно закончиться, – перебил он.
Мне показалось, будто кто-то ударил меня по спине бейсбольной битой и, расколов грудную клетку, разбил сердце.
Остин провел ладонью по волосам, и глаза его заблестели.
– Ты даже не представляешь, насколько бы мне хотелось, чтобы все сложилось иначе. Но жизнь моя испорчена, и я слишком сильно завяз в банде, чтобы выбраться. Ты не сможешь быть с кем-то вроде меня, эльфенок. Я просто разрушу тебе жизнь. Может, ты и пошла бы на это, только я не позволю. Не стану уподобляться отцу и тащить свою девочку во всю эту грязь.
Я тупо уставилась на Остина, а он отвернулся в тень, чтобы вытереть глаза. Как ни странно, я ничего не чувствовала. Словно бы разбитое сердце само оберегало себя от последнего сокрушительного удара. От отказа Остина. Будто бы мне сделали укол обезболивающего, чтобы притупить чувства.
Я покинула укрытие и зашагала обратно к друзьям, краем сознания отметив, что Остин последовал за мной. Вернувшись к столу, я уселась рядом с подругами. И тут же нацепила на лицо фальшивую улыбку, кивая и смеясь в подобающих местах над их шутками. Я чувствовала на себе тяжелый взгляд Остина, но просто не могла на него смотреть.
Я заметила, что вернулся Роум и принялся искать Молли, но даже это не вывело меня из оцепенения. А потом я услышала:
– Роум! Роум! Помоги!
Из дома доносились женские крики, подхваченные зимним ветром, и я вновь вернулась к жизни. Вокруг зашептались голоса, повскакивали с мест люди. Остин вдруг взял меня за руку и бросился к дому, таща за собой.
Когда мы добрались до черного входа, я заметила, что люди шептались и плакали, прикрывая ладонями рты.
Остин лишь взглянул на меня и пожал плечами. Но потом мы увидели, как побледневшие Касс, Джимми-Дон, Элли и Рис тоже бросились в дом. Единственный человек, о котором могли бы предупредить Роума, это… Молли!
Потянув Остина за руку, я помчалась к задней лестнице. Он проталкивался сквозь толпу, силясь понять, что происходит. Оказавшись внутри, мы обогнули дверь в библиотеку. Сердце бешено колотилось в груди, к горлу подкатил ком.
А затем все, казалось, задвигалось с удвоенной скоростью. Шелли Блэр стояла возле книжного шкафа, прижав руку ко рту, и плакала. Элли безутешно рыдала, прижавшись к Рису, Джимми-Дон поддерживал Касс, отвернувшуюся от чего-то, лежавшего на полу.
На полу.
– Нет! – услышала я шепот Остина и протиснулась сквозь толпу игроков «Прилива», чтобы увидеть происходящее.
Кровь. Много крови. И Молли. Молли в объятиях Роума. Он укачивал плачущую, кричащую девушку. Но я не слышала, о чем они говорили. Я просто не могла отвести глаз от крови.
«Ребенок…» – мелькнула мысль.
И я ощутила, как Остин заключил меня в объятия, не заботясь о том, что кто-то может нас увидеть. Несмотря на собственные слова, что между нами все кончено. Но никто на нас даже не смотрел. Комната закружилась, и я почувствовала, что не могу дышать. Почему всех, кого я любила, просто забирали у меня и безжалостно растаптывали?
Внутри словно щелкнул выключатель, и онемение вернулось. Почему весь мир казался наполнен печалью и болью?
Глава 22Лекси
Милая Дейзи,
Вес: 83 фунта
Калории: 400 250
Жаль, что тебя здесь нет. Боже, как бы мне хотелось, чтобы ты была рядом.
Последние несколько дней выдались очень тяжелыми, и я чувствую, что теряю связь с реальностью и не могу контролировать питание… да и все остальное тоже.
Молли потеряла ребенка. Одна из моих лучших подруг чуть не умерла. И, что еще хуже, она уехала. Не сказав ни слова. Мы знаем, что Молли вернулась домой, в Оксфорд, но с нами она даже не попрощалась. Роум в смятении. Как и все мы. Нам даже неизвестно, приедет ли она когда-нибудь обратно.
А Остин… Он вновь вернулся к Холмчим и стал торговать наркотиками. Я его практически не вижу. Он не хочет меня, и я чувствую, как медленно и мучительно разбивается сердце.
Меня ему оказалось недостаточно. И самый большой страх стал реальностью.
Я просто тону, Дейзи. Голос для меня – единственное утешение, и с каждым днем я все больше ему поддаюсь. Я уже не чувствую в себе сил. Даже не могу смотреться в зеркало. Я так ненавижу ту, что в нем отражается, что чуть не набрасываюсь на стекло с кулаками, лишь бы не видеть эту толстую уродину.
Я пробегаю по несколько миль в день, но этого недостаточно.
Я почти не ем. Этого тоже не хватает.
Я распадаюсь на части, Дейзи.
Полностью.
Я скучаю по тебе.
Почему ты меня бросила?
Когда я закончила писать, на страницу дневника упала слеза, и струйка размытых чернил потекла по бумаге. Я повернула голову, выглянула в окно и вздохнула. Стояла зима. Сумерки. И звезды ярко сияли на небе. Завтра начнутся рождественские каникулы, и я поеду домой, в пустоту.
Родители неохотно уехали по делам, связанным с папиной работой. Он открывал в Мобиле новое онкологическое отделение, так что вернутся они только через полтора месяца. Им не хотелось оставлять меня на праздники. Однако родители полагали, что на Рождество я поеду с Касс в Техас.
Я солгала. Я собиралась остаться одна в родительском доме. И это казалось здорово. Мне нужно побыть одной, подальше от людей, что станут заставлять меня есть.
Когда я взглянула на ночное небо, то ощутила причудливый коктейль счастья и печали. Остин всегда смотрел на звезды. Он говорил о них все время, держа меня за руку и оставляя поцелуи на коже. И я чувствовала себя любимой.
Вспоминая об этом, я перевела взгляд на руку и сжала кулак. Я почти чувствовала, как татуированные пальцы Остина переплетались с моими. Но теперь с этим покончено. Мы уже не вместе. В этом я не сомневалась.
С той ночи, когда мы занимались любовью, мы в сущности являлись незнакомцами. Со мной оказалось слишком много проблем, чтобы он сумел с ними справиться. Я всегда знала, что так и будет. Вся его жизнь состояла лишь из забот. Сломленный мальчик нес на своих плечах всю тяжесть мира.
Мы оба оказались слишком ненормальными, чтобы быть вместе, как бы этого хотелось. Две падающие звезды, которые сгорели слишком быстро, так и не достигнув в небесах друг друга.
Я просидела у окна несколько часов, наблюдая за плывущими по небу темными тучами. А потом начался дождь, и капли, забрызгав стекло, заслонили обзор. В женском общежитии стояла тишина. Практически полная. Многие на каникулы разъехались по домам. И я осталась, предоставленная самой себе.
Наедине с голосом.
Поняв, что в спальне слишком душно, я решила прогуляться. Натянув черные джинсы и слишком большую для меня поношенную футболку с изображением Nightwish, я накинула сверху куртку с капюшоном и вышла из дома. И, даже не задумываясь, побрела туда, куда несли меня ноги.
Повыше подняв капюшон, я вздрогнула, когда поняла, где оказалась. Возле летнего домика. Оглядевшись, я заметила, что в мужском общежитии все тихо, и нажала на дверную ручку. Не заперто.
Осторожно проскользнув внутрь, я стряхнула с себя дождевые капли, подняла голову и буквально подскочила на месте. Стук сердца эхом отдавался в ушах. Там, у горящего камина стоял Остин. Опершись руками о каминную полку и опустив голову, он смотрел на пляшущие язычки пламени.
При виде его меня охватила нервная дрожь. Под черной футболкой угадывались внушительные мышцы, темные волосы растрепались. И прекрасные татуировки гордо красовались на виду. Он казался совершенством. Боль внутри напомнила мне, как сильно я по нему скучала. И насколько нуждалась в нем. При виде Остина эта потребность вновь стала явной.
Я не знала, что он здесь, в школе. Насколько я слышала, Остин почти все время проводил в трейлерном парке, с мамой. Даже во время футбольных тренировок он пробегал положенное расстояние и уходил. Он никогда не смотрел в мою сторону, но я всегда наблюдала за ним. Издалека.
Склонив голову, я попятилась к двери. Но наступила на расшатанную половицу, и громкий скрип эхом разнесся по комнате.