авесу справа, Элиза шагнула в отведенную ей комнату.
Внутри стены шатра были скрыты полотнищами рубиново-красного шелка, свисавшими с потолка. Это придавало спальне сходство со старинным цирком-шапито. Но внимание Элизы сразу привлекла постель: каркас выкрашен золотой краской, покрывало и подушки серебристые. И по кровати, и по устилавшим пол коврам самой тонкой работы, какую приходилось видеть Элизе, были рассыпаны лепестки роз. Спальня оказалась полностью меблирована: кушетка, кресло, небольшой стол и туалетный столик.
Потрясенная и растерянная, Элиза опустилась на край кровати. Воздух в комнате был наполнен благоуханием. Принюхиваясь, она заметила в двух углах курильницы для благовоний. Элиза различила ароматы розы и сладкого апельсина. Она была поражена до глубины души. Вспомнив скромный пикник с мамой, Элиза пожалела, что Анна не видит всего этого великолепия. И все же ее била нервная дрожь. Продолжая сидеть на том же месте, она размышляла: зачем Джай позвал ее сюда? А что, если письмо и вовсе не от него?
Раздался тихий шорох. Элиза вскинула голову. У самого входа в спальню стоял Джай. На лице ни тени улыбки. Стоило Элизе подумать о том, как искусно его руки ее ласкали, и в ней тут же пробудилась былая страсть. Но Джай был холоден, будто солнце в середине английской зимы. Элиза заморгала, сдерживая слезы. О чем он думает? Почему молчит?
– Надеюсь, ты полностью оправился после взрыва? – с некоторой опаской нарушила она молчание. Джай лишь вскинул брови. – Я слышала, что ты выздоровел. Кто-то взорвал в здании бомбу, да?
Теперь Джай нахмурился:
– Значит, будем говорить о бомбах? А потом о чем? О погоде?
Элиза поджала губы, не понимая, к чему этот саркастический выпад. Нервно сглотнув, она отважилась встретиться с Джаем взглядом. Раньше она жизнь отдала бы, только бы еще раз посмотреть в эти янтарные глаза с черными ресницами, а теперь едва сдерживалась, чтобы не опустить голову.
– Элиза, почему ты меня избегаешь? Почему мне приходится узнавать, где ты, от жены моего брата?
– Тебе Прия сказала?
– Она никогда не упустит случая показать свое превосходство или похвастаться тем, что имеет доступ к закрытой информации. Элиза, я тебя искал.
– Прости.
– Мне не нужны твои извинения. Объясни, в чем дело.
Элиза тяжело вздохнула, жалея, что не может рассказать Джаю о своей сделке с Клиффордом. Как ей хотелось сказать: «Я сделала это ради тебя. Только из любви к тебе».
Жара давала о себе знать даже в шатре. Элиза утерла пот со лба.
– В октябре я выхожу замуж за Клиффорда, – произнесла она, не в силах смотреть Джаю в глаза.
Он приблизился к ней на несколько шагов, и Элиза уловила такой знакомый аромат сандалового дерева. Запах будил воспоминания, одновременно и прекрасные, и мучительные, но когда Джай заговорил, в его голосе звучали гневные ноты:
– Неужели я так мало для тебя значу? Выходит, мы друг другу никто? Черт возьми, Элиза, как ты могла?
Она не хотела тратить зря драгоценные минуты с Джаем, но, страдая молча, именно этим и занималась.
– Хорошо, – бросил Джай. – Вернусь завтра и прикажу, чтобы тебя доставили обратно к жениху. – Казалось, он метал в Элизу слова, будто кинжалы. – Ну а пока тебе поможет служанка, – прибавил Джай и покинул комнату.
Элиза рухнула на кровать и только тогда заметила, что крыша шатра у нее над головой украшена узорами из серебряных звезд. Элиза перевернулась на живот и наконец дала волю слезам. Что она натворила? Она приехала в такую даль, потому что любит Джая, но единственное, чего она добилась, – оттолкнула его от себя. Но от правды не уйти: пока помолвка с Клиффордом остается в силе, Элиза несвободна. Она не раба условностей, однако вот так бездумно предать жениха было бы просто жестоко. Но что, если Джай ушел навсегда? При этой мысли слезы полились с новой силой.
Элиза убеждала себя, что даже короткий роман с Джаем – это счастье: этот мужчина был в ее жизни, пусть и недолго. Она будет дорожить воспоминаниями о нем и бережно хранить их. Пусть даже им не суждено быть вместе, Элиза познала любовь. Многие ли могут сказать о себе то же самое? И все же, если задуматься, хорошо ли Элиза знает Джая? Соответствует ли он образу в ее голове, или она приписывает ему несуществующие качества? Хотя, возможно, это не имеет значения. Пока Элиза в состоянии помнить его низкий бархатистый голос, какая-то частица Джая останется с ней. Он единственный мужчина, которого она любила, если не считать папу. А Элиза по-прежнему любила Дэвида Фрейзера, каковы бы ни были его прегрешения. Она никогда не забудет дикой, не вписывающейся ни в какие рамки страсти, пылавшей между ней и Джаем, и всегда будет помнить, как стремительно билось ее сердце, когда он был рядом. Она ничего ему не скажет, не будет оправдываться. Со временем она научится жить без Джая.
Когда в комнату вошла служанка, Элиза сразу узнала Кири.
– Мадам.
Девушка сложила перед собой ладони в традиционном приветственном жесте.
– Кири, как я рада тебя видеть, – сказала Элиза, стараясь взять чувства под контроль.
Кири подошла к ней и опустилась на колени возле кровати.
– Дайте мне ваши руки, мемсаиб.
– Пожалуйста, не называй меня так.
– Как же мне к вам обращаться?
– Элиза.
Кири усмехнулась:
– Не могу. «Мадам» вас устроит?
Элиза невольно улыбнулась:
– Более чем.
– Давайте я помогу вам принять ванну и вымыть голову. Вам сразу станет лучше.
– Ванну? Где?
Кири встала и указала на одно из красных полотнищ.
– Здесь есть ванная. Идемте.
Элиза последовала за Кири в просторное помещение с отполированной металлической ванной, туалетом в земле и застеленным коврами полом. На столике лежала горка пышных подушек и несколько полотенец.
– Сделаем вас красавицей.
– Вряд ли мне от этого будет какая-то польза, но от ванны не откажусь: я очень устала.
– Мадам, с тех пор, как вы уехали, во дворце никакого покоя. Принц Джайант бродит… как у вас говорят?.. Как медведь-шатун.
Элиза смутилась, но все же спросила:
– Как ты думаешь, он испытывает ко мне чувства?
Кири рассмеялась:
– А то сами не знаете!
Элиза покачала головой.
– Только кто-нибудь упомянет ваше имя – сразу выходит из комнаты. Когда его матушка заводит разговор о женитьбе на принцессе из другого княжества, рявкает в ответ. А вообще-то, мадам, достаточно посмотреть ему в глаза. По ним все видно.
Кири деликатно намыливала, потом умащивала маслом кожу Элизы. Та закрыла глаза. Смыв с волос гостьи пыль пустыни, Кири сходила в спальню и вернулась с красивым сине-зеленым шелковым халатом, точно под цвет глаз Элизы, и вышитыми комнатными туфлями.
Потом Кири указала на противоположный угол ванной.
– Кири, я должна идти туда?
– Да, мадам. Мне с вами нельзя.
Служанка опустила взгляд.
Элиза шагнула вперед. Она могла бы это предвидеть, но только в тот момент поняла, что Джай не уехал: он ждет ее. Элиза замерла в нерешительности и оглянулась на Кири, но служанка не поднимала глаз.
Элиза отдернула завесу и, неслышно ступая, вышла в другую часть шатра. Она замерла, осматривая половину Джая – здесь полотнища были темно-синими, расшитыми медными нитями, – но хозяина не заметила. Расстеленные на полу ковры тоже были синими, только более светлого оттенка. Взглянув на пол, Элиза увидела ноги Джая. Он стоял по другую сторону высокого предмета мебели, напоминавшего платяной шкаф. Темные бархатные занавески скрывали Джая от Элизы. Но постепенно ее глаза привыкли к полумраку – спальню озаряли только свечи и масляные лампы, – и Джай шагнул ей навстречу.
– Уже темнеет, – произнес он. – Если хочешь, зажгу лампы ярче.
Элиза покачала головой:
– Мне все видно.
Повисла долгая пауза. Они глядели друг на друга. Затем Джай приблизился к Элизе, и она позволила ему подвести себя к кровати, заваленной подушками.
– Просто посидим вместе. Ты ведь не возражаешь? – сдавленным голосом спросил Джай.
Кровать была низкой. Перед тем как на ней расположиться, они стали молча перекладывать подушки. Джай старался не уронить лицо, но во всей его манере поведения чувствовалась мягкая грусть, которая только усиливала печаль Элизы.
Как только они полулежа расположились на кровати, Джай потянулся к руке Элизы.
– Выходит, ты не уехал? – произнесла она.
Молчание.
– Джай.
Он тяжело вздохнул и повернулся к ней.
– Посмотри на меня, Элиза.
Она повернулась к нему. Увидев печать горя на его лице, Элиза больше не смогла сдерживаться: к глазам подступили слезы.
Так они сидели некоторое время, потом Джай улыбнулся:
– Я тебя очень прошу, милая, скажи правду. Почему?
– Почему я выхожу за Клиффорда?
Джай молча кивнул, но нарушить тайну ее заставили не слова, а страстный пыл в его взгляде. Элиза поняла: она просто не способна лгать Джаю и теперь, когда он рядом, она опять может быть собой.
– Клиффорд обещал выпустить тебя из тюрьмы и больше не предъявлять тебе никаких обвинений.
– При условии, что ты станешь его женой?
Элиза кивнула.
– В защиту Клиффорда могу сказать, что идея принадлежала твоей матери. Пожалуйста, не злись на нее, – прибавила Элиза, заметив, как посуровело лицо Джая. – Лакшми хотела тебя защитить.
– Хорошо. Если твоя версия событий выглядит так, давай сменим тему. Я виделся с Девданом. Он признался, что Чатур взял его в сообщники: наш деван задумал меня подставить, обвинив в распространении крамольных памфлетов.
– Но почему Дев согласился?
– У него были на то причины.
– Какие?
– Элиза, это не моя тайна.
Она пожала плечами:
– Дев тебя предал. Неужели тебе все равно?
– Он просто оказался в затруднительном положении. – Джай усмехнулся. – К тому же Чатур посулил Деву награду, от которой трудно отказаться. Обещал ему пишущую машинку и лицензию на нее.
– Серьезно?
– Во всем виноват Чатур. Он давно мечтал от меня избавиться и решил использовать для этой цели Дева.