Меньше всего кормчий любил разные истории, поэтому ответил он вопреки всяким канонам:
– Туда, где нужна наша помощь. Не знаю, когда, но мы тут нужны.
– Чип и Дейл спешат на помощь, – констатировал Спесь Федорович, но тут же взвыл посильнее нимитца, – Ива-а-ан!!!
Волхв дернулся и поставил жирную кляксу.
– Скажи мне кудесник, любимец богов… Вот, опять! Куда мои мысли подевались? В голове одна окрошка и песенка какая-то… «Вла-а-адимирский це-е-ентрал…»
Атаман прохрипел последнюю фразу не своим голосом и ошеломленно огляделся. Лисовин отреагировал первым и, топоча ножищами, скрылся под палубой.
– Туман, Спесь Федорович. Это всё от тумана, много в нём времён намешано, вот и пробивается, на самого чуткого.
Из люка вылез Лисовин, держа в руке знакомый Ивану ковшик. На кончике уса предательски сверкнула капля, но на скорбное лицо кухаря никто не смотрел. Под пристальными взглядами команды ковшик прошествовал к атаману и перешёл в его руки.
– Пи-и-иво… – прошелестело над палубой.
Спесь Фёдорович горестно вздохнул, но лекарство выпил. Посидел на палубе, прислушиваясь к внутренним ощущениям, опять вздохнул и махнул рукой:
– Бочку наверх! Будем проходить курс лечения вместе!
Впрочем, Лисовин выделял лекарство в гомеопатических дозах, в общем, по усам текло, да в рот не попало. Но усатых в команде было мало, в основном бородатые, поэтому, несмотря на туман и сырость, все были довольны. Выскочив из тумана, ладья резко сменила курс. Кипящие на камнях волны и серые нависшие над морем скалы внушали почтение.
Глава седьмая И всё бежит, кружит мой сон по выжженным местам
– Опять, что ли, эти зверюги, блендамета не знающие? – изрёк Кудаглядов, простонал, схватился за голову и с ненавистью посмотрел на серую стену, оставшуюся позади.
– Не похоже, вон лодки и люди… – уточнил Геллер и возмутился: – Да куда они побежали?! Лодки не привязаны, унесёт же волной!
– Тихо! – прикрикнул Рысь. – Никак не разберу, что они кричат.
Иван тоже прислушался, плеск волн был привычен, скользил мимо ушей, поэтому он смог услышать непонятное, но явно тревожное слово: «Кайзобане!!»[9] Брови атамана встали домиком, и он с недоумением вопросил:
– Что-то я не понимаю, если в баню зовут, то зачем убегают? Что она у них, не топлена, что ли? Так мы и подождать можем.
– Вряд ли… – пробасил Гриць. – Так дорогих гостей не встречают, с дрекольем. Вон, обратно несутся, оружные.
– Ты же говорил, что мы им поможем.
– Так они ещё об этом не знают.
– Ясно-о-о… Володимир, возьми с собой пяток человек и объясни рыбачкам, что они нас очень ждут. Иван, никуда не ходи, но на берег посматривай, мало ли что.
Встреча была бурной, горячей, но очень краткой. Местные встретили корабельщиков дружным воплем: «Гото»[10] и стали махать палками и вертеться колесом. Вначале мужики только отмахивались, но когда Геллеру какой-то верткий стукнул пяткой в лоб, он обиделся.
– Тебя не учили родители, что немытой ногой в чужое ухо не лезут?!! – спросил Володимир у висящего в его руке вниз головой обидчика. В ответ тот прошипел знакомое слово «гото» и попытался укусить Геллера за лодыжку.
– Ты ещё и кусаться?!!
Свист летящего тела сменился гулким звуком удара об землю, и Спесь Федорович укоризненно заметил:
– Ну и с кем разговаривать? Этот укусун последний был.
– Дык, батько, – извинился Михайло, – бойцы они хорошие, только вот лёгкие больно. Разок его шлепнешь, глядишь, а он уже далеко.
– Интересно, а что у них глаза такие узкие? Кто им уже в глаз угодил, до нас-то? – поинтересовался Багро, на беду себе отвлекшийся от помощи Лисовину по хозяйству и сейчас смачивающий водой ссадину на лбу.
– Народ такой! – авторитетно заявил Непейвода и вдруг спрыгнул с борта на берег. – Кто-то идёт, серьезный и злой.
Геллер вышел вперёд, но казак опередил его и замер, настороженный. Из-за камней показался молодо выглядевший человек в простом тёмном халате. За широким поясом виднелись лакированные ножны, и, наверное, поэтому глаза незнакомца презрительно смотрели на стоящих на берегу мужиков. Деликатно прикрыв рот ладонью, мужчина зевнул и скучающим голосом отдал какое-то распоряжение. Из знакомых слов было только «кайзобане». Дружинники глухо заворчали, интонации были оскорбительны. Удивленно подняв бровь, халатоносец сделал скользящий шаг – и сверкающая полоса стали устремилась к Геллеру. «Дзинк» – на пути меча встала серая шашка казака. Взмахи меча были неуловимы для глаза, но везде путь преграждала шашка. Непейвода не сошёл с места, только руки двигались, защищая друзей. Он не атаковал, и вскоре напор стих, а слегка изогнутый меч с еле заметной гардой утихомирился в ножнах. Присев на валун, хозяин здешних мест напряженно задумался, потом щёлкнул пальцами и медленно, подбирая слова, заговорил на общем языке:
– Вы не пираты, но моих людей побили. С кем я могу говорить?
– Со мной, – грузно спрыгнул с ладьи Спесь Федорович. – А твои люди сами полезли.
– Я не могу их винить, разбойники в последнее время совсем обнаглели.
– Мы тоже никого не виним. Где мы хоть находимся?
– Я самурай Хачиро, вассал дансяку Апитомо, вассала императора страны Нихон. От своего господина получаю восемь коку риса и охраняю побережье от наскоков вокоу.
– А это кто ещё такие? – удивился Кудаглядов.
– Пираты, – пожал плечами Хачиро, – Рыбаки не сильно грамотные, поэтому употребили неправильное слово, да и туман этот непонятный, приносит неправильные слова и возмутительные мысли.
– С чего это вдруг мысли стали возмутительные? – удивился атаман. – Если они возмущают тебя, не думай об этом. А когда они оскорбляют других, так это уже не мысли.
– Это не наши мысли! – возмутился самурай. – Они пришли из тумана, как и вы…
Он насторожился, но стоящий рядом Непейвода только положил руку на эфес.
– Цыть вам, горячие парни, – прикрикнул Спесь Федорович и повернулся к ладье. – Иван, иди сюда, объясни парню, что мы их не обидим.
Ивану пришлось долго стараться, не раз вспыльчивый нихонец переходил на возмущенное шипение, но всё-таки удалось рассказать о приключениях и путешествиях ватаги. В свою очередь, Хачиро пожаловался, что в недалёкую гавань прибыли «черные корабли» с непочтительными иноземцами. Дансяку был в растерянности, никто не знал языка, на котором говорили, как лаяли, эти захватчики. Гонец отбыл в далекую столицу, а пока дайме Апитомо распорядился не чинить вреда прибывшим.
– Да и трудно это сделать. У них дымящиеся суда и… – он замялся подбирая слово, но не найдя его, сказал на своём родном языке: – Ганзер.
– Погодь, как это – «дымящиеся»? Они бы сгорели давно.
– Так в том то и дело, что дымятся, но не сгорают, – в глазах Хачиро на миг показался тщательно скрываемый страх. – А их ганзер просто ужасны.
– Не понимаю, что за «ганзеры» такие, – покачал головой, сидящий рядом Геллер.
– Напоминает древесный ствол, положенный набок. Только вряд ли это дерево, потому что издает громкие звуки, выплевывает пламя и дым и мечет огромные металлические шары так далеко, как ни один лучник стрелу не выпустит.
Володимир в сердцах сплюнул:
– Ну что за напасть такая?! Нет, что бы полезное придумать, вроде самопивоварни, так нет же, деревья пулящие надумали. Изверги! Что делать-то будем, атаман?
– Как что? Помогать!
– А как?
– Для начала поедем в порт, посмотрим на эти «самодымки», заодно и начальнику большему представимся, нельзя без его ведома хозяйничать. Так ведь, Хачиро?
В дорогу собрались быстро, ведь путь всего лишь продолжался, сменили только ладью на собственные ноги. Человек всегда находится в дороге, даже сидя на печи, – жизнь ведь тоже дорога, только во времени. Самурай разместился в повозке, запряженной бычком, а ватажники поспешали за ним. От повозки Спесь Федорович категорически отказался, сказав, что надобно ноги размять. В конце концов, Хачиро вылез из скрипучей тележки и тоже пошёл пешком, на ходу отвечая на вопросы волхва. Боги земли Нихон создали землю, людей и прекратили мелочную опеку, но в жизнь людей постоянно вмешивались духи тенгу и кицунэ. На вопрос летописца, добрые они или злые, самурай только пожал плечами.
– Разные, иногда помогают, а иногда и вредят, – и, подумав, удивленно добавил: – Совсем как люди.
В голове колонны, где шли люди Хачиро, возник какой-то переполох и, выслушав подбежавшего воина, самурай закаменел лицом:
– Нас ждёт незабываемая встреча. Один из духов стоит на дороге.
– Это хорошо, – одобрил Кудаглядов, – искать не надо.
Невозмутимость Хачиро на миг дала трещину, и он ошеломленно взглянул на атамана. Впрочем, к стоящей на дороге ослепительно прекрасной девушке подходил уже гордый и спокойный воин. Выполнив изысканный поклон, он вежливо поинтересовался, не нуждается ли госпожа в его помощи. Потом перешёл на свой язык. В отличие от самурая, пришельцы не смущались. Обойдя вокруг девушки, атаман цокнул языком и восхищенно заявил:
– Гарна дивчына. Худа маненько, но ничего, ничего. Годок покормить, и даже козак в гречку за ней прыгнет!
Веер, которым незнакомка кокетливо прикрывалась, с треском сложился, и на Спеся возмущенно уставились огромные глаза интригующего зелёного цвета. Но с вопросом обратилась она к Хачиро:
– Кто этот бесцеремонный танин?
– А кто вы, обворожительная дама? – вмешался в разговор Иван. – И почему у вас девять хвостов?
Раздалось шипение, и на месте девушки возникло непрозрачное облако. По нему несколько раз пробежали тёмные зигзаги, и после хлопка на пыльной дороге осталась только лисица в черной шубке. Её хвосты нервно метались, а грудь высоко вздымалась от частых вдохов. «Останься она в образе девушки, этот вид уложил бы мужчин у её ног», – совсем некстати подумал волхв – и был вознаграждён заинтересованным взглядом из-под густых ресниц.