Работа сыщика довольно специфична. В отличие, скажем, от дирижеров, живущих в мире волшебных звуков, нам приходится копаться в отбросах общества – труд, близкий ассенизаторскому. Когда же видишь, что за тривиальным бандитом стоит бандит нетривиальный, а над тем, в свою очередь, и вовсе криминальный гений, становится невыносимо тошно. И глядя порою, какой восторг написан на лицах зрителей бесконечных криминально-романтических сериалов, теряешь жизненные ориентиры. Так кто же чьими отбросами, в конце концов, является?
Когда-то, впрочем, не так давно, подобные мысли заставили меня уйти из уголовного розыска. Теперь же получается, что мир, в котором витязи, не щадя живота своего, отправляются на поиски исчезнувшей из-под венца принцессы, а стаи грифонов по первым холодам тянутся в теплые края, по сути, таков же, как и наш.
Труд частного детектива, или же, на местном наречии, одинца-следознавца, вопреки расхожим штампам, отнюдь не романтичен. Ступающий на этот путь может утешаться лишь одним – его работа должна быть сделана, и дело это нужно людям. Не всем вместе, не глобально – человечеству, а конкретным мужчинам и конкретным женщинам, для которых ты восстанавливаешь само понятие справедливости.
Сейчас, увы, такого чувства у меня не было. За время пребывания в Субурбании я не встречал никого, кто был бы искренне встревожен, банально, по-людски, обеспокоен случившимся исчезновением крупной группы довольно заметных в обществе людей. В конце концов, ведь должны были остаться родственники, знакомые, друзья у короля и у всех, пропавших вместе с Барсиадом?! С точки зрения здравого смысла, им бы уже с ног сбиться, разыскивая бесследно канувших родных и близких. Однако рассказы толмача о происходящем в столице, да и наши собственные наблюдения не содержали ничего похожего. Елдин жил привычной жизнью. Субурбания без суеты, с передышками, двигалась в светлое будущее, Прихвостневый Уряд собирал привычную десятину, ремесленники не отвлекались от своего ремесла, лавочники от лавок, а жены сгинувших урядников и подурядников вкупе с радниками на вопрос: «Где, собственно говоря, муж?» твердили: «Всё путем, батюшка!» В смысле, в дороге, в командировке.
Конечно, можно было подозревать в злом умысле Юшку-каана, но ведь, с другой стороны, из Союза Кланов «За Соборную Субурбанию» тоже никто не почесался, чтобы отыскать пропавшего государя. Мы здесь не в счет. Впервые в жизни, по сути, я занимался делом, которое никому не было нужно. Уверен, еще неделя-другая – и Грусь, успокоенная непрерывностью поставок стратегических сала и рассола, думать забудет про ввод своих войск на территорию соседей. Но мы-то уже в игре, и разнотравчатой шушеры разворошили целый воз, и сами уже по уши вляпались в местные расклады. Что ж теперь? «Камера, стоп! Массовка свободна!»?
Я еще раз поглядел в спину пленнику. Можно было предположить, что дело, заставившее его искать встречи с Фуциком, касалось именно драгоценностей острова Буяна. Недаром же задержанный был земляком и, судя по всему, сверстником разбойничьего колдуна. Возможно, он и сам был какой-то частью плана. Фактики, конечно, мелкие, косвенные, но чем черт не шутит?
Растревоженный манком чужака неистовый грифон стремглав носился по заросшему густой травой крепостному двору, совершая дикие прыжки, во весь голос выражая обуревавшую его досаду и колотя по земле длинным хвостом.
Стольники Уряда Нежданных Дел от греха подальше поспешили укрыться на стенах, где их уже поджидали претенденты на вакантные должности новосформированного Уряда.
– Проглот! – Я засунул два пальца в рот и оглушительно свистнул, чтобы привлечь внимание разбушевавшейся твари. – Иди сюда, тварюга страшная! Иди сюда, мой хороший!
Услышав знакомый голос, щен-переросток описал петлю вокруг донжона, сбавил скорость, потрусил ко мне.
– Обидели зверюшку! – Я присел, и переполненный чувствами монстр, тоскливо поглядев на меня черными влажными маслинами огромных глаз, положил клювастую голову на подставленное ему плечо. – Не грусти – всё будет хорошо! Пошли-ка лучше расспросим этого пародиста, как он докатился до жизни такой.
Восковые свечи медленно оплывали в бронзовых зеленоватых шандалах, танцующее пламя норовило сорваться с фитиля и отправиться гулять вместе с бродившим по комнате сквозняком.
– Я, между прочим, – поспешил уведомить меня задержанный, удобнее усаживаясь на тяжелый заеложенный табурет, – я не абы кто, а персона научная! Всяких гадов изучаю, ну и там… Разных тварей, паразитов…
– Клин, слышь, – восхитился Злой Бодун. – Прикинь, совпадение! В натуре наш человек! Мы тоже по сволочам специализируемся!
– Про научную особу, это я понял. Как вы на стражников в воротах окрысились, я сразу подумал: это ли не светило учености!
– Между прочим, извольте понять, магистр, естественных и противоестественных наук! К тому же из старинного тарабарского дворянского рода! Так что прошу именовать меня мэтр дю Ремар.
– Как скажете, – согласился я. – С тарабарскими дворянами нам уже дело иметь приходилось. Как-нибудь при других обстоятельствах можем и о них поговорить. А сейчас, будьте любезны, первый вопрос, что называется, для проверки вашей искренности. Какими судьбами такой весомый карбункул знаний оказался в логове разбойников?
– Разбойников? О чем вы говорите?! – Глаза допрашиваемого округлились так, что не всякие очки смогли бы скрыть праведность, нарисованную в них на скорую руку. – Разбойники?! Где разбойники? Что вы! Насколько мне известно, здесь живет община людей, которые бежали от нестерпимого гнета короля Барсиада и ныне промышляют охотой, собирательством и созерцанием Пути.
– Насчет пути, это верно, – согласился я, скрывая усмешку. – Созерцали они его даже слишком пристально. И не только созерцали, но и грабили на нем проезжих и прохожих.
– Какой ужас! – Дю Ремар драматическим жестом вцепился в длинные, довольно редкие волосы, точно намереваясь себя оскальпировать. – Неужели это правда? О, как я обманут! Какое низкое вероломство! Они говорили, что оружие необходимо исключительно для самообороны и охоты!
С непривычки подобным стенаниям можно было бы и поверить, когда б не силился высокоученый магистр подглядеть, какое впечатление произвели на слушателей его слова.
– Ладно, оставим в покое ваше Общество Собирателей Лютиков и вернемся к цели визита.
– Я уже имел честь сказывать вам, – дю Ремар мигом прекратил картинные страдания, – Фуцик, занимавшийся, насколько мне было известно, научными изысканиями в области магии в этом уединенном месте, друг моего детства. У меня возникли кое-какие мысли на стыке магии и, извольте понять, зоологии… это, с позволения сказать, такая наука о животных.
– Слышь, фурункул знаний! Да мы десять лет за партой срок мотали! – оскорбился Вадюня, имеющий в аттестате пятерку только по физкультуре. – Ты че, в натуре, нас за лохов держишь?! Может, тебя самого в зоопарк для опытов сдать?
– Ну что вы, что вы! – Испуганный тон магистра противоестественных наук мало напоминал тот, каким он изъяснялся у замковых ворот. Но, судя по всему, он полагал, что попал в засаду местных оперов, работавших по банде Соловья.
Что ж, для пользы дела вполне можно было оставить его в этом блаженном заблуждении.
– Я, видите ли, в научных трудах своих занимаюсь гибридизацией. Вот, скажем, грифон – это гибрид орла и льва. Но есть обычные грифоны, где первая и вторая природы выражены пятьдесят на пятьдесят. А вот ваш образец – типичный леогриф. От орла у него лишь голова и крылья. Есть еще иппогриф – помесь орла и коня. Ну, да мало ли! Одни полканы, скажем, чего стоят! Большая, знаете ли, научная проблема!
– Ну, эти, насколько мне известно, населяют только остров Алатырь?
– По древним сказаниям здешних мест, – торжественно поднял указательный палец дю Ремар, – в прежние времена полканы всё побережье в страхе держали. Однако, с позволения сказать, науке куда интереснее другое: что повлияло на столь разнородных животных и предопределило такое резкое и неправомерное изменение их облика. Чтобы докопаться до истины, – торжественно вещал магистр, норовя утащить за собой следственную группу в дебри противоестествознания, – задумал я дерзкий опыт: скрестить между собой ужа и ежа. Если замысел мой удастся, и для науки неоценимая польза будет, и для дела всяко сгодится. К примеру, можно шкурками ежужей поля от диких зверей огораживать. Они-то небось колючими будут… шкурки-то.
– Да-а-а, – протянул я, ввязываясь в игру. – Исключительно ценное изобретение! Ну а Фуцик на что здесь сгодиться мог?
– Я желал бы с ним посоветоваться по некоторым магическим аспектам проблемы. Не исключено, что в вопросе о появлении гибридов мы имеем дело с проявлением волшебных сил. Я бы даже сказал, магических аномалий. – Дю Ремар глубокомысленно уставился на ползущую осеннюю муху и, насладившись зрелищем, весомо завершил: – Таким вот образом.
– Это че, – не удержался от вопроса Злой Бодун, – типа мурлюкской Девы Железной Воли?
– Видите ли, досточтимый вьюноша. – В научном раже местный криптозоолог несколько утратил интерес к нам как представителям следствия или, вернее, старательно делал вид этакого рассеянного научного светила, не запятнанного мирской суетой. – Все деяния упомянутой вами Девы Железной Воли направлены, быть может, во вред тем существам, коих они непосредственно касались, но всё же для пользы собственного народа. Что же касается грифонов или, скажем, например, птицы-небылицы – кому от них польза? Однако же откуда-то диковинные существа взялись?
– Н-да! Эта загадка выше моего разумения. – Я немного помолчал, пристально глядя на высокоученого лектора: – Что ж, если ваших изысканий простым смертным, вроде нас, не понять, вернемся к тому, что достаточно ясно и вам, и мне. Нехорошая ситуация выходит: светоч знаний, не сегодня-завтра буквально член Ареопага Посвященных – и вдруг на тебе! Разбойничья банда батьки Соловья!..
– Но я же уже имел честь доложить вам, что был жестоко обманут и не ведал истинных целей собравшихся в этих стенах людей! Впрочем, – дю Ремар тяжело вздохнул, – признаюсь честно, они мне никогда не нравились. Три десятка здоровенных мужиков, живущих в лесу без дела…