– Всё к лучшему! – успокаивал её я. – Доктор Олег тебя вылечит!
Серая Шейка в ответ только сильнее прижималась к моему боку и начинала дышать чуть легче.
Долго молчали и другие сородичи, слушавшие её рассказ. Давящая тишина, словно туман, обволокла нас.
Первым не выдержал Марсик – начал катать мяч. И всё ближе и ближе к Василию. Одноглазый кот был старым и почти слепым. Он часто ворчал на всех. Но бывали моменты, когда на него накатывали воспоминания, и он рассказывал про свою молодость, про жизнь на улице. А ещё учил несмышлёныша Марсика.
– Дед, – молодой кот поддал лапой мяч. – А расскажи про людей!
– Отстань! – зевнул тот.
– Ты как-то говорил, – продолжал уже носом водить мяч Марсик, – у них есть легенда. О том, что животные – ну, коты, конечно, – чувствуют своего человека. Да и Рыжий постоянно нам об этом твердит. О том, что доброго человека от злого мы всегда отличим. А вот как? Научи! По запаху, да? Дед, а как добрые пахнут?
Василий хмыкнул:
– Байки всё это, придумки!
– Ну хоть придумку расскажи! – попросил Марсик.
Одноглазый вздохнул, посмотрел с грустью на Серую Шейку и стал рассказывать:
– Люди вообще странные существа. Думают, что у нас девять жизней. Помню, молодой был, свалился я как-то с пятого этажа. За птичкой погнался – говорю ж, глупый. Забылся, что сетки-то у нас нет, да и сам не птица. Лечу себе, лечу, оставляю по когтю на каждом этаже дома. Одна радость – зацепился последними оставшимися за дерево под окном. Вот повезло, думаю, – все лапы собрал! А хозяин охнул, когда я домой вернулся, погладил по спине да одну жизнь у меня и отминусовал.
– А ещё, – поднял голову кот Степан, – чёрных котов не жалуют.
Мурена высунула нос из своего домика, поводила им и снова скрылась.
– Это так! – кивнул головой Василий. – Мы как-то раз специально Черныша на углу дома поставили. Вот цирк-то был! Черныш ходит в узком проходе взад-вперёд, а люди шарахаются. Идёт бабуля – плюётся. Мужчины больше руками машут. Женщины – шикают да кышкают. А мы сидим за кустом и животы от смеха надрываем.
– Дед, а что им чёрные коты сделали?
– Есть у них такая придумка: если встретить чёрную кошку, то быть беде.
– Да-а? – удивился Марсик и покосился на домик Мурены.
Та тут же выглянула и навострила уши.
– Какие глупости! – не выдержал я. – Это то же самое, что бояться черноволосых людей.
– Люди верят в свои придумки, – проворчал Василий. – Так им легче оправдывать плохие поступки. Кошка же во всём виновата.
– Не все люди такие! – отстаивал я. – А как же Оля?
Василий прижал уши и зашипел:
– Что ты здесь делаешь, если люди такие хорошие?
Хоп! Рыжий одним прыжком втиснулся между нами.
– Иди спать, Василий! – предложил он.
Подслеповатый дед поплёлся к миске и стал жадно лакать воду. Потом долго укладывался на лежанке и ворчал. Рыжий вернулся на своё место, и вскоре наступила тишина, изредка прерываемая звуком вылизывания хвостов и лапок.
Глава 5. Вайт
Дверь открылась, и вошла Оля с белым котом на руках. Пушистый красавец с разноцветными глазами выпрыгнул из рук волонтёра и, потягиваясь, подошёл к миске с едой. Понюхал серые катышки, недовольно поморщил усами и цапнул пару раз когтями по полу, изображая презрение.
– Вайт! – первой отмерла Клеопатра. – Ты вернулся!
Муркнув, она боднула старого знакомого. Любопытный Марсик подбежал и осторожно понюхал белый хвост.
– Ну что ж, – вздохнула Оля, – Вайта нашего снова привезли обратно. Принимайте! А я ещё чуть позже зайду.
И, сгорбив плечи, волонтёр осторожно прикрыла дверь.
– Чем не угодил новым хозяевам? – проскрипел из своего угла Василий.
Новенький сидел посреди комнаты и невозмутимо вылизывал белоснежную лапу.
Любопытство просто распирало меня. Я посмотрел на верхнюю полку и медленно подошёл к незнакомцу.
– Это Вайт! – сказал Рыжий и спрыгнул.
Он обошёл прибывшего кота и обнюхал его. Я тоже ткнулся носом в белого.
– Жил с нами недолго, – пояснил мне Рыжий. – Пришли как-то люди и выбрали его.
– Люди выбирают молодого и красивого, – проворчал Василий.
– Привет, Вайт! – вылез из своего домика Степан. – У нас новенькие! Это Марсик и Пушистик. Там, в домике, – Серая Шейка.
Вайт поводил усами, слегка прижал уши, рассматривая каждого из нас, затем прищурил глаза:
– Ну что, неудачники! Как вы тут без меня?
– Чего это сразу – неудачники? – обиделся Степан.
– Раз всё ещё здесь живёте, – махнул хвостом белый, – значит, неудачники!
– И ты тут, – сказал я.
– Да я-то временно, а вы – постоянно.
– Что значит – временно? – спросил Марсик, кидая Вайту мяч.
– Не приставай! – фыркнул белый. – Как только люди придут выбирать, они непременно возьмут меня снова.
– Что же ты сделал предыдущим хозяевам, раз они вернули тебя обратно? – не удержался я от любопытства, проигнорировав слово «неудачник».
– А, – Вайт снова махнул хвостом. – Отметился в тапки.
– Ничего нового придумать не смог? – прищурился Рыжий и пояснил мне: – За эти дела его возвращают уже второй раз.
Затем, поводя усами, Рыжий запрыгнул на верхнюю полку.
– Ну, рассказывай, – муркнула Клеопатра и улеглась рядом с новеньким. – Как жить дома?
– Располагайтесь поудобнее, аутсайдеры! – Вайт важно растопырил усы. – Буду делиться с вами своими историями.
– Что за непонятное слово? – Клеопатра подползла ещё ближе к своему кумиру.
– Сами вы непонятные! Хозяйка так говорила, я запомнил: аутсайдер – это нечто последнее.
– Нечто, – вздохнул Василий и презрительно дёрнул хвостом.
– Давай дальше! – поторопила Клеопатра Вайта.
Марсик замер неподалёку, так и не выпуская из цепких лап резиновый мячик. Мы со Степаном уселись напротив Вайта. Рыжий приготовился слушать прямо со второго этажа. Василий не двинулся с места, но по насторожённым ушам и слегка подёргивающемуся кончику хвоста было видно, что и он не прочь узнать новости. Даже Серая Шейка высунула нос из домика и приоткрыла глаза. Только затворница Мурена не показалась честной компании.
– Хозяйка моя, – начал рассказывать Вайт, – работает дома. Всё время стучит по кнопкам и глядит в экран. Там ничего не показывают, только непонятные маленькие насекомые бегают и кривляются. Я, было, хотел поймать, да меня прогнали.
– А кормили как? – от любопытства Клеопатра высунула язык.
– Куриной печёнкой, белым мясом.
– Ух ты! – выдохнул Марсик, совершенно не представляя, что такое куриная печёнка. – Вкусно, наверное!
– Да так! – махнул хвостом белый. – Привычно!
– Хорошо! – муркнула Клеопатра.
– Ну там, что ещё? – продолжал новый знакомец. – Гладит всегда по шёрстке, обнимает. Спать – в кровати, на подушке. Можно и под одеялом. Игрушек – море.
– Ругали? – поинтересовался Степан.
– Может, били?
– Ты что? – фыркнул Вайт, потом растопырил усы и наклонил голову. – Как-то я разбил любимую чашку хозяйки.
– Бывает, – философски поддержал сверху Рыжий.
– Да я специально! – взвился белый.
– Зачем? – не понял я и почесался.
– Проверить хотел: насколько меня любят.
– И как?
– «Ай-я-яй, Вайтик, надо быть осторожнее!» – передразнил кот бывшую хозяйку.
– Вот видишь! – сказал я и начал лизать лапу. – Меня тоже Люда не ругала. Хотя я много чего скидывал. Эх, если бы не аллергия!
– В следующий раз новый диван подрал, – продолжал Вайт.
– И?
– Газету свернула и начала противно шуметь – не люблю я это дело, пришлось залезть под кровать.
– А потом ты ей – в тапки? – проскрипел Василий из своего угла.
– Ага! – приосанившись, горделиво сказал Вайт.
– Заче-е-ем? – почти закричал я. – Ведь тебя любили!
– Да, – грустно кивнул Вайт, – только чашку, диван и тапки она любила больше. Раз привезла меня обратно. Все они такие! Буду метить в тапки!
– Тебе не хочется домой?
– А, – тряхнул головой белый, – новые придут.
– И ты снова будешь гадить?
– Да. Пока не найдётся тот, кому я буду дороже всех испорченных вещей.
Открылась дверь, и появилась Оля. За ней зашла незнакомая мне женщина. Она смущённо теребила кончик пушистого шарфа.
– Вайт, – позвала Оля, – за тобой вернулись.
Кот прижал уши и забил хвостом по полу.
– Прости меня, Вайт, – тихо сказала женщина, ещё сильнее дёргая шарф. – Не смогла я без тебя уехать.
Кот зашипел, развернулся и прыгнул на кровать. Затем забился в самый дальний угол, ещё сильнее прижав уши.
– Не обижайся, – повторила женщина. – Это я сгоряча, не подумав. А вышла за ворота, стало так плохо. Ведь ни одни, даже самые лучшие тапки в мире не стоят такого замечательного кота, как ты. Ни диван, ни чашка. Ни-че-го.
Вайт всё так же сидел, отвернувшись. Однако уши его поднялись и встали торчком, кончик хвоста нервно подёргивался.
– Пойдём домой? – позвала его женщина. – На ужин – твои любимые креветки. А ещё я очень плохо засыпаю без твоих песен на подушке.
Вайт всё ещё недоверчиво развернулся, затем спрыгнул с кровати и подбежал к своему человеку.
Женщина улыбнулась, взяла Вайта на руки и вышла из комнаты.
– Ну что, мои хорошие? – Оля опустилась на колени. – Идите ко мне!
Первым ринулся Марсик. Бросил любимый мяч и запрыгнул девушке на колени. Оля гладила его, почёсывала за ушами и тихо говорила:
– Вы у меня самые лучшие, самые любимые!
Я не стал ждать второго приглашения и тоже отправился получать порцию ласки. За мной прибежали Степан с Клеопатрой. Каково же было моё удивление, когда спрыгнул Рыжий и направился в нашу кучу-малу. А затем вышли из домиков Мурена и Серая Шейка.
– Нда-а, – пробормотала Оля, пытаясь обнять всех сразу, – никаких обыкновенных котов и кошек не бывает.
Глава 6. Завтра наступает не для всех
Серой Шейке не становилось лучше. Она часто тяжело дышала, отказывалась от еды и только пила воду.