Ни Майкла, ни Эрреры здесь не было. Может, они где-то свернули с лестницы, а она пронеслась мимо и не заметила? Может, шлем сыграл с ней дурную шутку, исказив звуки, и на самом деле шли они впереди по коридору, а не по чёртовой лестнице?
А может, всего этого нет?
Лидия не смогла не то что произнести – додумать эту мысль до конца. Пещера была слишком жуткой, а потому – реальной. Лидия, привыкшая к жизни среди узких коридоров станции, просто не могла представить себе такого бесприютного пустого места. До стен руками не дотянуться, свод над головой теряется во тьме, и не понять, как далеко россыпь светляков, и светляков ли?
Лидия шла, покачиваясь, дышала медленно и глубоко. Взгляду не за что было зацепиться, не за что было держаться, и она соскальзывала в панику, как в воду с ненадёжного трапа. Пустота давила, безмерной тяжестью ложилась на плечи, и большого труда стоило постоянно напоминать себе, что это пещера, всего лишь пещера, а над головой – полис, заброшенный, но привычный, и туда можно вернуться, правда, можно, в любой момент…
Каждый вдох давался всё тяжелее и тяжелее, от липкой испарины щипало лоб и щёки. Лидия жадно шарила взглядом вокруг, пытаясь хоть что-то заметить в густой, почти живой темноте, от которой так отчаянно бежала, в объятия которой так опрометчиво угодила.
В застоявшейся тишине тихий плеск воды прозвучал ясно и отчётливо. Лидия застыла, уже не пытаясь уговаривать себя, что это только кажется. Не кажется. У самых её ног медленно прокатилась рябь, едва различимая в темноте, снова плеснуло, уже ближе. Темнота становилась прозрачнее, наливаясь нездоровым красноватым светом, проступали далёкие очертания стен пещеры, абрисы глыб и сталагмитов, тревожно-чёрные среди алого марева.
А на них мерцали ровными рядами белые символы – те самые, что Лидия заметила на стенах полиса.
Плеснуло громче, уже совсем близко. Лидия с трудом отвела взгляд от странной завораживающей геометрии символов и опустила глаза. Она стояла у самого края бездонного чёрного провала, и оттуда, из глубины, единственной настоящей глубины тысячей пустых глаз на неё смотрело… нечто.
Хозяин.
Океан.
Чёрная, вязкая вода взбурлила, тысячей нитей рванулась вверх, к Лидии, словно желая опутать и утащить на дно, а гул в ушах сделался громовым, оглушая, подавляя волю, вынуждая склониться. Лидия упала на колени и закричала, не выпуская из рук книги, не поднимая головы, свернулась в комочек и зажмурилась, отгораживаясь знакомой темнотой от тьмы истинной, древней и бескрайней.
От крика болью продрало горло.
Кошмар закончился, как и любой сон – от осторожного прикосновения к плечу.
– Ты в порядке?
Ингрид была само сострадание и деликатность. Она помогла подняться, чутко поддерживала под руку, всматривалась в лицо. Лидия цеплялась за неё, как за последнюю нить, всё ещё удерживающую реальность в целостности.
– Д-да. – Горло болело. – Просто кошмар и ничего более.
Она потянулась, чтобы смахнуть испарину со лба, и рука стукнулась о щиток шлема.
Это было больше, чем кошмар.
С затравленным стоном Лидия оглянулась вокруг, метнулась в одну сторону, в другую и обессиленно осела на пол. Ингрид улыбалась как ни в чём не бывало.
– Всё хорошо, Лидия, милая. Это просто Хозяин. Не бойся его, и он даст тебе всё, что ты жаждешь. Ты же так хотела узнать побольше о мире до Погружения? Ты же так хотела хранить чужие воспоминания о небе и земле? О, он с тобой поделится, обязательно поделится…
Руки не слушались. Слабыми пальцами цепляясь за выступы сталагмита, Лидия пробовала встать, но ноги подгибались, предательски слабые и ватные. Она двигалась медленно, слишком медленно, словно в воде или кошмаре, в котором ты никогда не убежишь от монстра. Книга, трепыхнулась паническая мысль, где книга? Лидия замерла, даже забыв про Ингрид, но ничего не могла разглядеть в мутном багряном тумане, сквозь который матово светились символы. Ингрид единственная выглядела реально в этом царстве кошмара.
Даже слишком реально.
На её лице один за другим открывались глаза, плоские, пустые, с горизонтальными зрачками, словно перетянутыми пополам, пульсирующими в странном усыпляющем ритме. «Не смотри, пожалуйста, не смотри», – взмолилась Лидия, даже не зная, кого просит, кого уговаривает: то ли себя, то ли Ингрид, то ли тварь под её кожей? Но она смотрела. Все равно смотрела, и медленно поднималась навстречу девушке, в которой когда-то пыталась увидеть нерожденную дочь.
– Просто позволь ему одарить тебя, милая Лидия. Хозяин добр, он ничего не попросит взамен.
Ингрид легко подхватила её под руки, словно Лидия уже ничего не весила, и увлекла к пропасти, к самому краю, к кромке тёмной неподвижной воды. Лидия коротко взглянула вниз и тут же отвела глаза. Просто вода, частица океана в природном бассейне. Лживая гладь, под которой скрыта бесконечная глубина.
Нежные чуткие руки мягко толкнули в спину.
– Иди же.
«Да, так будет лучше, – устало подумала Лидия. – За любые знания нужно платить, и если за историю о мире до Погружения надо платить жизнью, то это честная цена».
Где-то в глубине груди рождались тепло и покой. Вот оно – сокровище, за вереницей кошмаров, как за чередой замков. Они открылись перед ней, один за другим, осталось только руку протянуть…
Сухой хлопок вдребезги разбил морок, и Лидия вздрогнула, отшатнулась в ужасе от глубины, едва сумела удержать равновесие. За спиной с утробным стоном упала Ингрид, дрожащими руками цепляясь за гарпун в шее. Один за другим закрывались глаза на её лице, пока их не осталось вовсе, только неровная кожа, обтянувшая череп, без носа и рта.
– Лидия! – Майкл подскочил к ней, схватил поперёк туловища и оттащил назад, подальше от воды, туда, где у сталагмитов стоял Эррера. – Ты в порядке?
Дыхание медленно успокаивалось и перед глазами темнело – гасло алое марево, исчезали символы, только далёкие точки на своде пещеры продолжали мерцать зыбко и неровно. Лидия высвободилась из рук Майкла, подобрала упавшую книгу, нежно погладила обложку, расправила смятые листы.
И только потом ответила, спокойно и равнодушно:
– Нет. И никто из нас не в порядке.
В центре управления они нашли Ингрид. Настоящую Ингрид, с нормальным, целым лицом, не обезображенным множеством жутких глаз.
Она тоже была мертва.
Эррера осторожно присел рядом с ней, проверил показатели на её браслете, удручённо покачал головой:
– Бедная девочка.
Лидия медленно подошла, всё ещё боясь увидеть вместо лица Ингрид множество пустых глаз или неровный бугристый овал, или оскаленный череп… Смерть не пожалела её. Мучительная агония наложила свою уродливую печать на тонкое юное лицо: закатившиеся глаза, распахнутый рот, жадно раздутые ноздри… и вода. Много воды, весь шлем, заполненный мутной сероватой водой, в которой и захлебнулась Ингрид.
Лидия отложила книгу на один из столов, опустилась на колени рядом с мёртвой девушкой и поддела застёжки шлема. Стоило только костюму утратить герметичность, как из него тут же хлынула вода, лизнула колени, растеклась огромной лужей. Она была настолько ледяная, что даже сквозь толстый костюм холод вгрызся в кости. Эррера чертыхнулся и отскочил прочь, а Лидия осталась сидеть рядом, гладить мокрые спутанные волосы девушки, непонятно о чём сожалея.
– Это не она к нам вернулась, – наконец, тихо произнесла Лидия, с трудом поднимаясь. – Пока мы разглядывали тела у запертой двери, она захлебывалась водой.
– И кто же к нам пришёл, а, дорогая? – голос Майкла сочился ядом и дрожал. Лидия удивлённо на него оглянулась – она никогда не видела его таким: злым, испуганным, ненавидящим. Словно что-то сломалось в нём, явив оборотную сторону, тёмную и грязную. – Призрак? Или общий глюк? И это он толкал тебя в пропасть? А может, и пропасти не было, и пещеры не было, и этого чёртова полиса не было?!
Он едва не срывался на крик, даже не пытаясь сдержать кипящее варево из паники и ярости, и Лидия не узнавала его, словно чужой, совершенно чужой человек стоял перед ней.
«Он всегда был чужим», – напомнила она себе, но легче не стало.
– Вы, два психа! Это из-за вас Ингрид погибла! Из-за ваших приказов, присяг и бредней! И мы тоже из-за них умрём! Теперь довольны?!
Его голос сорвался на визг, и Майкл замолчал, тяжело переводя дыхание и морщась. Он переводил взгляд с Эрреры на Лидию и обратно, и отблески безумия отражались в зрачках холодным огнём.
– Держи себя в руках, Альтман, – оборвал его Эррера. – Иначе я вспомню, что выполнение приказа приоритетней сохранения личного состава!
Майкл отпрянул, как от пощёчины, обернулся к Лидии, спросил хрипло, почти шёпотом:
– Ну а ты чего молчишь? Будешь угрожать или оправдываться?
Лидия стояла неестественно прямо, одеревенев, и душу драло так же больно, как горло. Наконец она с трудом разлепила губы:
– Мне нечего тебе сказать.
– Я и не сомневался. Запомни, моя дорогая, – это ведь твой долг, запоминать и хранить, не так ли? – запомни, что Ингрид погибла лишь ради того, чтобы ты могла покопаться в чужом прахе! Ну и чтобы наш господин офицер исполнил-таки приказ, о котором мы ничего не знаем! Ах да, ты же помнишь только то, что было до Погружения! Все остальные события, все остальные жизни не стоят твоего внимания!
Он говорил тихо, отрывисто, чётко, и это пугало больше крика. Лидия не могла подобрать название тому, что звенело в его голосе, сверкало во взгляде. Ей было неуютно и стыдно.
Майкл замолчал и перевёл дыхание, прикрыв глаза. Устало побрёл прочь из центра управления, словно ему тошно и невыносимо было находиться с ними в одном помещении. У самых дверей замер, бросил через плечо:
– Я любил тебя, Лидия. Любил, даже когда понял, что ты любишь одну историю, – верил, что даже в истории ты любишь людей. Но я ошибался. Ты никого не любишь. Даже того, кто был после меня, не любила.
Дверь за ним закрылась с въедливым шорохом, оставив Лидию и Эрреру в неприятной, неуютной тишине. Лидия опустила плечи, словно с уходом Майкла из неё стержень выдернули.