– Не удивлюсь, если так и есть, – недружелюбно процедила Грейс и принялась вытряхивать на колени обереги из рюкзака. Рябиновые бусы, чётки, засушенные и перекрученные травы, чёрная соль – Грейс предпочитала возить с собой весь арсенал, чтобы ничто не застало её врасплох. После очередного встряхивания сверху на горку оберегов вывалился огромный ржавый гвоздь, зацепившийся за подкладку.
– Вульгарщина! – не удержалась от пренебрежительного фырканья Кэтрин.
– Ты лучше за дорогой следи. И вспомни сама, сколько раз таскала у меня этот гвоздь, чтоб свои круги чертить!
– Исключительно для того, чтобы придать смысл тому, что ты его таскаешь! Не правда ли, было б обидно, если б он ни разу не пригодился?
Грейс не удержалась от смешка и кивнула на выбившуюся из-за ворота подвеску, деревянную пластинку с короткой надписью на огаме:
– Ты, я гляжу, в этот раз тоже с амулетом? Неужели уверовала в их чудодейственную силу?
Кэтрин поспешно спрятала подвеску под одежду и неохотно призналась, не отводя глаз от дороги:
– Фергус вручил, когда узнал, что Ллойд нас прямо перед Самайном услал. Неудобно отказываться было.
Дорога и впрямь была так себе, просёлочная, разъеденная язвами луж, с плешивыми островками травы между глубокими колеями. Кэтрин могла бы поклясться, что тут только на телегах ездят, словно на дворе не конец двадцатого века, а разгар девятнадцатого!
– В таких местах обычно обитают лианнан ши. – Грейс перебрала обереги, намотала чётки на запястье, а соль убрала в карман. Всё остальное аккуратно сложила обратно в рюкзак, рассовав по разным отсекам.
– С нею Ллойд справился бы играючи, – нехотя признала Кэтрин. Хоть она и едва терпела этого англичанишку, преумалять его способности считала глупым. – Меня больше пугает, что он и не сказал толком, что здесь искать…
Грейс покосилась на напарницу и хрипло рассмеялась:
– Пугает? Тебя? За те пятнадцать лет, что я тебя знаю, это едва ли пятый раз, когда ты признаёшься, что тебе страшно!
– …потому что это наводит на мысли, что Ллойд-то прекрасно знает, что здесь творится, а нам не сказал из своих собственных соображений, – не меняя тона, продолжила Кэтрин.
Грейс только глаза раздражённо закатила:
– Когда ты уже прекратишь в абсолютно каждом англичанине видеть врага? Кажется, Ллойд ни разу не дал повода в себе усомниться!
– Это значит, – Кэтрин усмехнулась с затаённой злобой, не отводя глаз от дороги, – что у него ещё всё впереди. И я буду к этому готова.
Больше они ни слова не проронили. Спор был старый, пустой, не задевающий ни чувств, ни мыслей, и Кэтрин сама удивлялась себе, как ещё не надоело зря воздух сотрясать.
Вблизи деревня производила удручающее впечатление. Стены домов, покрытые паутиной трещин и проплешинами отвалившейся штукатурки. Бурые сухие стебли без листьев или цветов в горшках на подоконниках. Сонные, благостные улыбки местных, их мутные глаза, неторопливые речи.
Кэтрин сбавила скорость и едва ползла по узкой улочке меж невысоких двухэтажных домов, обложенных дикими и замшелыми валунами по фундаменту. Она вовсю вертела головой, стараясь заметить как можно больше, прежде чем придётся выходить из автомобиля. В конце концов, у них уже был неприятный опыт, когда тихое, едва ли не райское местечко оборачивалось сущим кошмаром, стоило отойти от «фордика» на десяток шагов. Лучше уж осмотреться заранее и дать газу, чем потом бежать к автомобилю наперегонки с десятком зубастых тварей.
Грейс шумно принюхалась и чихнула.
– Пахнет фейри.
– Всё-таки лианнан ши?
– Даже ей будет не под силу зачаровать целую деревню. – Грейс нахмурилась, по-змеиному облизала губы. – Да и пахнет… странно. И очень слабо. Особенно для кануна Самайна.
Они остановились напротив паба, украшенного гирляндой из жёлтых и красных кленовых листьев и светильниками-джеками, по-старомодному вырезанными из репы, а не тыквы. Звякнул колокольчик на двери, и напарниц встретил тёплый и пряный запах острой еды и пива. Для послеобеденного времени внутри было многовато посетителей: двое степенных, усатых стариков сидели у окна, нескладные, долговязые подростки играли в дартс, а в углу шушукалось несколько женщин, споро вырезая на репах новые зубастые рожицы. У всех – землистые, усталые лица, тени под глазами, трещины на губах, словно жизнь в них едва теплится.
За барной стойкой стоял низенький лысеющий мужичок в жилете из зелёного сукна.
– Доброго дня! – Кэтрин улыбнулась как можно дружелюбнее, хотя уголки губ и подрагивали от напряжения. – Где у вас в городе можно остановиться переночевать?
Бармен расплылся в такой счастливой улыбке, словно ему сказали, что он выиграл миллион. Вот только дальнейшие его слова совсем не вязались с улыбкой:
– О, миссис…
– Мисс!
– Ох простите, мисс, но у нас никто не держит доходных домов! Городок у нас маленький, тихий… да и праздничный вечер на носу, даже не знаю, кто согласится вас на ночь пустить!
– Так-таки и никто? – Грейс скептически сложила руки на груди. Худая и угловатая, она возвышалась над барменом больше чем на голову и выглядела весьма зловеще. – Мой богатый жизненный опыт подсказывает, что всегда найдётся тот, кому очень нужны деньги!
– Ну что вы. – Бармен продолжал улыбаться так радостно и безмятежно, что если бы он зазывал их переночевать у него, Кэтрин уже бежала бы прочь – за огнемётом. – Городок у нас маленький, тихий и благополучный. Все мы довольствуемся тем, что у нас есть…
Грейс незаметно толкнула её локтем в бок, и Кэтрин оглянулась. Все посетители, до этого занятые своими разговорами, теперь смотрели на них – с такой же блаженной улыбкой, словно любимого родича увидали. То, что дело тут действительно неладно, стало не просто очевидно, а бросалось в глаза и слепило, как дальний свет фар.
– Но вы же не позволите остаться нам на улице? – проворковала Кэтрин, ощущая, как от чужих взглядов волоски на затылке дыбом встают. Она сдула с глаз изумрудно-зелёную чёлку и вернула бармену такую же приторную улыбочку, как и у него. – Тем более в такую праздничную ночь!
Он замялся, в глазах мелькнула тень, словно посторонняя мысль пыталась пробиться сквозь марево дружелюбия. Нахмурившись, словно пытаясь вспомнить выскользнувшее из памяти слово, он предложил, неуверенно и уже без улыбки:
– Спросите Руис… Да-да, спросите Руис, если кто и может вам помочь, то только она! У неё ферма чуть севернее Гленншина, не пропустите!
– Хм? А что это за Руис? Мы её не стесним?
Бармен снова просиял, и глаза у него стали плоские и блестящие, как стёклышки. И такие же бездумные.
– О, её род издавна владеет фермой на севере, и она благополучна, словно сиды благословили! Многие жители работают на ферме, и послушать их, так Руис добрейшая хозяйка! Да и мой отец работал на Руис, матушку нынешней хозяйки, храни господи её покой, а дед моей жены работал на её матушку, бабку нынешней хозяйки, и…
– Позвольте угадать, – нервно усмехнулась Кэтрин. – Её тоже звали Руис?
– Всё верно! Сколько стоит наш милый Гленншин, столько и управляется на ферме их род. Так уж завелось, что девочек одним именем называют.
Бармен говорил гладко, как по писаному, и тут уж и дремучий скептик заподозрил бы неладное.
– Пожалуй, мы и впрямь навестим столь впечатляющую личность, – пробормотала Кэтрин. Бармен вздрогнул, словно просыпаясь, пробормотал «да-да», потеряв нить разговора, и растерянно улыбнулся.
Кэтрин покосилась на Грейс, и та только пожала плечами. Когда они шли к дверям, все посетители медленно поворачивали головы, не сводя с них глаз. Кэтрин нащупала под курткой рукоять «вальтера» в нагрудной кобуре, но, даже сжав её, не успокоилась. И только когда они захлопнули за собой дверь паба, шумно перевела дыхание.
Налетевший ветер залепил глаза колючей пылью, пронизал сырым холодом до костей, но даже здесь было уютнее, чем в тёплом пабе.
– Мне показалось, что вот-вот – и они на нас кинутся! – Кэтрин пришлось сделать над собой усилие, чтобы выпустить рукоять пистолета.
– Не драматизируй. – Грейс уже уселась за руль и на возмущённый взгляд Кэтрин пояснила: – Ты слишком нервничаешь, так что поведу я. Ещё не хватало, чтобы ты начала жителей на улицах сбивать!
– Да я за рулём больше двадцати лет и ни разу даже спьяну ни на кого не наехала! Ни в одну случайную аварию не попадала!
Грейс дождалась, когда кипящая Кэтрин усядется рядом с ней и одарила ту кривой улыбкой:
– А кто говорит о случайных?
– И за косые взгляды я тоже никого не убивала, – проворчала Кэтрин, откидываясь на спинку кресла. – Ну разве что пару англичашек, но за ними и так грешков было достаточно!
– Да-да, конечно, – рассмеялась Грейс.
Впрочем, скоро что ей, что Кэтрин шутить расхотелось. За те несколько минут, что они провели в пабе, городок опустел, и явно не шквальный ветер был тому виной. Он раскачивал гирлянды между домами, гнал по обочинам сухие листья, закручивая их вихрями, низко гудел за окнами, обещая скорый ливень. В такую погоду против воли верилось, что ночью над головой проскачет Дикая охота в какофонии воя, криков, ржания и свиста стали.
И лучше бы всё-таки отыскать себе крышу на ночь.
А ещё лучше – разобраться, что здесь творится, и уехать задолго до полуночи.
Ферму Руис пропустил бы и впрямь лишь слепец: очень старый каменный дом, густо заросший мхом, возвышался на холме, и с окраин города хорошо просматривались его остроконечные крыши, украшенные фигурными флюгерами.
Подъехав к низкой ограде, Кэтрин и Грейс различили за домом длинные и низкие здания хлева и амбаров, а дальше расстилались пастбища, тоскливые и пустынные по осеннему времени. Чем-то древним и таинственным веяло от старой фермы, словно перешагнёшь границу – и попадёшь в ожившую легенду о древних королях и героях.
Или в другой мир. Что, в общем-то, тоже не особо приятно.
Прежде чем отворить выкрашенную в тёмно-зелёный калитку, Грейс похлопала по карманам, проверяя, на месте ли обереги, а Кэтрин нежно провела пальцами по рукоятке пистолета. «Ничего, дружок, – подумала она, – чую, скоро найдётся тебе работа».