Никого не было.
Конечно.
Понедельник.
Если я посмела отдыхать, это не значит, что смеют отдыхать все остальные. Возможно, отец отправился на очередное задание – я точно знала, что четкого графика у него нет, если он не появился за пять месяцев, конечно. Милану, быть может, отец захватил с собой. Или у нее появились какие-то другие дела.
Тем не менее, нужно уходить как можно скорее. Пока они не успели вернуться. И не пришлось вести очередные философские беседы.
Калейдоскоп. Придумала же.
Я бы скорее сказала, что моя жизнь – сплошное черное полотно.
А ведь когда-то – и не то чтобы слишком давно – моя жизнь и правда напоминала нечто цветное, состоящее из лоскутков всех оттенков. Когда рядом еще был Влад. Когда я творила всякие глупости и вызывала всяких демонов. Когда мы с Яром прятались в поле иван-чая. Когда я узнала о существовании Янтарной. И придумала себе, что влюбилась в ее помощника.
Но сейчас даже эти воспоминания приносят боль.
Только тьма.
И если на горизонте вдруг появится солнечный луч, тьма его поглотит.
Быть может, мне бы даже хотелось жить прошлым. Многие умеют. Но я – нет. Чем больше я вспоминаю о счастливых моментах, которые подарила мне жизнь, тем тоскливее мне становится от того, что они больше не повторятся.
Панкейки я все-таки доела.
И даже помыла за собой тарелку.
Освободила рюкзак от того небольшого количества вещей, что привезла с собой. Теперь внутри остались только кошелек и паспорт. На всякий случай.
Расчесавшись и подкрасившись (хотя я чудесно знала, что на морозе у меня слезятся глаза, и макияж долго не проживет), я оделась так тепло, как только сумела придумать. И покинула квартиру, закрыв ее собственным экземпляром ключей.
Вполне может случиться так, что открывать ее будет снова Милана.
Раз уж они живут здесь вдвоем, наверняка квартира пустует реже, чем мне хотелось бы. Более того, отец наверняка проводит в ней значительную часть нерабочего времени. Теперь ведь ему не скучно. Раньше-то в квартире на постоянной основе находилась лишь я, а со мной и поговорить не о чем. Теперь там есть Милана, вполне симпатичная, если быть объективными, умеющая готовить и неплохо разбирающаяся в принципах черной магии – иначе в следственным комитет ее не взяли бы. А вместе с Миланой есть смысл возвращаться.
Милана-то наверняка не разочаровывает моего отца.
Это же не я, в конце концов.
Кажется, за то время, пока я отсыпалась, на улице успело потеплеть, хоть и немного. Светило дурное солнце, хотя больше всего мне сейчас хотелось видеть пасмурную погоду. Радовало только то, что приближается вечер. И, быть может, небо начнет темнеть ещё до того, как я вернусь в квартиру.
Всего неделя.
Но я вдруг с тоской, внезапно вспыхнувшей в моем сердце, подумала, как хорошо было бы жить здесь всегда, всю мою никчемную жизнь. А с моей любовью влипать в неприятности навряд ли эта жизнь будет особенно продолжительной.
Я не знала, куда идти, и все-таки пошла. Стоять на месте было холодно, мороз пробирался под куртку.
Все поменялось, потому что поменялась я.
И осталось прежним, потому что, как бы мне этого не хотелось, все чувства, что я испытала за восемнадцать лет жизни здесь, продолжали гореть внутри.
Я помнила каждый дом, мимо которого шла, каждое дерево, и даже лица казались мне знакомыми, хотя круговорот людей действительно бесконечен.
Вот рядом с этим заборчиком мы стояли с матушкой. Мне было восемь, я шла во второй класс, но туфельки – очень красивые туфельки – оказались совершенно неудобными. И матушке пришлось бежать в квартиру, чтобы принести мне сменную обувь. Сама я дойти, кажется, не могла.
Вот в этом доме жила девчонка, с которой я постоянно играла в детском саду. Потом мы разошлись по разным школам, и в итоге я забыла, как она выглядит. Но дом помню. Он красивый, этот дом, окрашен желтым и зеленым, точно лето, хотя краска успела изрядно облезть.
Вот на этом пешеходном переходе я впервые села на мотоцикл к Владу. В тот день тоже приближался февраль, к слову. Правда, тот февраль выдался теплым – весна приближалась изо всех сил. Владу в декабре исполнилось шестнадцать, а мне весной должно было только пятнадцать стукнуть, и я долго убеждала его в том, что маловата для всех этих мотоциклов. Но Влад уже в то время был невероятно нудным, поэтому прокатиться я все-таки согласилась. И мне даже понравилось.
Четыре года прошло.
Но ума так и не прибавилось.
Как же так получилось, что все это ушло в небытие? Почему детство не длится вечно? Почему шестилетняя дружба может завершиться так глупо?..
А ведь дом Влада совсем рядом. Не зря же мы тогда встретились возле этого самого пешеходного. Он был нейтральной зоной, одинаково отдаленной от дома Влада и от моего, чтобы мы не спорили, кто за кем придет. И если пройти ещё немного…
Подростковые воспоминания оказались слишком сильными, и я пошла.
Почему-то во времена нашей дружбы Влад всегда угадывал, когда я рядом. Может быть, таким образом работала его черномагическая интуиция, – но очень часто, когда я оказывалась поблизости от его дома, Влад тоже оказывался рядом с ним (а не в нем). Иногда я от него пряталась, но иногда не успевала – Влад меня замечал. Приходилось подходить и здороваться.
Поэтому я старалась обходить дом Влада за километр.
Но сейчас я стояла на его углу, совсем рядом, и смотрела наверх, туда, где должно располагаться окно комнаты моего бывшего друга. Вот только никак не могла заметить это окно, отличить от остальных. Я помнила этаж (восьмой), но забыла точное расположение квартиры, цвет штор, ещё какие-нибудь отличительные особенности.
Да и, к тому же, я была в гостях у Влада всего несколько раз.
Давно.
Последний раз случился тогда, когда Влад высказал мне все, что думает, а я высказалась в ответ, и наши пути разошлись. Вполне справедливо. Если мы так друг друга ненавидим, зачем же издеваться над собственными душами?..
Но почему же так больно?
Были одни люди, стали другие, а потом и они исчезнут, и ещё одни. Это бесконечный поток. Зачем вообще к кому-то привязываться, если в итоге ваши пути разойдутся? И останется только вот так стоять и смотреть. Но ничего не видеть.
А вдруг это мое предназначение – наблюдать за тем, как живут другие, раз у самой меня жить толком не получается? Порой примерять на себя разные роли, но так и не поучаствовать в настоящей игре? Придумать себе сказку, да так и жить? Существовать, если точнее?..
– Третье, если смотреть с этого края, – прозвучал голос за моей спиной.
И я, конечно же, его узнала.
Неудивительно. Черномагическая интуиция всегда чудесно работает. А вот моя внимательность в этот раз дала сбой. Быть может, и потому, что голова до сих пор немного побаливает.
– Спасибо.
Шторы на окне оказались фиолетовыми.
Точно.
Влад в один шаг оказался передо мной, и мне даже голову поднимать не пришлось – и без того смотрела вверх. Он попытался заглянуть в мои глаза своими, темно-серыми, но я успела отвернуться. Тогда Влад спросил:
– Ты вернулась?
Как будто за те почти полтора года, что я видела Влада лишь издалека (или не видела вовсе) он совсем не изменился – передо мной было все то же лицо, бледная кожа, выглядывающие из-под шапки темные волосы.
И ни тени улыбки на губах. Впрочем, я тоже не улыбалась.
– На неделю.
– Мне говорили, что ты учишься в другом городе.
Наши взгляды наконец пересеклись. И Влад отчего-то вздрогнул. Я заметила:
– Зато мне про тебя ничего не говорили.
– Я отчислился, – признался он. – Ещё год назад. Колдовство начало занимать слишком много времени. Пришлось выбирать. Правда, все чаще начинаю жалеть.
– Печально. С другой стороны, когда приходится совершать выбор, в любом случае приходится жалеть об упущенном.
– И ты жалеешь? – поинтересовался Влад. Почему-то очень тихо.
– И я.
Я смотрела на Влада – и не могла поверить своим глазам. Слушала, отвечала, – но мне все время казалось, что это фантом, призрак, что он вот-вот растворится, и я останусь одна.
Все было так просто.
Мы стояли друг напротив друга и разговаривали, как в прежние времена. Словно и не было ссор, недомолвок, полутора лет молчания.
Но всему должен быть конец, и я решила, что сейчас самое время завершить эту глупость. Развернулась… А потом он позвал:
– Яна.
И в одном только моем имени, таком коротком и простом, было гораздо больше чувств, чем во всей нашей беседе до этого.
– Влад, – отозвалась я.
Мы снова пересеклись глазами, и Влад отвернулся первым.
– Тебе не холодно?
И будто спрашивал не о моем теле, а о моей душе.
– Ничуть, – бросила я гордо. На самом деле, какие-то две минуты на месте уже заставили меня дрожать. Леденели губы и пальцы рук, но я надеялась, что Влад этого не заметит.
Как оказалось, зря.
– Обманывать ты никогда не умела…
Он вынул руку из кармана – длинные пальцы, не прикрытые никакими перчатками – и потянулся к моему лицу, кажется, желая что-то поправить. Но я предусмотрительно шагнула назад.
Не стоит меня касаться.
– Не переживай. Сейчас я пойду дальше и на ходу согреюсь. Так что, пожалуй, прекращай меня задерживать, и…
Я хотела добавить нечто вроде «Надеюсь, больше мы не увидимся», но Влад, который сам всегда учил меня хорошим манерам, успел перебить:
– Я хотел пригласить себя в гости. Мама в последнее время часто о тебе спрашивает. А сейчас она дома. Заодно согреешься. Зачем вообще выходить на улицу в такую погоду?
Тыкать Влада в то, что он в такую погоду сам почему-то находится вне дома, я не стала. Но над приглашением задумалась. Общаться с Владом мне совсем не хотелось, но его мама всегда проявляла ко мне необычайную доброту. А ее я эти полтора года не видела вовсе, даже издалека.
Только если это не очередная уловка Влада.
С другой стороны, зачем ему насильно звать меня к себе в гости? Он сам предельно ясно заявил, что не хочет иметь со мной ничего общего. А вот мамины желания старается учитывать.