– Ну прям как в детективе. Слушай, а что, за тобой тоже следят? – участливо спросила Маша.
– Видимо. Так что, какое у него лицо? – не отставал я.
Маша задумчиво уставилась в потолок.
– Ну такое… обычное. Нос средний. Подбородок… тоже средний. А, вот! Усы у него были.
– Темные?
– Да… Хотя, я говорила, в прихожей темно было. Так что…
Короче говоря, Маша сообщила очень немного.
Я прихлебывал чай и сотый раз за сегодняшний день пытался сообразить, кому и зачем понадобилось проникать в мою квартиру с такой странной целью – перевернуть все кверху дном, вскрыть сейф и оставить карточку Украинского народного фронта. И не находил ответа…
В этот момент я почувствовал у себя на плечах ладони. Гадать, чьи это были ладони, не пришлось: кроме меня в квартире был только один человек – Маша. Она присела передо мной на корточки и, глядя снизу вверх, спросила:
– Тебе грозит опасность?
Я вздохнул:
– Не знаю. Может быть, и да. Я ничего не понимаю, что происходит.
– Все само собой получится, – уверенно произнесла Маша, – все образуется.
– Ты думаешь?
– Да. Уверена.
Она протянула руку и погладила мой лоб:
– А ты не мучай себя. «Не морщься, дружочек».
– Это слова из песенки?
– Да, – улыбнулась она.
– А как там дальше?
– Ну вспомни, – лукаво проворковала она.
А потом поднялась и нежно поцеловала меня.
– Вот что там дальше.
Я погладил ее по волосам. Потом поцеловал ее в губы. А вот что было еще дальше, вам знать не обязательно. Хотя, думаю, многие догадаются…
В этот день журналистов в коридорах Государственной думы почти не было. Они собираются здесь, обычно когда депутаты обсуждают какие-то скандальные вопросы. Импичмент президента, например. Или отставку генерального прокурора. В этот же день ничего подобного не предполагалось.
Да и самих депутатов в зале было немного. Едва-едва набрался кворум. А те, кто сидел на местах, без всякого интереса слушали докладчика:
– …Продолжается спад ВВП и промышленного производства… Источники инвестиций практически отсутствуют… Инфляция первого квартала на четыре и семь десятых процента выше уровня последнего квартала прошлого года… Катастрофическая ситуация в экономике может вызвать гиперинфляцию…
Докладчику самому было неинтересно. Депутаты прогуливались между рядами, разговаривали друг с другом, читали газеты. Немногочисленные женщины рассматривали ногти или причесывались. Кто-то спал. Содержание доклада было известно всем без исключения. Во-первых, все читали газеты, а во-вторых, текст был роздан еще утром.
Елена Александровна Мартемьянова сидела на своем обычном месте – третий ряд справа. Слушать докладчика ей, как и всем остальным присутствующим, было совершенно неинтересно. Она могла бы вообще не приходить сегодня в Государственную думу. Но она пришла. Потому что у нее было одно дело. Очень важное дело.
– …Полномасштабная эмиссия… Фонд заработной платы… Падение жизненного уровня… Динамика цен… – бубнил докладчик.
Внезапно сонную атмосферу зала заседаний прервал резкий голос:
– Прошу слова!
Председатель вздрогнул, – по-видимому, он тоже спал, только с открытыми глазами. Говорят, чиновники могут спать не только с открытыми глазами, но даже стоя, читая доклады и даже разговаривая по телефону. А уж соснуть, «работая над документами», вообще самое милое дело…
– Если по ведению, Вольф Владимирович, то пожалуйста, – отреагировал председатель.
– Да, да, по ведению!
Докладчик, воспользовавшись паузой, жадно отхлебнул воды из стакана.
– Я предлагаю поставить на голосование мое предложение о формировании делегации в Ирак на день рождения Саддама Хусейна!
– Это вопрос не по ведению, – устало резюмировал председатель.
– Как это – не по ведению?! Мы должны поддержать наших друзей!
– Категорически против, – возразил один из независимых депутатов, – не все присутствующие разделяют утверждение, что Саддам Хусейн является нашим другом.
– Да, да! – оживились депутаты из Аграрной партии. – Надо поехать.
– Если уж зашел разговор о Саддаме Хусейне, – подал голос хмурый коммунист, – то предлагаю сначала рассмотреть вопрос о поставках оружия в Ирак. И потребовать у правительства немедленно выйти из режима санкций.
– Давайте дослушаем доклад, – грустно произнес председатель, – а потом будем рассматривать другие вопросы.
Елена Александровна привыкла к перманентному состоянию неразберихи и унылой бестолочи, в котором большую часть времени пребывал парламент. Иногда ей хотелось встать, стукнуть кулаком по столу и заорать на весь зал: «Ребята, хватит чесать языком! Давайте наконец поработаем!» Но Мартемьянова знала, что, даже если она это сделает, большой пользы не принесет. Ее предложение будут долго обсуждать, потом поставят на голосование… И оно утонет в бесконечных словопостроениях, на которые так горазды ее коллеги. Что поделаешь, само слово «парламент» в переводе означает «место, где говорят». Поэтому она особенно не прислушивалась к тому, что происходило в зале. Она смотрела на лежащую прямо перед ней папку. Обычную темно-синюю папку, в которую могли поместиться всего лишь несколько листов бумаги. Содержание этой папки в настоящий момент волновало ее больше, чем все, что говорили, говорят и скажут в ближайшие полтора года все депутаты, вместе взятые.
Она посмотрела вперед. Там, через ряд, маячила широкая спина мужчины в дорогом, отлично сшитом пиджаке. Копна светлых волос, широкие плечи, бычья шея. Это был Анатолий Владимирович Хрыжановский, человек, благодаря которому Мартемьянова и попала в Государственную думу.
Елена Александровна терпеливо ждала…
– Только решительный пересмотр экономической политики выведет Россию в число ведущих государств мира, – прочитал докладчик.
– Предлагаю рассмотреть вопрос о национализации банков! – раздался голос из зала.
– Лучше о приватизации железных дорог!
– О контроле над телевидением!
– О развитии нефтяной отрасли…
– Коллеги, давайте дослушаем… – с тяжким вздохом призвал депутатов председатель. Докладчик продолжил свой скучный доклад…
Хрыжановский встал со своего места. Сердце Мартемьяновой екнуло. Председатель фракции «Виват, Россия!» вышел из зала. Через минуту за ним последовала Елена Александровна. Конечно, прихватив с собой папку.
Часы показывали половину четвертого. Скоро заседание должно окончиться. Значит, надо поспешить…
Елена Александровна вышла в коридор и поднялась в лифте на два этажа. Выйдя из лифта, она повернула направо, потом снова направо и наконец оказалась перед большой табличкой, на которой было написано: "Хрыжановский А.В. Председатель фракции «Виват, Россия!»
Мартемьянова, чуть поколебавшись, открыла дверь в приемную. Секретарша тотчас оторвалась от своего компьютера и вопросительно посмотрела на Елену Александровну.
– Анатолий Владимирович у себя? – спросила Мартемьянова.
– Да.
– Скажите ему, пожалуйста, что у меня к нему срочный разговор.
Секретарша кивнула и нажала кнопку селектора.
– Анатолий Владимирович, Елена Александровна просит принять… Да, срочный вопрос.
Секретарша снова кивнула, на этот раз своему шефу, и повернулась к Мартемьяновой:
– Проходите.
Елена Александровна тронула прическу, мельком глянула в висящее в приемной большое зеркало, покрепче обхватила ладонью папку и решительно открыла дверь.
– Можно?
Хрыжановский сидел за большим письменным столом, на котором царил идеальный порядок – стопка бумаг справа, несколько папок-скоросшивателей слева, красивый чернильный прибор посередине, в центре большой блокнот и замечательный «Паркер» с золотым пером. Несмотря на крупное телосложение, Хрыжановский обладал тонкими, почти музыкальными пальцами, любил красивые дорогие вещи, знал толк в изысканных напитках. Красивое славянское лицо с маленькими рыжими усиками: казалось, перевяжи его волосы кожаным шнурком – и ни дать ни взять получится кузнец Викула.
Хрыжановский изящно держал длинными холеными пальцами тонкую коричневую сигарету. На его носу поблескивали очки в тонкой золотой оправе – настоящий «Ray-Ban». В меру небрежно повязанный галстук, как и отличный костюм, наверняка были куплены в одном из самых дорогих магазинов. Облик Анатолия Хрыжановского дополняли небольшой золотой перстень на мизинце и приветливо-деловое выражение лица.
– А-а, Елена Александровна, заходите. Что, тоже надоело слушать этот маразм?
Он сокрушенно покачал головой.
– Ужас. И это мы называем «парламентом». Кошмар! Эх, Россия, Россия, когда же ты наконец станешь цивилизованной? Когда ты перестанешь выбирать в Думу разных недоумков и обратишь внимание на культурных, интеллигентных людей? У вас ко мне какое-то дело?
– Да, – ответила Мартемьянова.
– Присаживайтесь, – любезно предложил Хрыжановский.
Елена Александровна села.
– Я вас слушаю. – Лицо Хрыжановского выражало само внимание.
– Даже и не знаю, как начать, Анатолий Владимирович, – задумчиво глядя ему в лицо, произнесла Мартемьянова.
– Начните с главного, – подсказал Хрыжановский.
Мартемьянова кивнула:
– Позавчера ко мне поступил один очень любопытный материал. Вы знаете, я не сторонница различных компроматов, заглядываний в замочную скважину и так далее…
Хрыжановский с готовностью кивал.
– Однако этот документ имеет непосредственное касательство к той области, которой я занимаюсь, – украинская тема, связи с Россией и так далее. Причем, как я убедилась, познакомившись с материалом, изложенные, вернее, показанные в нем факты имеют непосредственное касательство не только к моей теме, но непосредственно ко мне. Вернее, к моей фракции.
– Нашей фракции, – все так же приветливо улыбаясь, поднял длинный и тонкий указательный палец Хрыжановский.
– Да. Нашей фракции. А если быть еще более точной, непосредственно к вам, Анатолий Владимирович.
Хрыжановский чуть наклонил голову, выражая тем самым вежливый интерес.