Короче говоря, в три часа утра в воскресенье я стучусь к соседу. Как договорились. А супруга его и отвечает из-за двери:
— Никуда он не пойдет! Всю ночь стонет! Опять радикулит!
Пришлось одному идти. Вот и Урал. Смотрю — сидит на бережку симпатичный такой старичок.
— Разрешите, — говорю я, — рядом с вами расположусь? А то я рыбак-то без году неделя!..
— А пожалуйста, — отвечает старичок. — Место не куплено!
Расположился я рядом с ним, удочку закинул, ну и конечно, разговорились. О том, о сем… И о детишках, конечно, поговорили.
— А вот у меня, — говорит Владимир Петрович (так его звали). — А вот у меня беда! Дочь в строительный институт не попала…
Я ему — в ответ:
— Ай-ай-ай! Нехорошо как…
И тут разложили мы свои сверточки, закусили, потом еще по одной, еще закусили. Старик продолжает жаловаться на неудачу своей дочки. А меня уже развезло, и я, конечно, начинаю, как обычно, врать:
— Так вот, — говорю, — дорогой Владимир Петрович! В институт ваша дочка обязательно попадет!
И рассказал я ему, как своего Николая в институт устраивал… Все очень просто: есть один человек… Ему надо в конвертике сто рублей. И все!
— А ведь это дело уголовным кодексом пахнет! — засомневался Владимир Петрович.
— Ни-ни! Комар носа не подточит! Так у него все ловко разработано — не подкопаешься! Так что последуйте моему дружескому совету — и дочка в институте!
— Ну, спасибо! — говорит Владимир Петрович. — Только я вас хочу попросить: зайдите как-нибудь прямо ко мне и подробненько все расскажите! Вот хотя бы в среду. По этому адресочку.
И Владимир Петрович написал на бумажке адрес и мне дал.
Я уже был в таком состоянии, когда адрес прочитать трудно. Сунул я бумажку в карман и сказал:
— Обязательно зайду! Как не помочь хорошему человеку?..
В скорости свернули мы удочки и разошлись.
А утром я жене рассказал, конечно, как хорошо отдохнул, с каким душевным человеком познакомился.
— Не забыть бы в среду к нему зайти! Очень просил! И адресок вот дал…
Достал я бумажку с адресом, прочитал… А когда в себя немного пришел, сказал жене, чтобы мне на всякий случай узелок со сменой белья приготовила…
На бумажке-то было написано:
«Облпрокуратура. Второй этаж. Комната 23. Помпрокурора Зайцев В. П.»
Единственное, на что я теперь надеюсь, это — то, что сын мой, Генка, — еще в девятом классе учится. И в институт не поступал. Так что можно будет доказать, что с моей стороны это было чистое вранье.
В ЧУЖОМ ПИРУ…
11 ф е в р а л я. Спал плохо. Утром подписали приказ о назначении меня директором универмага. Отказывался до последнего. Если я неплохо заведовал магазином наглядных пособий, это еще не значит, что я могу справиться с такой махиной! Не согласились. Говорят: «Директором универсального магазина должен быть кристальный человек». И все. А когда я сказал, что у меня нервы не в порядке, сказали, что на бюро горкома мне нервы укрепят… Итак, я директор универмага. Что будет?
12 ф е в р а л я. Спал плохо. В универмаг поступили холодильники. Пришел П. Ф. Взял. Намекнул, что неплохо бы и Ф. С-чу холодильник. А как отказать? Отпустил холодильник Ф. С-чу. Пил бром.
13 ф е в р а л я. Спал плохо. Поступили ковры. Пришла жена Д. Г-ча. Потом свояченица С. Л-ча, дочь К. П-ны… А последние три ковра увез Г. Р-ич. Разве откажешь? Покупатели сильно волновались, вызывали представителя ОБХСС. На ночь я пил люминал.
14 ф е в р а л я. Спал плохо. Поступили кофточки. Силоновые из ГДР. Еле-еле удалось скрыть от друзей две кофточки для рядовых покупателей… Эх, если бы хоть разбили два окна и четыре витрины. Пил валерьянку и маковый раствор.
15 ф е в р а л я. Спал плохо. Получили стиральные машины. Взяли — А. Б., В. Г., Д. Е. и сам Ив. Ив-ч. Покупатели требовали немедленно наказать виновных. Домой меня привезли на «Скорой помощи…»
16 ф е в р а л я. Не спал совсем, хотя принял 10 таблеток барбамила. Поступили платяные щетки. Все пошли в продажу. Странно! Волнуюсь…
17 ф е в р а л я. Спал хорошо. Меня сняли. С выговором «за разбазаривание и нарушение правил торговли». Молодцы все-таки у нас покупатели!
МАСКАРАД
Я, конечно, тоже человек принципиальный. Потому что человек без принципов — все равно, что лапша вареная. Но у некоторых людей так: или черное, или белое. А разве так можно? А серый цвет разве не существует? Не дай бог, как раньше говорили, с таким принципиальным человеком связаться. Я-то знаю. Двадцать лет с таким человеком, можно сказать, под одной крышей живу, бок о бок, как говорится… Кстати — это жена моя: Ираида Васильевна. До того принципиальна, — дальше некуда.
Случилась у нас в семье драма. Даже трагедия. И как раз под прошлый Новый год. Пришел я с работы, газету взял читать. А жена и говорит:
— Ты знаешь, что у меня гипертония?
А надо сказать, что уж если моя Ирочка начинает с гипертонии, добра не жди…
— Знаю.
— Так вот, слушай внимательно и думай. Сегодня ко мне зашла Надя — Танина подружка — и рассказала ужасную новость! Наша Таня влюбилась в генеральского сына!
— Во-первых, — говорю я, — это уже полгода не новость, а во-вторых, что же тут ужасного?
— И он еще спрашивает! Это трагедия!
— Понятно… Значит, он ей не ответил взаимностью?
— Наоборот! Он ей такой взаимностью ответил, что просто проходу не дает! Как тень ее преследует!
— Ну вот и хорошо! А ты разволновалась!
— Я еще не так разволнуюсь! Я ка-те-го-ри-че-ски против подобного знакомства! Я в принципе за равенство в отношениях! Я не позволю, чтобы на мою дочь кто-нибудь смотрел свысока! Ты представляешь, что из этого получится?
— Да нет, — говорю, — туманно довольно…
— Представь: наша Татьяна — эта неискушенная девочка — выходит замуж за этого плюгавенького, с крысиными усиками стилягу, папенькиного сынка, и начинает страдать всю жизнь. Она переезжает в роскошную генеральскую квартиру, на нее смотрят, как на Золушку, а нас с тобой — бедных родственников — принимают на кухне! О-о! Я этого не вынесу!
— Ирочка, — говорю я, — чего же ты все-таки не вынесешь? Того, что Таня выйдет замуж, или того, что тебя будут принимать на кухне?
— Ни того, ни другого! Нет, ты только представь, как этот плюгавенький…
— Кстати, он здорово плюгавенький?
— А я знаю?.. Я его не видела и видеть не желаю!
— Так откуда же ты знаешь, что он плюгавенький?
— Как откуда? Надо прессу читать! Открой любой «Крокодил», и ты увидишь там такого стилягу!
Железная логика, не правда ли?.. А жена продолжает:
— Словом, этому надо положить конец! И конец сделаешь ты! Никаких «но»! Будь хоть раз в жизни принципиальным! Сегодня в заводском Доме культуры бал-маскарад. Татьяна со своим стилягой будет, конечно, там: я сама помогала ей шить костюм «боярышни»… Ты идешь туда и срываешь маску с этого негодяя!
— Понятно… Но, может, лучше не надо, а?
— Жалкий человек!.. Одевайся!
Я вышел из дома. Был чудесный вечер. Сверкали звезды, поскрипывал пушистый снежок.
…В зал пускали только в масках. Вошел. А там все сверкает. Как в сказке! И оркестр играет вальс… И увидел я свою «боярышню». А с ней-то! Боже мой! — как раньше говорили. Ну, прямо типчик из «Крокодила»: тощенький, бледненький, с усиками ниточкой… «Вот оно, — думаю, — материнское сердце! Чует оно…» И решил для храбрости пивка в буфете выпить. Сел за столик, заказал бутылочку. А рядом со мной сидит такой солидный мужчина, тоже в черном костюме, пиво пьет.
— Что это вы грустный такой? — спрашивает меня сосед. А лицо у него такое доброе, умное… И рассказал я соседу всю беду мою. Правда, что отец генерал, я ему не сказал. Неудобно. Сосед мой тоже возмутился (а его Григорием Константиновичем зовут) и говорит:
— Пошли! Мы этому хлыщу мозги вправим!
И притащил меня в зал. А вальс уже кончился. Смотрю, Татьяна моя с парнем в русской шелковой рубахе разговаривает. А парень-то красавец! Высокий, в плечах сажень, кудри русые вьются — картина! А Татьяна на него сердито смотрит и не слушает, что он ей говорит. «Эх, думаю, сердце девичье, глупое, неразумное…» Подошел я, извинился, взял Таньку за руку и подвел к моему соседу.
— Здравствуйте, Григорий Константинович! — ему вдруг Татьяна говорит.
— Здравствуй, здравствуй! — отвечает ей мой знакомый. — Что же это ты нас обидела?
— Кто обидел? — переспрашивает Таня.
— Да Вовку-то нашего на стилягу променяла?
— Ой! Да что Вы, Григорий Константинович! Вовка просто вальс плохо танцует, побоялся мне ноги отдавить, а тут этот типчик и подскочил! Да я его все равно бросила! Топчется, топчется, а кружиться не умеет! Ну, я побегу, а то кто-нибудь из девчат Вовку на фокстрот пригласит!
И убежала. Тут до меня кое-что доходить начало.
— Так как же, — говорю я Григорию Константиновичу, — товарищ генерал, дальше будем?
А он отвечает:
— Во-первых, был генерал, а теперь начальник цеха. Во-вторых, мы-то со старухой думали свадьбу готовить, а вы, оказывается, против…
— Да что вы, — говорю, — Григорий Константинович! Это же я, то есть, не я, а жена… ведь это же все не то! Давайте-ка вместе свадьбу готовить!
А он говорит:
— Только учтите, сват: молодым жить негде будет. У нас две комнаты, а детишек еще четверо!
— Какие тут разговоры! У нас-то вся квартира свободна!
— Ну, и хорошо! А Володьке обещали квартиру в новом доме, как женится. Он у меня в цехе — лучший слесарь-универсал!
Вот вам и бал с маскарадом… А внуку нашему второй месяц пошел. Здоровый бутуз! Уже смеется.
КОСМИЧЕСКИЕ ПЕРЕГРУЗКИ НА ОБЩЕСТВЕННЫХ НАЧАЛАХ
Что за ерунда! — скажет читатель, прочитав такой заголовок. А вот и не ерунда! Чтобы вам все было понятно, я начну сначала. К авиации вообще и к космическим полетам в частности я имею не очень прямое отношение. То есть я, конечно, интересуюсь разными там достижениями вообще и космическими в частности. Когда время есть свободное. Я даже выписал журнал «Авиация и космонавтика». На два месяца. Но сам я лично, если говорить откровенно, в ракете не летал. И на самолете не летал. На вертолете тоже не летал. Правда, с парашютом прыгнул как-то однажды. Еще в молодости, с вышки. И, как видите, жив остался. Меня, правда, потом полтора часа водой отливали и 12 уколов в то самое место сделали, чтобы в чувство привести. Но врачи сказали, что это не от страха, а от сильных ощущений. А ощущения были такими сильными, что всю неделю я покачиваясь ходил. Видя такую мою шатающуюся походку, местком хотел меня проработать. За систематическую пьянку. Но потом выяснилось, что это шатание — последствия прыжка.