– Убийцей может оказаться самый тихий и неприметный человек, – поведал Андрей, чувствуя себя Шерлоком Холмсом и назначая Валю на роль Ватсона. – Может, Лев Семенович ее убил.
– А мотив?
– Не хотел платить зарплату?
– Там все довольно симпатичные, – задумалась Валя. – Разве что Игорек противный. Такой, знаешь, самовлюбленный красавчик.
– Красавчик? – переспросил Андрей.
– Ну да, и ухоженный.
– Почему же он тебе не нравится?
– Не знаю, я привыкла полагаться на интуицию, – призналась девушка.
– И что твоя интуиция говорит обо мне? – мужчина ковырял ложечкой в мороженом, делая вид, что его не слишком волнует ответ.
Валя прислушалась к себе, разглядывая Андрея. Сказать о том, что ей приятно, как он подает ей руку, помогая выйти из машины, что нравится его открытая улыбка, что ей хочется, чтобы он обнял ее, заслоняя широкими плечами от всех невзгод, что она чувствует, как замирает сердце, когда она ловит его взгляд, в котором кроется что-то до сих пор ей неведомое – настоящее, животное, горячее?
– Не скажу, – хитро улыбнулась она.
Андрей бросил ложечку, глядя на Валю с наигранным негодованием, и девушка прыснула, прячась за чашкой горячего шоколада.
– Конечно, с моим сломанным носом я не могу соперничать с Игорьком, – грустно обронил он, опустив глаза.
– Да ну, перестань. Наоборот, это добавляет тебе харизмы, мужского обаяния. Мне кажется, с прямым носом ты бы смотрелся проще.
– То есть я еще и простачок?
– Нет, – Валя заерзала на стуле, ей не хотелось его обижать. – Ты очень даже интересный мужчина.
– Правда? – Андрей поднял глаза, и девушка увидела в них усмешку.
– Ты, я смотрю, доволен собой.
– Есть такое, – ухмыльнулся мужчина. – Люблю комплименты.
– А как ты нос сломал, кстати?
– Братская любовь… У тебя есть братья или сестры?
– Нет, хотя я всегда мечтала о старшем брате.
Андрей в шутку поежился.
– Тоже хочешь сломанный нос? У тебя и так обаяния хватает.
– Вот спасибо. Странно, что мы обмениваемся комплиментами. Наша встреча становится похожа на свидание.
Андрей откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на Валю.
– А что же это по–твоему, если не свидание?
– Мы теперь вроде как коллеги, было бы хорошо подружиться…
– Валя, я не уверен, что смогу быть тебе хорошим другом.
– Вот как?
– Если бы ты весила килограмм сто двадцать, косила на один глаз, из ушей у тебя торчали бы волосы, а на голове, наоборот, не было ни волоска, мы могли бы обсудить этот вопрос.
– Страшноватый портрет получился.
– Так выглядит один мой хороший друг, Денис. Он иногда работает на меня, если нужна круглосуточная слежка.
– И как он следит, косыми глазами?
– Не знаю, как это у него получается, но Денис как будто видит все вокруг на триста шестьдесят градусов. Может, он еще умеет как сова головой крутить, я не уверен. Но лучшего опера – днем с огнем не сыщешь.
– Талант…
– Расскажи лучше о своих талантах. Ты вроде ясновидящей? Экстрасенс? Что у тебя в трудовой написано?
– Молодая ведьма, на испытательном сроке, – улыбнулась Валя. – Ты ведь не воспринимаешь меня всерьез, да?
– Тебя я воспринимаю очень серьезно, но думать всерьез о всяких там телепатиях не могу, прости. Всему есть разумное объяснение.
– А как же серая кошка?
– Совпадение, – сказал Андрей. – И, ты уж прости, я расспросил Павла, как он так легко тебе поверил. Он рассказал, что ты показала ему сцену из прошлого.
– И как ты объяснишь это?
– Гипноз! Вот в гипноз я еще готов поверить. Он погрузился в кратковременный сон, в котором увидел жену. Все.
– Но ведь я видела то же самое.
– А ты уверена? Ваши видения могли сильно отличаться. Он вспоминал, ты фантазировала. И, в конце концов, кто из нас не падал с велосипеда?
– Я не стану тебя переубеждать, – ответила Валя. – Знаешь, это даже приятно, что ты воспринимаешь меня как нормального человека. Меня с детства воспитывали в убеждении, что я не такая как все.
– Может, в этом и кроется ответ? Если человеку с детства внушают, что в снах, приметах и деревенских забобонах кроется сакральный смысл, то конечно, он начинает верить в это. Когда начались эти твои видения?
– Первый сон, в котором душа умершего человека просила меня о помощи, я увидела лет в шестнадцать. Это был старик, из местных. Мне кажется, я видела его когда–то на рынке. У него было вытянутое лицо, седые усы, свисающие до подбородка, и черные густые брови, как птичьи гнезда над глазами. Во сне он привел меня к сараю у берега, я отчетливо запомнила кривые красные цифры на дощатой стене – сорок пять. Потом он указал на землю у своих ног и исчез. Старик не проронил ни слова, но я знала, что должна что-то сделать.
– А как ты поняла, что он умер?
– Просто, – пожала плечами Валя. – Вот как смотрю на тебя и вижу, что ты живой. В общем, я проснулась и стала собираться в город. Мама сначала не поняла, а когда услышала про мой сон, то будто взбесилась. Она орала, что это просто фантазии, а когда я стала упорствовать и выбежала во двор, она отломила ветку смородинового куста и хорошенько меня ею отхлестала. Мне было ужасно больно, даже шрам остался на бедре, но главное – так обидно! Ведь я ни чем не провинилась! Потом мама пыталась помириться, говорила, что хочет мне только добра, но я с ней не разговаривала. Вечером она куда-то уехала. А через неделю я увидела статью в газете. Благодаря анонимному доносу, у лодочного сарая нашли топор с сохранившимися отпечатками пальцев и следами крови. Кровь принадлежала старику из моего сна. А по отпечаткам нашли убийцу. В газете была его фотография – такой же старый дед, с угрюмыми складками у рта. Писали, что они постоянно ругались из–за какого–то рыбного места. Нелепый мотив для убийства, да?
– Подожди, я завис на том месте, где ты рассказывала про шрам на бедре… – улыбнулся Андрей. – А мотивы преступлений бывают разные. Когда я работал в милиции, то видел материалы одного дела, тоже убийства. Один мужик, кажется, Остап его звали, посадил кусты крыжовника слишком близко к границам дачного участка. Его сосед по даче взял бензопилу и срезал все ветки, заходящие на его землю. Тогда Остап пришиб собачку соседа, забежавшую на свою беду на его огород. Ну а дальше итог понятен – сосед убил Остапа. Обычной тяпкой. Прям в макушку воткнул, как в тыкву.
Валя побледнела, и Андрей опомнился.
– Прости, я не подумал, что лучше опустить подробности. Я–то к такому привыкший…
– Ничего.
– А по поводу твоего старика–рыболова… Даже мать не верила в твои сны. Сон – это всего лишь игра воображения. Может, ты мельком видела дедка у того самого сарая? Потом где–то услышала о его убийстве, увидела статью в газете – и вуаля.
– А что скажешь по поводу анонимки? Я уверена, ее написала моя мать. Значит, на самом деле она верила в мои сны!
– Что ж она тебя отлупила?
– Ничего ты не понимаешь! – рассердилась Валя. – Моя мать тоже обладала особым даром. И он не принес ей счастья. Она хотела для меня обычной жизни, чтобы я жила как все…
– Я бы ей понравился, – убежденно заявил Андрей.
– С чего такая уверенность? – опешила Валя.
– Ты ж сама говоришь, она хотела для тебя обычной жизни, женского счастья. А я обычный мужчина, в облаках не витаю. К тому же сочетание брутальной внешности и нежной души делает меня неотразимым.
– Я бы на твоем месте не была так уверена, – хмыкнула Валя. – Моя мать вообще людей недолюбливала, а мужчин так в особенности. Мне кажется, она стала такой замкнутой из–за моего отца. Все мои расспросы – как они познакомились, кто он, как выглядит – все осталось без ответа.
– Мне жаль это слышать, – Андрей протянул руку и накрыл ею маленькую ладошку Вали. – Я отца тоже не помню. Он умер, когда я был совсем крохой.
– Даже не верится, что когда–то ты был маленьким, – лукаво улыбнулась Валя. Рука Андрея, широкая и теплая, доставляла девушке смутное приятное волнение. – Какой у тебя рост?
– Не знаю точно, я еще расту, – пошутил Андрей.
У ворот Пашиного дома они неловко попрощались: Валя быстро поцеловала Андрея возле губ, встав на цыпочки, потом испугалась, что задела пораненную щеку и долго извинялась, а он уверял, что у него все уже зажило, как на собаке. Сидя в машине и наблюдая, как Валя исчезает за дверями коттеджа, мужчина поправил джинсы, в которых ему стало некомфортно с того момента, когда теплые губы коснулись его кожи.
– С этим надо что-то делать, – решил он, поворачивая ключ в зажигании.
В понедельник Валя отказалась от услуг Юры и прогулялась до работы пешком. Она узнала, что Люба тоже предпочитала обходиться без машины, разве что погода была совсем отвратительной. Машина у Павла новая, он купил ее уже после убийства, тем не менее, Валя решила не привлекать к себе лишнего внимания. Солнце щедро светило, решив напоследок отдать все нерастраченное тепло перед долгой зимой. Паша порывался ее проводить, ему хотелось хоть как-то поучаствовать в расследовании, но девушка отказалась.
Она шла по подернутому изморозью тротуару, остановив все мысли, впитывая в себя окружающий мир. Вдоль дороги росли молодые рябины, ночной иней на алых ягодах подтаивал под солнечными лучами. Долговязый парень в короткой куртке, из которой его руки торчали чуть ли не по локоть, выгуливал маленькую собачку, неизвестной Вале породы. Та внимательно осмотрела девушку карими глазками–бусинками и отвернулась. Бабушка говорила, что животные, особенно домашние, часто подают людям знаки, к которым следует прислушаться. Причем собаки – это всегда хороший знак, как и радуга, белая лошадь, песня жаворонка или золотое небо на рассвете. Собачка сделала круг возле рябины, с интересом вынюхивая что-то, проявляя явное беспокойство, и Валя насторожилась. Псинка присела над пожухлой травой, тут же успокоившись, и девушка посмеялась сама над собой. Тоже мне, сыщик. Она ускорила шаг, обогнала парня и успела отойти на приличное расстояние, когда услышала тонкий лай. Девушка обернулась и увидела, что собака гавкает на попрошаек, собирающихся у ограды. За кованым забором росли серо–голубые ели, над верхушками которых виднелся низкий купол, украшенный крестом. Знак? Надо сходить в церковь?