– Посмотрим, – ответила Эля. – А знаешь, что еще он мне сказал? Что квартира оформлена на меня.
Виктория побледнела.
– Так что если кто и будет собирать манатки, так это ты, Вика.
– Я отсюда не съеду, – сказала женщина. – Здесь меня все устраивает, и район, и планировка… У меня прописка!
– Я договорилась о встрече с агентом по недвижимости.
– У меня нет свободного времени, – поджала губы Виктория.
– В субботу в одиннадцать часов, – продолжила Эля. – Если ты не пойдешь, я схожу сама. Потом тебе расскажу. Квартира большая, спокойный район. Я согласна на обмен. Может, удастся разменять на две однокомнатные.
– И что, жить в однушке? Два метра от кухни до комнаты? Даже пройтись негде?
– На улицу выйдешь и погуляешь, – отрезала Эля.
– Вот как ты с матерью разговариваешь.
– Ага. А когда разъедемся, я с тобой вообще разговаривать перестану. Пойдем, Мурзик, найдем тебе молочка.
– Мурзик, – выплюнула мать ей в спину. – Надо было тебя так назвать. Нет бы породистого завела, раз уж захотелось, так взяла дворняжку, себе под стать.
Эля взяла из шкафчика блюдечко, молока в холодильнике не оказалось, но нашлась сметана. Девушка поколебалась немного, с сомнением глядя на выпирающие ребра котенка, но потом выдавила из пакетика на блюдце белую кляксу.
– Надеюсь, сметана для тебя не слишком жирная, – сказала она, глядя, как котенок вылизывает угощение. Тонкий хвостик дрожал от удовольствия. – Не спеши, я тебе еще дам. Завтра зайду в магазин, куплю чего–нибудь вкусненького, специально для котят. Я ведь даже не знаю, чем тебя кормить. У меня никогда не было домашних животных. Мама не разрешала.
Ее губы задрожали и некрасиво искривились. Совсем недавно ей казалось, что Виктория для нее больше ничего не значит, но стоило ей произнести это слово – «мама» – как из глубины души хлынули волны жгучей обиды. Она давным–давно так ее не называла, а тут вырвалось.
– Ну и пусть она меня не любит, – шептала Эля, глотая горячие слезы. – Она никого не любит. Не умеет. Зато я могу любить, мы с тобой это точно знаем, правда?
Мурзик оглушительно урчал, свернувшись клубочком на ее круглых коленях. Дождь за окном пошел сильнее, барабаня крупными каплями по подоконнику. Эля чуть не задремала, успокоившись под звуки дождя и мерное мурлыкание котенка, как вдруг, спохватившись, раздвинула шерстку кота и пригляделась. Ахнув, она понесла его в ванную.
– Да, дружок, неприятно, но придется потерпеть, – уговаривала она истошно вопящего кота, вспенивая шампунь на грязной шерстке. – Иногда Вика бывает права. Ты и вправду блохастый. Попробуем хоть чуть–чуть тебя почистить. Завтра куплю специальный шампунь.
Часть 17
Павел остался дома. Он боялся встречи с Аллой. Ему было до тошноты противно вспоминать события вчерашнего дня. Павел даже не знал, что терзало его больше. Мало того, что опозорился в постели как мальчишка, так еще и чуть не придушил несчастную женщину, осмелившуюся пожелать себе дочку, похожую на Динку. Как и всякий родитель, Павел не мог ее в этом винить. Он искренне считал, что его дочка самая красивая и замечательная девочка на свете, хоть ему и приходилось делать над собой усилие, чтобы думать о ней в настоящем времени...
К тому же на его фирме накопились дела, надо было просмотреть письма, сделать пару звонков. Он воспользовался этим оправданием для своей совести, позвонил Льву Семеновичу и взял день за свой счет. Павел устроился с ноутбуком на кухне, проверил почту, просмотрел сайты, находящиеся в разработке, потом, от нечего делать, решил сделать сайт для «Дракона и Черепахи» и неожиданно для себя увлекся – он давно не занимался творческой работой, все больше раздавал команды и проверял их выполнение. Наконец, Павел откинулся на спинку стула и довольно посмотрел на то, что получилось. Вверху страницы распластал крылья огнедышащий дракон, в середине шел текст, скопированный из буклета, который Лев Семенович всучил ему в первый же день, а внизу страницы печальная черепаха тащила тележку с мылом. Получилось страшненько, но недостаточно по–китайски. Павел сощурил глаза черепахе, прилепил ей на подбородок жидкую бороденку. Наклонив голову к плечу, он рассматривал свое творение. Все равно, чего–то не хватает. Павел решил найти парочку иероглифов, сулящих богатство и удачу, но сначала – выпить кофе. Мужчина взял кружку в левую руку, а правой проматывал странички с иероглифами, как вдруг заметил, что рана, которая два года служила ему способом не сойти с ума, почти зажила. Но на ее месте бугрился бордовый уродливый шрам, а безымянный палец и мизинец едва шевелились. Павел сжимал и разжимал пальцы, разминая руку, когда в дверь, постучав, вошел Прохор. Он протянул Павлу мобильный телефон.
– Прости, командир, – виновато начал он, и даже усы у него поникли. – Не успел поймать засранца. Он в ворота позвонил и убежал. Я – глядь – пакет, а в нем телефон. А пацана и след простыл.
Павел осторожно взял мобильник, Нокиа 3310. Где только нашли такой раритет. Телефон вдруг завибрировал в его руках, и от неожиданности Павел его уронил. Тот грохнулся об пол, но продолжал звонить.
– Алло? – Павел прижал телефон к уху.
– Откажись от контракта с американцами, – услышал он сиплый голос.
– Кто это?
– Напиши им письмо, что их предложение тебя не интересует.
– Еще чего, – деланно возмутился Павел. Сердце его бешено колотилось.
– Сделай, как тебе говорят.
– Или что?
– Или ты никогда не увидишь свою дочь.
В трубке раздалось шуршание, а потом Павел оцепенел от ярости, надежды и счастья одновременно:
– Папочка, – раздался звонкий детский голос в трубке. – Забери меня отсюда…
Андрей примчался к Павлу через пол часа и нашел того в истерике. Павел метался по дому, выкрикивая ругательства, темные глаза горели. Прохор тенью следовал за ним, убирая с пути хозяина торшеры и вешалки.
– Павел! Постарайся успокоиться! – Андрей в растерянности смотрел на бьющегося, будто в припадке, мужчину. – Скажи толком, что случилось?
– Динка у него! Он хочет контракт. Ты за ней, я тут, – Павел всхлипнул и, подняв руки к потолку, заорал. – За что?
– Отставить истерику! – Прохор вдруг схватил Павла за грудки, встряхнул и поставил на ноги. – Соберись, салага! – Он отвесил ему две хлесткие пощечины, так что голова Павла мотнулась из стороны в сторону. Павел с изумлением уставился на Прохора и потер щеку.
– Я тебя премии лишу, – заявил он. – Ты чего это вздумал? На кого руку поднял?
Прохор тут же растворился, оставив Павла с Андреем наедине. Павел опустился в кресло, недоверчиво глядя на закрытую дверь.
– Он хотел как лучше, – попытался оправдать Прохора детектив.
– И что, поблагодарить его? – разъярился Павел. – Чтобы он меня каждое утро бил по морде, в качестве бодрящего моциона?
– К делу, – Андрей уселся напротив. – Что случилось?
– Мне позвонили. Голос незнакомый, спитый какой–то, или охрипший. Вероятно, кто-то из шайки Аслана. Сказал, что отдаст Динку, если я откажусь от контракта с американцами. От выдуманного нами контракта. Ты едешь по этому адресу – Павел протянул Андрею листок, буквы на котором плясали вкривь и вкось. – Я остаюсь дома. Ты при них отправляешь письмо, в котором я отказываюсь от сотрудничества, я сохраню его в черновиках. Они проверяют письмо. Отдают тебе Динку. Вроде все.
Андрей задумчиво потер подбородок.
– Не нравится мне это, – осторожно начал он. – Мы не видели девочку. Он дал вам с ней поговорить?
– Да, – просиял Павел. – Она звала меня. Динка меня помнит!
– Когда?
– Сегодня в шесть вечера.
– Сегодня? В шесть? Мы не успеем подготовиться!
– Так и было задумано, – помрачнел Павел. – Он предупредил, что если мы будем играть не по правилам, Динку я не увижу.
– Если я увижу Аслана, – Андрей помахал листочком с адресом в воздухе, – то он становится главным подозреваемым в убийстве, иначе как бы Динка оказалась у него? Плюс похищение ребенка. С чего ему так подставляться?
– Наверное, он не покажется. Будет прятаться за стенкой, гиена двуличная! По сути, у нас нет доказательств, что за этим звонком стоит Аслан.
– Знаешь, Павел, – задумался Андрей. – Если Аслан убил Любу, то и меня ему грохнуть проще простого.
Павел спрятал голову в ладони:
– Я не знаю. Я совсем запутался. Я останусь дома и буду знать, куда и зачем ты поехал. Так что вряд ли он станет тебя убивать.
– Ладно, будем надеяться, – Андрей размял плечи. Сердце его колотилось в предвкушении приключения.
– Надо бы Вале позвонить, как считаешь? – спросил Павел, потянувшись к телефону.
– Не стоит, – Андрей положил руку на мобильник. – Кто знает, что она отчебучит. Не будем подвергать ее опасности.
– Ладно, ты прав, – согласился Павел. – Тем более что ее интуиция завела не туда.
Андрей смешался: с одной стороны ему было обидно за Валю, но с другой – он чувствовал, как в груди разгорается огонек тщеславия, ведь это его план сработал, и его профессиональное чутье оказалось верным, без всякой там телепатии.
Адрес, накорябанный на листочке, привел Андрея к обычной панельке на окраине Москвы. Серый безликий бетон вырастал ровными рядами из асфальта, листья на редких деревьях облетели, небо затянуло тучами, и казалось, что весь мир окрашен в оттенки серого. Андрей сделал круг по району. Бинго! Возле соседнего дома он заметил джип Аслана. Детектив проехал мимо, краем глаза отметив бритую голову, возвышающуюся на заднем сиденье – знакомого охранника, словно пса, оставили сторожить машину. Сам он припарковал машину напротив подъезда, возле развалюхи–жигуленка, вросшего в землю спущенными колесами. Окинув еще раз двор взглядом, мужчина вошел в подъезд. По привычке, поднялся пешком. У двери в квартиру его уже ждали.
– Пришел, – буркнул в рацию мужчина. Андрей машинально отметил приметы – кавказская внешность, рост примерно метр восемьдесят, передний зуб сломан, на шее синяя татуировка – витиеватый узор, прячущийся под свитер.