– Я велел отвезти их домой, туда уже вызвали врачей.
И снова от Шона никакого отклика, он лишь провел ладонью по лицу, от глаз и до губ.
– Майк и Дирк пострадали не очень, только ожоги на коже, но вот Мбежане… ступни его, черт возьми… в общем, просто кошмар.
Теперь Кен Бростер заговорил быстро:
– Дирк попал в самое пекло. Майк и Мбежане побежали ему помочь… кругом огонь… он упал… они его подняли… пытались вытащить… все бесполезно… очень обгорел… мясо отваливалось от ног…
Слова его звучали для Шона бессвязно, бессмысленно. Он плотнее прислонился к фургону. Им овладела страшная апатия.
«Это уже слишком, – думал он. – Да пошло оно к черту. Пошло оно все к черту».
– Шон, что с тобой?
Перед ним, положив ему руки на плечи, стоял Бростер. Шон выпрямился и снова огляделся вокруг:
– Мне надо ехать к ним. Одолжи лошадь.
– Езжай, Шон. Мы останемся здесь, проследим, если что. Ты не беспокойся, сделаем все что надо, чтобы снова не началось.
– Спасибо тебе, Кен, – сказал Шон и оглядел встревоженные, сочувственные лица. – Спасибо вам всем.
Шон медленно въехал во двор конюшни Лайон-Коп. Там он обнаружил множество экипажей и слуг, черных женщин и детей, стоял шум, но, как только его увидели, все сразу стихло.
У дальней стены двора лежали грубые носилки, окруженные женщинами. Шон сразу направился туда.
– Я вижу тебя, Мбежане, – сказал он.
– Нкози…
Ресницы Мбежане полностью обгорели, отчего лицо его казалось каким-то кротким и слегка озадаченным. Руки и ноги были свободно обернуты белоснежными бинтами, сквозь которые желтыми пятнами просочилась мазь. Шон присел у него в изголовье, не в силах вымолвить слово. Наконец неуверенно протянул руку и коснулся плеча Мбежане.
– Больно? – спросил он.
– Нет, нкози. Не очень больно. Мои жены пришли за мной. Вернусь, когда буду здоров.
Они поговорили еще немного. Мбежане рассказал про Дирка, про то, как пришел Майкл.
– А та женщина – жена человека, который погиб, – тихо пробормотал он.
Шон в первый раз обратил на нее внимание. Во дворе, заполненном людьми, она сидела одна на одеяле возле стены. Рядом стоял маленький голый ребенок. Наклонившись вперед, он вцепился обеими ручками ей в большую черную грудь и сосал. Она сидела с бесстрастным лицом, подобрав под себя ноги. На плечах ее свободно лежала желтая кожаная накидка, открытая спереди для ребенка. Шон подошел к ней.
Мальчишка внимательно наблюдал за ним большими темными глазами, продолжая обнимать сосок матери влажными от молока губами.
– Он был мужчина, – вместо приветствия сказал Шон.
В знак согласия она важно наклонила голову:
– Он был мужчина!
– Куда ты теперь пойдешь? – спросил Шон.
– В крааль к своему отцу.
Высокий головной убор из красной глины подчеркивал спокойное достоинство ее ответа.
– Выбери в моем стаде двадцать голов скота и возьми с собой.
– Ngi Yabonga – благодарю тебя, нкози.
– Ступай с миром.
– Оставайся с миром.
Она встала, подхватила мальчонку на бедро и медленно, не оглядываясь, пошла со двора.
– Я сейчас пойду, нкози, – проговорил с носилок Мбежане, лицо которого посерело от боли. – А когда вернусь, мы с тобой снова будем сажать. Пожар был совсем маленький.
– Пожар был совсем маленький, – кивнул Шон. – Ступай с миром, друг мой. Пей побольше пива и поправляйся. Я тебя навещу.
Мбежане тихо усмехнулся и подал знак женам браться за ручки носилок. Они подняли его легко – молодые, сильные от работы на полях женщины.
– Оставайся с миром, нкози.
Мбежане с трудом откинулся на мягкий пуховый матрас, и они понесли его со двора. Проходя через ворота, жены запели; высокие и стройные, они грациозно двигались попарно с каждой стороны носилок. Их обнаженные спины блестели, словно смазанные маслом; бедра, прикрытые коротенькими набедренными юбочками, раскачивались в такт ходьбе, а голоса дружно сливались в древней песне, где женщины приветствовали воина, вернувшегося с поля сражения.
На веранде Лайон-Коп собрались многие соседи Шона с женами; они явились выразить сочувствие и предложить помощь.
Когда Шон поднялся по ступенькам, там его ждала Ада.
– Как Дирк? – спросил он.
– Хорошо, сейчас он спит. Я дала ему выпить настойки опия.
– А Майкл?
– Он тебя ждет. От лекарства отказался. Я отвела его в твою комнату.
Шагая по коридору, Шон остановился у двери в комнату Дирка и заглянул внутрь. Дирк лежал на спине, сложив на груди перевязанные бинтами руки. Распухшее лицо исполосовано отвратительными красными отметинами, которые оставили на нем ветки акаций. На стуле возле кровати сидела Мэри в позе терпеливой сиделки. Увидев Шона, она сделала попытку встать. Шон покачал головой:
– Сиди. Я еще загляну, когда он проснется.
Он двинулся дальше по коридору.
Войдя в свою комнату, он увидел на кровати Майкла, а вокруг него с оживленным щебетом, словно птички вокруг гнезда, которому угрожает опасность, порхали три девушки, помощницы Ады. Увидев Шона, они сразу умолкли. Все работающие у Ады девушки относились к Шону с каким-то необъяснимым благоговейным ужасом.
– О-о, мистер Кортни… – начала одна девчушка, – посмотрите на его руки… бедненький…
Она густо покраснела, торопливо сделала книксен и убежала. Остальные последовали ее примеру.
Шон подошел к кровати.
– Здравствуй, Майк, – хрипло сказал он, увидев на щеке Майкла пузырь ожога, свисающий, как спелая виноградина.
– Здравствуйте, дядя Шон.
Обожженные места на его лице и губах густо покрывала желтая мазь. Шон осторожно присел на краешек кровати.
– Спасибо тебе, Майкл, – сказал он.
69
Ранним утром следующего дня заглянул Рони Пай. Его сопровождал Деннис Петерсен. Оба явились в костюмах.
– Какие гости! – приветствовал их Шон. – По делу или просто так?
– Ну как тебе сказать… и того и другого понемножку, – ответил Ронни, останавливаясь на верхней ступеньке веранды. – Можно войти?
Шон провел их в конец веранды. Все рассаживались в молчании.
– Слышали про твой пожар, Шон, – начал Ронни, сочувственно качая головой. – Это ужасно. Один из местных, говорят, погиб, Дирк и Майкл серьезно пострадали. Это ужасно, просто ужасно.
– А что еще говорят? – вежливо спросил Шон. – Тебе известно, что я потерял четыре тысячи акров посадок?
– И об этом слышал, – печально ответил Ронни. – Ужас что делается.
Ронни с Деннисом украдкой переглянулись, потом уставились на свои руки.
– Отвратительно, – повторил Ронни свою мысль, и снова наступило молчание.
– Вас что-то еще беспокоит? – вежливо спросил Шон.
– Что ж… раз ты сам заговорил об этом…
Ронни полез во внутренний карман и достал сложенный, перевязанный красной ленточкой документ:
– Вообще-то, именно сегодня обсуждать это вовсе не обязательно. Может, отложим, когда ты немного оправишься от всего, что стряслось?
– Говори! – прорычал Шон.
– Вот… пункт восьмой, – сказал Ронни, расправляя бумагу между чашками на столе. – В случае возникновения необходимости принятия вышеуказанных мер защиты определенный участок посадок акации, обозначенный как участок номер два земельных владений Лайон-Коп, размером, по примерным подсчетам… – Тут Ронни сделал нерешительную паузу. – Думаю, нет смысла читать все это. Ты знаешь, что там написано. Эта акация – часть твоего залога по ссуде.
– Сколько даете времени, чтобы собрать деньги? – спросил Шон.
– Послушай, Шон, ты же понимаешь, контракт не предусматривает никакой отсрочки. Мне кажется, тебе придется выложить деньги немедленно.
– Мне нужен месяц, – сказал Шон.
– Месяц! – воскликнул Ронни, делая вид, что потрясен и даже уязвлен просьбой Шона. – Послушай меня, Шон. Если честно, то я не… я хочу сказать, что не сомневаюсь в том, что деньги у тебя есть. То есть я не понимаю, зачем тебе этот месяц. Просто выпиши чек, и все.
– Черт возьми, вам прекрасно известно, что в данный момент денег у меня нет.
– А мне кажется… – деликатно предположил Ронни, – мне кажется, если у тебя денег нет сейчас, то вряд ли они появятся и через месяц. Только без обид, Шон, мы просто вынуждены рассматривать этот вопрос с деловой точки зрения. Понимаешь, о чем я?
– Понимаю, – кивнул Шон. – И все же мне нужен месяц.
– Да дай ты ему месяц, – выпалил Деннис Петерсен, в первый раз вступая в разговор.
Ронни мгновенно повернулся к нему, лицо его злобно перекосилось. Секунд пять, не меньше, продолжалась внутренняя борьба, пока черты его лица не разгладились и голос не обрел надлежащий тон.
– Вот что, Деннис, – пробормотал он. – Странные у тебя представления о сложившейся ситуации. Лично мне кажется…
– Перед тем как идти сюда, я говорил с Одри. Я обещал ей… В общем, мы пришли с ней к общему мнению.
Он отвернулся и, не в силах смотреть в глаза своему партнеру, устремил взор на долину.
Внезапно Ронни Пай усмехнулся. «А что, ей-богу, почему бы и нет? – подумал он. – Ведь так будет даже лучше. Полюбуемся, как этот большой надменный ублюдок пойдет побираться с протянутой рукой!» Сначала Шон отправится к Джексону, а Ронни еще вчера успел отправить ему телеграмму. Как и Николсу в «Стандард банк». И сейчас уже эта новость быстро распространяется по всем каналам южно-африканской банковской системы. Шон Кортни вряд ли сможет занять денег даже на то, чтобы оплатить тарелку супа.
– Ну ладно, Шон. Так и быть, пойдем тебе навстречу. Дадим тебе месяц.
Улыбка сбежала с лица Ронни, он подался вперед.
– У тебя ровно тридцать дней, – твердо сказал он. – А потом, клянусь Богом, твое имущество пойдет с молотка.
Когда они ушли, Шон еще долго сидел на веранде один. Встающее над холмами яркое солнце стало уже припекать, но в тени все еще оставалось прохладно. Из дому доносились голоса о чем-то щебечущих девушек, потом одна из них пронзительно захихикала. Эти звуки действовали Шону на нервы; нахмурившись еще сильнее, он вытащил из кармана куртки мятый конверт и расправил его на подлокотнике кресла. Некоторое время он сидел с задумчивым видом, покусывая огрызок карандаша.