Никита прошёл на кухню и, открыв холодильник, положил внутрь бутылку шампанского. Подойдя к окну, он прислонился лбом к тёплому стеклу. Словно и не было этих двадцати пяти лет, словно он снова всё тот же глупый романтик, насмотревшийся «Офицеров» и «Резидентов» и тупо верящий, что только армия может превратить парня в настоящего мужчину. С потемневшего неба маленьким фугасом слетела звезда. Никита грустно улыбнулся. Загадывать желания он никогда не умел, вернее, так и не научился быстро формулировать то, чего хочет. Да и не верил, что кто-то выполнит его обязанности. Только он и его верные друзья способны довести начатое до конца и поставить точку в преступлении, которому нет наказания ни в одном уголовном кодексе.
ЧАСТЬ 2
1987-1988 год.
Пожилой врач в очках с толстыми линзами недовольно изучал медицинскую карточку. Закончив, он прошёлся цепким взглядом по фигуре стоявшего напротив паренька и раздражённо покачал головой.
–– Что вы мне рассказываете про гормональный рост? Дело ведь не в весе. Дело в том, что на фотографии совершенно другой мальчик. Уходите, молодой человек и пусть придёт настоящий Гребенюк, иначе у него будут проблемы.
Никита тряхнул чёлкой, закрывающей половину лица и, сжав губы, по-военному чётко выпалил:
–– Подпишите лист медосмотра и поставьте дату.
–– Зачем? – удивился врач, поправляя на носу тяжёлую оправу.
–– Чтобы в следующий раз, когда мне придёт повестка, я мог сослаться на то, что именно вы не дали мне возможность пройти медкомиссию. Потому что в следующий раз всё равно приду я и никакого другого «я», кроме «я», который стоит перед вами у меня нет.
–– Бред, – раздражённо буркнул врач и, подняв трубку, набрал внутренний номер. – Товарищ подполковник, у нас возникла проблема.
Несколько минут он витиевато вводил начальство в курс дела. Дёрнув рукой, растерянно убрал трубку от уха. Никита понимающе отвёл глаза в сторону, слушая заполнивший помещение ор:
–– Сколько призывников по списку? Сто пятьдесят восемь? Сколько в наличии? Сто пятьдесят восемь? Где проблема?
Зудящий писк оповестил, что разговор окончен. Врач медленно налился кровью, положил трубку на место и размашисто расписался. Швырнув Никите лист медосмотра, он с издевательской улыбкой прокомментировал:
–– Ну что ж, очень хочется Родине послужить? Вперёд. Здоровье отменное. Думаю, в Афганистане ваш пыл быстро поутихнет.
Подхватив на лету документ, Никита облегчённо вздохнул. Мечта превращалась в реальность. Формальности пройдены и уже через несколько недель поезд унесёт его выполнять «интернациональный долг». В районе сердца ёкнуло, но Никита со свойственным юности безразличием, не обратил на это никакого внимания.
Полгода в учебке в Пржевальске пролетели, как один день. Слушая, как кряхтит и жалуется на жизнь бегущий сзади Виталик Далматов, Никита искренне не понимал нового друга. Ну как можно не любить ранние подъёмы? А пробежки, сдача нормативов? Всё было именно так, как он мечтал. Разве могли какие-то мелкие проблемы, типа постоянных слипшихся макарон на обед, заставить его пожалеть о принятом решении.
***
Из-за высоких вершин медленно поднималось солнце. Никита восторженно задрал голову и долго рассматривал особую красоту афганский гор. Когда-то он ездил с дедушкой в Карпаты и после этого пренебрежительно рассуждал в компании друзей, что все горы одинаковы. Но горы Афганистана оказались совершенно другими. Они пугали и завораживали одновременно. Колючие выступы с коричневыми пучками неизвестной растительности, словно предупреждали о суровом характере, как гор, так и тех, кто здесь живёт. «Урал» трясло и ребята хватались за деревянные скамейки, стараясь не слететь на пол на очередном повороте. Виталик, как всегда, жаловался на неустроенность, но сейчас в его тоне Никита заметил нечто новое. Повернувшись, он увидел глаза Виталика. В них был страх.
Крепость Бахарак, куда привезли ребят, показалась Никите печальным недостроем. Само строение оказалось небольшим, метров семьдесят на семьдесят, да внешний периметр, ещё метров тридцать с каждой стороны. Жилые помещения располагались в крепостных стенах, сложенных из необожжённых глиняных кирпичей. Маленькие, низко сидящие окошки, затянутые полиэтиленовой плёнкой, выходили на галерею, опоясывающую внутренний периметр. Плоские крыши из веток засыпаны землёй, которая за многие годы спрессовалась в монолит. В общем, скромненько и экономно. Небольшая экскурсия не заняла много времени, но, закончив осмотр, Никита с удивлением понял, что устал. Достав из вещмешка леденец на палочке, купленный на одной из остановок, он опустился на мягкий от пыли пол. Сопровождавшего его всю дорогу радужного настроения сейчас не было и в помине.
Олег Воронец аккуратно завёл руку за спину и слегка нажал на согнутый локоть. Пять лет прошло с тех пор, как он в первом бою неудачно упал со скалы, а боль до сих пор время от времени напоминает о себе. Кость привычно хрустнула. Сколько раз обещал себе сходить к физиотерапевту, ведь не может так продолжаться постоянно. Когда-нибудь, в самый неподходящий момент, боль скрутит и не отпустит без врачебной помощи. Травматолог, приезжавший в их батальон, настаивал на срочной операции.
–– Войду, – то ли спросил, то ли констатировал капитан Андрей Кваша, входя в тёмную комнату, иронично именуемую среди бойцов «конторой».
– Уже вошёл, – буркнул майор, стараясь скрыть от заместителя своё состояние. – Как пополнение?
–– В основном нормальные ребята, в бой не рвутся, но и за мамкой не плачут.
–– Ещё бы им плакать, – зло огрызнулся Воронец. – Перемирие на вас плохо действует. Пошли пацанов окопы рыть, займитесь чисткой оружия… Ну, мне что ли тебя учить. Что вчера ночью у пацанов связистки делали? А главное, где был в это время мой заместитель по личному составу? Дрых. А где должен быть?
–– Впереди, на боевом коне, – беззлобно огрызнулся Кваша, доставая из кармана мятую пачку сигарет.
–– Ржёшь? Доиграетесь у меня. Сегодня же пройду, всё проверю и не дай бог хоть каплю грязи на оружии найду. Будете языком всё вылизывать. Ладно, рассказывай, чего припёрся.
–– Пришёл спросить, как ты себя чувствуешь?
–– Брешешь, – не поднимая глаз от лежавшей на столе карты местности, буркнул Воронец.
–– Чего сразу «брешешь»? – обиделся Андрей. – Я же от чистого сердца. Ну и по делу тоже. У нас в пополнении парнишка прибыл…
–– Ну и?.. Вызывает интерес?
–– Ещё какой. Вчера разбирал личные дела новобранцев. Заинтересовался одним. Фотка в военном билете, конечно, без слёз не глянешь, но спутать невозможно. Нарисован этакий «ботаник» килограммов сто весу, морда еле в аппарат влезла, а на деле крепенький парнишка, но не толстый. Да и в целом не похож.
–– Бывает. Они в период гормонального роста так меняются, что не узнать. Подумаешь, похудел. Я в семнадцать-восемнадцать лет за год сантиметров на двадцать вытянулся, так что вес, это не аргумент.
–– Возможно. Но есть и ещё кое-какие нюансы. Например, парень рос без отца, мать за три копейки жилы рвёт, а он с головы до ног в «Монтану» одет.
–– Тоже не аргумент. Нынче мы все в «Монтану» одеваемся.
–– Ну не скажи, Олег. Наш «Монтана-сан из Пекина-сити» резко отличается от того, в котором приехал этот парнишка. И самое главное, вчера захожу в блиндаж, а наши ребятишки решили в «дедов» поиграть, ну и жертву выбрали неудачно. Я хотел вмешаться, но когда увидел, как этот Грыня ногами машет, то не рискнул даже приблизиться. Так и простоял в сторонке, пока наши солдатушки-бравы ребятушки по норам расползались
–– А что ты хотел, – довольно хохотнул Воронец. – Мы, деревенские, мужики суровые, к нам без кувалды не подходи.
–– Какой «деревенский», Олег? Там карате девятый дан. Или «чёрный пояс»? Или как там у них высший пилотаж оценивается. Неужели меня удивила бы стандартная драка? В том-то и дело, что парнишка не тот, за кого себя выдаёт.
–– Беседовал?
–– Да. Говорит, что толстый был, в школе дразнили, решил спортом заняться. В общем под дурачка косит.
–– Может тебе показалось? – с сомнением покачал головой майор.
–– Что показалось? Как он пятерых пацанов одной левой уложил? Нет, Олег, такой уровень во Дворце спорта не достигается. Это всё детство надо в СДЮШОРе провести.
–– Где? – удивлённо поднял глаза Воронец.
–– Спортивная детско-юношеская школа олимпийского резерва, – засмеялся капитан. – Одноклассник у меня хоккеем увлекался, так мы его «здюшором» дразнили.
–– Злые вы были, однако. Ладно, позови, сам посмотрю.
Никита вошёл в тёмный коридор и вытер грязные руки о штаны. То, что вызывает командир, не насторожило. Он прекрасно понимал, что после вчерашнего инцидента разговор неизбежен. Последние три часа, пока бойцы копали траншеи, Никита усиленно отшлифовывал «историю» своей физической подготовки.
Боль от разорвавшегося на ладони волдыря вернула в действительность. В детстве, рассматривая ровные ряды марширующих перед трибунами солдат, Никита понимал, что всей этой красоте и изяществу предшествуют долгие и выматывающие часы тренировок. Но, даже после учебки, многочасовое рытьё окопов, строевая подготовка, обучение другим необходимым простому солдату навыкам службы в горячей точке, застали его врасплох. Слегка пригнув голову, Никита вошёл в «контору» и столкнулся взглядом с пронизывающими насквозь глазами майора.
–– Проходи, Грыня, – наконец буркнул Воронец и кивнул на лежащий на столе пакет. – Бери конфетку. Расскажи, что произошло вчера? Что не поделили с ребятишками?
Забыв о мозоли, Никита схватил конфету. Поморщившись от боли, развернул её и целиком засунул в рот. Зубы сразу забило приторным, некачественным шоколадом, но он продолжал молча пережёвывать скользкий батончик.
–– Не подавись, – понимающе кивнул майор. – Времени у нас много, Гришаня, а конфет мало, так что отвечать на поставленный вопрос всё равно придётся.
–– Мы с ребятами… это… – промямлил Никита, расстроенно глядя на пакет с конфетами. Можно было взять ещё одну и оттянуть ответ на несколько секунд, но тут уж восстал организм, воспитанный на более качественных продуктах.