Володя судорожно сглотнул и, протянув руку, вцепился в угол фотографии.
–– Как же ты пережила весь этот ужас?
–– Сейчас я и сама не знаю как. Когда заведующая неврологическим отделением поняла, что я не собираюсь отказываться от Валерочки, она дала мне последний шанс. В одном из институтов Москвы, специализирующихся на изучении энцефалитов, работал её однокурсник. Попасть на обследование туда было невозможно, но Раиса Захаровна смогла договориться, чтобы в лабораторию приняли анализы Валерочки. Результат пришёл отрицательный. Это был самый счастливый день моей жизни. «Чего ты ревёшь, дурёшка, раньше мы хоть предполагали, что лечить, а теперь вообще тёмный лес», – расстроенно сказала Раиса Захаровна. Но я верила, что именно с этого дня всё будет хорошо. Нет, даже не верила, а твёрдо знала, что всё плохое закончилось. И предчувствие меня не обмануло. Вернувшись в палату, я увидела открытые окна. Медсёстры решили в моё отсутствие проветрить помещение. У Валерочки поднялась температура. К вечеру пришёл отоларинголог. А через двадцать минут мне рассказали, что у Валеры за ушком есть маленький аппендикс. Именно в этом аппендиксе скапливался гной, давил на мозг и провоцировал судороги. На следующий день Валерочку прооперировали.
Оксана Семёновна резко развернулась и прижала голову Володи к груди. Нервными движениями она долго гладила волосы сына. Затем, пододвинув ближе фотографию, прошептала:
–– Я не переживу, если с вами что-нибудь случится. Пообещайте мне, мальчишки, что всегда будете вместе. Что будете поддерживать друг друга. Что никогда не оставите друг друга в беде.
Никита слышал, как где-тот за окном гудели машины, готовились ко сну соседи. Настенные часы старательно отсчитывали секунды. Надо было что-то сказать, но слов не находилось. Да Володя и не ждал ответа. Казалось, что ему просто надо было высказаться, поделиться с кем-то своими проблемами.
–– Я как услышал об этом, почему-то подумал, что Валерке на судьбе была написана смерть. Бывает же такое, что ты человека вытаскиваешь-вытаскиваешь, а смерть всё равно забирает его. Ты считаешь мамино состояние нормальным? После всего, что она пережила, нормальной быть просто невозможно. По-моему, её срочно надо показать специалисту.
–– Зачем? – не поднимая глаз, сквозь зубы спросил Никита. – Пойми Володька, для неё Валера жив. Тётя Оксана встречает его с работы, заботится о нём. Не удивлюсь, если время от времени стирает его вещи. Ну, приведёшь ты в дом специалиста, психолога или психиатра, что он расскажет? Что Валерка уже много лет лежит в земле? Что твоя мать шизофреник? Что ещё? Ну, примет она действительность такой, какая она есть, впадёт в депрессию, будет опять лежать и плакать целыми днями у Валеры на могиле. Ты этого хочешь? А если нет, то прими свою мать такой, какая она есть. И если ей нравится кормить Валерину фотографию супом, то приди, сядь и ешь рядом с братом. И общайся. И рассказывай новости. И поверь мне, так будет лучше.
Никита пружинисто поднялся со стула и несколько минут задумчиво ходил по комнате. Достав бутылку вина, он безразлично разглядывал содержимое бара. Пара бутылок виски, водка, бутылка дорогого коньяка, кожаные бирдекели, привезённые из Германии, и алюминиевая фляга, с которой Никита не расставался со времён Афгана … Подойдя сзади, Володя достал из специального ящичка штопор и протянул другу. Зная Никиту много лет, он не задавал вопросов. Когда придёт время, тот сам всё расскажет. Разлив по бокалам вино, Никита сделал большой глоток и тихо спросил:
–– Володя, помнишь, ты мне рассказывал, что в институте с тобой учился Слава Мазур? Заваловский протеже. Что он за человек?
Володя удивлённо поднял голову, стараясь сосредоточиться. Такого вопроса он не ожидал.
–– Помню. Мы с ним учились на разных факультетах, но парень запоминающийся. Умница редкий. Жаль, что с Заваловым связался. А почему ты интересуешься Славкой?
В комнате повисло неловкое молчание. Никите казалось, что тяжелее всего начать разговор. Но вот разговор начался, и теперь возникла проблема, как его продолжить. Как объяснить другу историю, в которую он сам некоторое время назад не мог поверить.
–– Недавно ездил домой, – неуверенно начал Никита. – Дедушка уже совсем плохой, хотел сюда забрать. Но он ни в какую. У нас сейчас дальний родственник живёт. Учится в медицинском институте и, наверное, дедушке с ним комфортнее, чем со мной. Дома я перебирал документы, письма старые и случайно нашёл фотографию моего отца.
–– Что значит «случайно нашёл»? – удивлённо вскинул брови Володя.
–– То и значит, – раздражённо буркнул Никита. – Раньше дедушка никогда не разрешал рыться в его документах. А сейчас сам попросил перебрать.
–– Но у тебя же нет отца.
–– Как это нет? – обиделся Никита. – Официально моя мама одиночка, но откуда-то же я взялся. Кто-то же в моём производстве принимал участие. В детстве я часто спрашивал дедушку о папе, но он всегда переводил разговор на другую тему. Никогда не рассказывал про папу-космонавта, погибшего при исполнении сверхсекретного задания, но и правду не говорил. На этой фотографии мама была вместе с папой. Сначала я даже не сообразил, что это мой отец. Просто напрягло, что снимок лежал вместе со свидетельством о смерти мамы. Потом на обратной стороне прочитал надпись и всё стало на свои места. Фото было сделано за полгода до моего рождения. Когда подошёл к дедушке, я понял, что не ошибся. Реакция его была поначалу странной. У дедушки даже через столько лет не было ни злости, ни ненависти, ни обиды. Оказалось, что он практически не знал этого человека. Так вот, получается, что моя фамилия Мазур. Мазур Никита Викторович. И отец мой, Мазур Виктор Прохорович, родом из села Пантелеевка, нашего района.
–– Вся эта информация была написана на обратной стороне фотографии?
–– Не идиотничай, – раздражённо бросил Никита, так и не ответив на вопрос.
Володя затряс головой, стараясь сосредоточиться на рассказе. Теперь перед Никитой снова сидел прежний Володя, верный друг и помощник. Общее горе и много лет, прожитых рядом, научили их без слов понимать друг друга.
–– Ни фига себе, Никитос. Напиши сценарий о своей жизни, отошли в Бразилию и тебя засыпят деньгами. Сериал получится – женщины утонут в собственных слезах.
Бросив взгляд на часы, Никита вспомнил о лежавшей в холодильнике рыбе.
–– Двенадцать десять, – констатировал он. – Это время последнего ужина или первого завтрака?
Выйдя на кухню, он вынул рыбу, достал сковороду и занялся приготовлением. Прижавшись к косяку, Володя расслабленно наблюдал за слаженными действиями друга. Тарелка, салфетка, мука, рыба, подсолнечное масло, сковородка. И в обратном направлении: салфетка с использованной мукой в мусорное ведро, тарелка на место. Просто робот какой-то. Когда Володя готовил, кухня напоминала поле боя. Через пятнадцать минут простой, сытный ужин был готов.
–– Ты только не ржи, Никита, я в «Одноклассниках» зарегистрировался, – Володя исподлобья глянул на друга, зная его скептическое отношение к разного рода социальным сетям. – На днях, не поверишь, кто ко мне в «гости» зашёл. Сашка Калина. Помнишь ту мелочь из нашего взвода? Видел бы ты его сейчас. Толстый, лысый, в очках. В университете в Москве преподаёт.
Убрав тарелку в раковину, Володя налил себе чашку чая. Громко отхлёбывая, он подошёл к компьютеру и вывел заставку на экран. Сегодня к нему в «друзья» попросились ещё два одноклассника. Разглядывая снимки, Володя удивлённо покачивал головой, забыв о стоявшем за спиной друге. Никита вежливо кашлянул. Маленькая стрелка поползла по списку друзей. Через страничку одного «друга» перейдя к страничке другого, Володя наконец, нашёл Мазура Вячеслава Владимировича.
–– Есть. Место рождения… Село Пантелеевка. Ты думаешь, что вы с Мазуром братья? Хотя нет, ты Викторович, а он Владимирович. Двоюродные? Насколько я знаю, он и сейчас при Завалове крутится. Умнейший парень. Только прожуёт его эта дрянь и выплюнет. И так Славка лет семь отсидел за чужие грехи. Сейчас рад бы с крючка спрыгнуть, но это болото затягивает так, что не вылезешь.
Отодвинув Володю, Никита занял его место. Стрелка нервно подпрыгивала на экране, «переворачивая» одну фотографию за другой. Забыв о сайте, Володя следил за подрагивающим пальцем Никиты. Наконец, откинувшись на спинку стула, Никита снова вывел на весь экран главное фото.
–– Я хочу с ним познакомиться.
–– Без проблем. В воскресенье можем рвануть на рыбалку в Пантелеевку. Места там, говорят, классные. Поздно уже. Я у тебя заночую.
–-Ложись в моей комнате. Я лягу на диване.
В два часа ночи Володю разбудил тусклый свет, идущий из зала. Приподнявшись на кровати, он полусонными глазами наблюдал за сидевшим за компьютером другом. Положив голову на сложенные рядом с клавиатурой руки, Никита не сводил глаз с экрана. На мониторе всё так же грустно и доверчиво улыбался Слава Мазур.
***
Разговор занял совсем немного времени и, когда закончился, Никита резко поднялся. Он понимал, что информацию надо пережить. Эмоции, которые всколыхнулись и всплыли на поверхность, должны успокоиться, войти в новые берега. Подойдя к самой кромке реки, Никита набрал пригоршню воды.
–– Помнишь, как пахла Вардудж? – бросил он куда-то вдаль, не обращаясь ни к кому конкретно. – Она пахла камнем. Металлом. Именно запах Вардудж стал для меня запахом войны. Сильный запах. Он проникал в тебя, открывал всё внутри. А эта речка пахнет миром.
Ополоснув лицо, Никита, не прощаясь, пошёл в сторону села. Медленно спустившись к воде, Володя долго принюхивался, затем, так же, не прощаясь, бросился вслед за другом.
Наташа сняла с крючка маленького окунька и аккуратно отпустила рыбу назад в речку. Со знанием дела поплевав на свернувшегося клубком червяка, она насадила наживку и размахнувшись, снова забросила удочку. Слава не сводил глаз с застывшего поплавка., Пальцы, не останавливаясь теребили тонкие зелёные травинки, разрывали их на мелкие кусочки и искали следующие.