-то вчера Герега запомнился ему, как затюканный, замученный жизнью маргинал. Сейчас же ему показалось, что было в мужчине какое-то противоречие. Словно маленькое простое предложение, вдруг приобрело возвышенный непонятный смысл.
–– Откуда же я знаю, что он за человек? Если бы знал, разве помог бы ему? Как зовут, где работает тоже не знаю.
–– Как и где вы познакомились?
–– По телефону. Он мне позвонил на мобильный.
Роман удивлённо поднял глаза. До чего дошёл прогресс, нынче и у безработных бомжей мобильные телефоны. Конечно, сотовый давно уже стал доступным и удобным средством общения, но тем не менее, требовал определённых вложений.
–– Откуда он узнал ваш номер?
–– Номер чего? – удивлённо переспросил Герега.
–– Номер вашего телефона.
–– Так у меня нет телефона.
–– Что значит нет? Только что вы сказали, что подельник позвонил вам по телефону.
–– Да. Только это был не мой телефон, а его. Давай, командир, я лучше всё по порядку расскажу. Пару дней назад я пришёл в Качановку. Бизнес у меня такой, «ритуальные услуги» называется. В Качановке уже пару дней Даниловна доходила, со дня на день должна была преставиться. У меня на это дело нюх, а как же иначе, – мужчина замолчал, взбивая здоровой рукой тонкую подушку и укладывая её поудобнее под спину. – В нашем деле без чуйки пропадёшь. Вот и в тот день, пришёл я, чтобы, значит, в нужный момент быть под рукой. Благо дело, лето, там яичко выпил, там яблочко погрыз, с голоду не пропадёшь. А тут Васильевна бежит. Кричит, Олег Викторович пойдём со мной к Петровичу во двор, что-то у него второй день куры гуляют без догляда. Сама-то она идти не захотела. Видишь ли, вредный мужичонка этот Петрович. Мне-то собраться, только подпоясаться. Поднял котомку и пошли. Жил Петрович один, жена его лет пять назад преставилась, а сын зимой речушку нашу переходил и не рассчитал веса, ушёл под лёд. Только весной нашли. Петрович после всего этого чуть умом не двинулся, бросаться на людей начал. Вот никто к нему лишний раз и не подходил. Зашли мы в дом, а Петрович уже там, – Герега указал пальцем в небо и быстро перекрестился. – И видать не первый день, потому как то, что на грешной земле осталось, уже вонять и разлагаться начало. Воздух спёртый, мух не считано. Васильевну, как полагается, тут же вывернуло. Как будто без её переработанного завтрака вони мало было. Она-то побежала, а я остался. Окна пооткрывал, мух выгнал и начал готовить покойника. Вскоре и бабки подошли. Похоронили по-христиански. Я, как водится, вещи новопреставленного раба божьего собрал, упаковал. Наследников-то нет, только родственники дальние. Им его штаны ни к чему, а для меня бизнес. У одного взял, другому продал. После похорон решил заночевать в том же селе, чтобы не тащиться на ночь глядя с пожитками. Даниловна-то помирать передумала, поднялась да командовала так, что понял я, делать тут нечего до следующего кандидата. Лёг на центральной площади на лавочку и, только заснул, как слышу музыка заиграла. Проснулся, туда-сюда обернулся, гляжу под лавкой телефон лежит. Поднял, кнопку с трубочкой нажал, слышу голос мужской: «Уважаемый, не знаю, как вас по имени-отчеству, вы сейчас говорите по моему телефону. Я его потерял сегодня в Кочановке, когда знакомого хоронил, а в «контактах» осталось очень много нужных номеров. Вы не могли бы мне вернуть телефон, за вознаграждение. «Ну, – говорю, – за вознаграждение, чего же не вернуть. Говорите куда нести». Договорились встретиться там же, в парке. Вскоре он подошёл. Я тогда удивился, что июнь начался, а хозяин телефона в плаще, да ещё в шарф кутается. Но мужик сразу сказал, что на кладбище целый день простоял и простыл. Глаза слезятся, кашель, насморк, вот и вынужден теперь одеваться теплее. Мне-то всё равно, телефон отдал и тут он кошелёк вынул. Гляжу… денег не считано. Говорю, если ещё какая услуга нужна, то за вознаграждение я всегда с дорогой душой. Вот тут он и предложил: а не поможете ли мне документики нужные спрятать, а я вам по-царски заплачу. Говорю, отчего же не помочь хорошему человеку. На том и поладили. Так что извините, товарищ начальник, ни имени, ни фамилии, ни каких-либо других данных об этом паразите, я вам сказать не могу.
–– Понятно. – Ромка задумчиво кусал колпачок дешёвой ручки, стараясь мысленно нарисовать картинку встречи фигурантов. Казалось бы, куда проще всё складывается, но что-то в этой буффонаде с плащом и шарфом напрягало. – Олег Викторович, похороны были простые, семьи у Александра Петровича не было, наверное, народу собралось не много. Видели вы среди пришедших этого человека?
–– Семьи не было, – безразлично пожал плечами Герега, незаметно скосив глаза на лежавшее на тумбочке яблоко, – зато дом в центре села остался добротный да хозяйство. Так что родственников, откуда ни возьмись, собралось несчитано. До третьего колена слетелись на бесхозный каравай. Пока жив был Петрович и не знали, что у него столько родни. Может и был. Много пришло народу незнакомого. Да и не узнал бы я его. Говорю же, нос, подбородок у него были шарфом завязаны, а на глазах очки.
Выйдя из палаты, Роман закашлялся. Казалось, что каждое помещение больницы имело свои неприятные запахи. Смешавшиеся в коридоре «ароматы» хлорки, лекарств, старости и болезни, давили на сознание, подталкивая к выходу. Взявшись за ручку входной двери, он неожиданно ощутил очередной виток дискомфорта. Словно буравчик в висок вкрутился. В конце длинного коридора на скамейке сидел худенький светлоголовый мальчик Увидев лейтенанта, мальчик поднялся. Во взгляде незнакомца было столько затаённой надежды, какого-то щенячьего жалобного ожидания, что Ромка невольно поёжился.
Прибавив скорость, лейтенант постарался как можно быстрее выскочить из здания. Идя по широкой дорожке к выходу из больницы, он снова почувствовал на спине пронизывающий взгляд и резко обернулся. Всё тот же паренёк, испуганно вздрогнув, опустился на одно колено. Дрожащими пальцами мальчик старался завязать короткие обтрепавшиеся верёвочки, служившие шнурками. Развернувшись, Ромка быстро преодолел разделяющее их расстояние и присел рядом.
–– Могу я узнать, как зовут этого агента ноль, ноль, семь?
–– Джеймс Бонд, – растерянно прошептал мальчик.
–– Я хотел узнать, как тебя зовут и почему ты следишь за мной?
–– Я не слежу, я только хотел узнать, как там Олег Викторович. Баба Аня сварила ему картошки, огурцов из теплицы собрала. А меня дяденька не пустил.
–– Понятно. А имя у тебя есть?
–– Так Андрюшка я. Андрей Налимов. Из Пантелеевки. Работаю я у Олега Викторовича.
–– Что значит «работаю»? – удивлённо поднял брови Роман.
–– То и значит, работаю в его бюре.
–– Бюро, – автоматически поправил лейтенант.
–– Ну да, в бюро ритуальных услуг. Олег Викторович, значит, начальник, а я подчинённый. Вы, дядечка, не смотрите, что я щуплый. У меня конституция щуплая, а силы во мне на троих. Я один за пару часов могилу выкопать могу. Гроб нести пока не способен, ростом не вышел, а попу помочь, или с бабами картошку почистить, это я всегда готов.
–– Лет тебе сколько, подчинённый?
–– Почти шестнадцать. А какая разница? – задиристо вскинул голову Андрей. – Другой и в тридцать лет ничего тяжелее ложки поднять не может.
–– Бардак, – раздражённо покачал головой Роман. – Полиция-то у вас в селе куда смотрит?
–– А нам полиция не указ, – опустил глаза мальчик. – Когда меня отец вожжами хлестал, где была ваша полиция? Когда я ночевал под забором, потому что батя буянил дома так, что войти было страшно? Когда родители запили, и я неделю яйца из-под кур да морковку воровал, где была ваша полиция? Только Олег Викторович за меня заступился.
–– Ладно, «подчинённый», некогда мне с тобой болтать. Жив-здоров твой Олег Викторович. А ты тут не сиди. Всё равно к нему сейчас не пустят, –буркнул Ромка, снова направляясь к воротам больницы.
–– Спасибо, дядечка, – донеслось вслед. – Лишь бы здоров был Олег Викторович, а уж мы его в обиду не дадим. Вот уж, правда, посмотришь на таких людей, как Олег Викторович и поверишь в бога. То я его от смерти спас, а как меня рядом не оказалось, так бог ему свидетельницу послал.
Забыв о желании как можно скорее покинуть территорию больницы, Ромка несколько секунд переваривал новую информацию, затем медленно повернулся к мальчику.
–– Стоп, Андрюха. А вот отсюда поподробнее. Что значит, ты спас от смерти? Его что, не первый раз пытаются убить? И откуда ты знаешь детали преступления?
–– Так и я о том же, товарищ лейтенант, – возбуждённо заблестев глазами, прошептал новый знакомый. – Я ещё в тот раз сказал Олегу Викторовичу, в полицию надо идти. Не добили один раз, вернутся и добьют. А он смеётся: «Не говори глупости. Не убийцы они, просто шельмы дворовые. Чтобы убить человека, нужен характер другой». А я ему говорю, характер не брюхо, впереди тебя не бежит. Откуда знать, что у человека на уме.
–– Пошли-ка в столовую, Андрюшка. Ты, наверное, с утра ничего не ел.
–– Не ел, – махнул рукой мальчик, направляясь за Романом к больничной столовой. – Мне не в первый раз. Я недавно одну картошину съел, что баба Аня сварила. Много-то не съешь. Я и потерпеть могу, а Олегу Викторовичу силы нужны.
Разглядывая голодными глазами расставленные за стеклянной витриной тарелки с едой, Андрюшка старался незаметно прижать руки к животу и сдержать глухое урчание желудка. Посмотрев цены в меню, он расстроенно вздохнул. Ромка тоже изучал цены. Вспомнив, сколько наличных осталось в кошельке, он понял, что комплексный обед не потянет и заказал котлету с картофельным гарниром. Столовый нож, принесённый официанткой, вогнал Андрея в состояние ступора. Прикусив губу, он растерянно перекладывал прибор из одной руки в другую, но так и не вспомнил основы правил этикета. Покосившись на лейтенанта, Андрюшка отложил нож в сторону и принялся за еду.
Вытерев кусочком хлеба последние капли соуса, мальчик тяжело откинулся на спинку стула и, протирая кулаками осоловевшие глаза, начал разговор.