Они прошли по Уинтроп-стрит и пересекли Кеннеди-стрит. Было около пяти, и транспорт, направлявшийся в сторону Гарвардской площади, завяз в пробке. Чтобы уехать на такси в обратную сторону, надо было пройти квартал до отеля «Чарльз». Но если минуту назад небо над ними было затянуто ровной оловянной пеленой, то теперь в нем угрожающе висела черная туча.
– М-да, ничего хорошего это не предвещает, – сказал Калеб.
– Да уж.
Дойдя до конца Уинтроп-стрит, они увидели, что на стоянке перед «Чарльзом» свободных такси нет. По направлению к реке улицы были так же плотно забиты машинами, как и по направлению к площади, если не плотнее. Сгустившаяся над ними чернота громыхнула. В нескольких милях к западу небо рассекла молния.
– Не пропустить ли по стаканчику? – предложил Калеб.
– Или по два, – отозвалась Рейчел, и тут тучу прорвало. – О господи.
Налетел ветер, и от зонтов было мало толку. Они кинулись обратно по Уинтроп-стрит. Дождь стучал по зонтам громко и ощутимо, от тротуара разлетались брызги. Струи воды атаковали их слева и справа, спереди и сзади.
– «Грендел» или «Шей»? – спросил Калеб.
До кафе «Шей» на противоположной стороне улицы надо было бежать под дождем ярдов пятьдесят, а если бы вдруг ожила пробка, то еще больше, до самого перехода. «Грендел» же был рядом.
– «Грендел», – решила она.
– Правильно, – одобрил Калеб. – К тому же для «Шей» мы староваты.
В холле они прислонили зонтики к стене, рядом с десятком других. Калеб снял насквозь промокшую бейсболку. Его каштановые волосы были подстрижены так коротко, что он выжал из них всю влагу, проведя по ним ладонью. Они разделись, повесили пальто на вешалку, и официант провел их к столику. Ресторан с баром «Гренделс ден» размещался в полуподвальном этаже, так что за окном пробегали туфли самых разных фасонов. Вскоре дождь полил как из ведра, и больше никакой обуви не было видно.
«Грендел» помещался здесь с давних пор: Рейчел помнила, как ее не пустили сюда с липовым удостоверением личности в девяностые годы, и, более того, ее мать вспоминала, что посещала это кафе в начале семидесятых. Посетителями были в основном студенты и преподаватели Гарварда. Туристы заглядывали сюда преимущественно летом, когда на улице, среди зелени, выставляли столики.
Официантка принесла вино для Рейчел и бурбон для Калеба, после чего удалилась, оставив меню. Калеб вытер мокрое лицо и шею салфеткой.
Некоторое время они ничего не говорили – только фыркали и прищелкивали языком, глядя за окно. Вполне возможно, что такого дождя они не увидели бы еще много лет.
– Как малышка? – спросила Рейчел.
– Это что-то невероятное, – просиял Калеб. – Знаете, в первые девяносто дней их взгляд сосредоточивается только на груди и лице матери, так что я уже начал чувствовать себя посторонним. Но на девяносто первый день А-Бэ посмотрела прямо на меня, и тут я пропал.
Шестимесячную дочку Калеба и Хайи звали Аннабель, но Калеб с двухнедельного возраста называл ее не иначе как А-Бэ.
– Будем здоровы! – поднял бокал Калеб.
Рейчел дотронулась до его бокала своим:
– И да минует нас воспаление легких.
– Будем надеяться.
Они сделали несколько глотков.
– А как Хайя?
– Хорошо, – кивнул Калеб. – Нет, и вправду хорошо. В восторге оттого, что стала матерью.
– В английском совершенствуется?
– Без конца смотрит телевизор. И это неплохо помогает. С ней теперь вполне можно поговорить, если набраться терпения. Она очень… тщательно подбирает слова.
Калеб привез Хайю из Японии. Он кое-как говорил по-японски, она почти не говорила по-английски. Через три месяца после приезда они поженились. Брайан этого не одобрял – утверждал, что Калеб не годится для семейной жизни. И потом, о чем они могут беседовать дома, за столом?
Рейчел призналась себе, что Калеб предстал перед ней в новом свете, когда познакомил ее с Хайей, сияющей, молчаливой и услужливой женщиной, лицо и фигура которой были способны пробудить самые необузданные желания. Рейчел не знала, что еще могло привлечь в ней Калеба. Казалось, между ними установились отношения «хозяин – прислуга». Возможно, в этом проявлялось тайное стремление Калеба выглядеть настоящим мужчиной? А может быть, она бесилась на Калеба из-за того, что его жена всего лишь не говорила по-английски, в то время как Брайан, его партнер, женился на затворнице?
Когда она поделилась этим соображением с Брайаном, тот ответил:
– У нас все по-другому.
– Как по-другому?
– Ты не затворница.
– Не вижу разницы.
– Просто у тебя такой период в жизни. Ты преодолеешь это. А ребенок у Калеба? Дурацкое недоразумение. Он сам ребенок.
– Ты почему-то принимаешь это близко к сердцу.
– Я не принимаю это близко к сердцу. Просто ему еще рано.
– А как они познакомились?
– Ты же знаешь. Он поехал в Японию заключать сделку и привез Хайю. А сделку, кстати, так и не заключил. Его обвели вокруг пальца.
– Разве можно взять и привезти гражданку Японии? Иммиграционные законы не разрешают приезжать в Америку и оставаться здесь всем, кто пожелает.
– Если у нее есть виза и она выходит здесь замуж, то имеет право остаться.
– А тебе не кажется это странным? Она встречает его там, решает покончить с прежней жизнью и уехать с Калебом в Америку, незнакомую страну, где говорят на незнакомом языке?
Брайан задумался:
– Да, в чем-то ты права. А что ты сама думаешь?
– Может быть, знакомство через интернет?
– Мне казалось, там девушки только с Филиппин или из Вьетнама.
– Необязательно.
– Хм. Через интернет? Знаешь, похоже на правду. Получается, я прав: Калеб не созрел для женитьбы. Поэтому он хватает первую попавшуюся девушку, с которой даже не может полноценно общаться.
– Любовь есть любовь, – кинула Рейчел одну из его любимых фраз.
Он скривил физиономию:
– Любовь хороша, пока не появляются дети. Тогда она становится деловым партнерством с гарантированно нестабильными экономическими перспективами.
Конечно, отчасти он был прав, но интересно, думал ли он о себе самом, говоря это, и не боялся ли потенциальной угрозы их отношениям, связанной с рождением ребенка?
Непроизвольно она подумала: «Ах, Брайан, хорошо ли я тебя знаю?»
Калеб неуверенно улыбался ей через стол, словно желая спросить, где витают ее мысли.
Телефон Рейчел, лежавший на столе, завибрировал. Брайан. Она подавила в себе капризное детское желание не отвечать на звонок.
– Привет.
– Привет, женушка, – отозвался он с чувством. – Прости за прошлый раз. Идиотское устройство не захотело работать. Потом я испугался, что забыл переходники. Но оказалось, что не забыл. И вот он я.
Рейчел выбралась из кабинки, в которой они сидели, и отошла в сторону.
– И я.
– А где ты?
– В «Гренделе».
– Где-где?
– В баре рядом с твоим офисом, куда ходит весь Гарвард.
– Как ты там оказалась?
– Мы с Калебом решили зайти в него.
– С Калебом? Вот это да! Что у вас там происходит?
– Ничего не происходит. А разве что-то должно происходить? Просто на улице льет как из ведра, и мы с твоим партнером слегка выпиваем.
– Здорово. А как тебя занесло на Гарвардскую площадь?
– Очередная прихоть. Давно хотела пройтись по книжным, ну и прошлась. Я забыла, где ты остановился на этот раз?
– В «Ковент-Гардене». Ты говорила, что, судя по внешнему виду, это отель прямо-таки для Грэма Грина.
– Когда это?
– В прошлый раз, когда я послал тебе открытку отсюда. Нет, в позапрошлый.
– Пошли еще одну.
Не успела Рейчел произнести эти слова, как ощутила мощный прилив адреналина.
– Что?
– Пришли мне открытку.
– Но сейчас десять вечера.
– Тогда селфи. Из холла отеля.
– Хмм…
– Просто пришли мне свой портрет. – Еще одна вспышка адреналина. – Мне тебя не хватает.
– Ладно.
– Так ты пришлешь?
– Ну да, конечно. – Помолчав, он спросил: – У тебя все в порядке?
Рейчел засмеялась – слишком громко, как показалось ей самой.
– Да, в порядке. В полном порядке. Почему ты спрашиваешь?
– Голос у тебя немного странный.
– Устала, наверное. И дождь бесконечный.
– Поговорим утром.
– Замечательно.
– Я люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю.
Отключив соединение, Рейчел вернулась за столик. Калеб поднял голову и улыбнулся ей, одновременно нажимая кнопки на своем телефоне. Ее всегда поражали люди, умевшие говорить с одним человеком и в то же время переписываться с другим. Как правило, это были технари и компьютерные фанаты – такие как Калеб.
– Как он там?
– Голос бодрый. Устал, но в норме. А вас он никогда не посылает по делам?
Калеб помотал головой, продолжая стучать по клавишам.
– Он – лицо компании, как и его отец. И унаследовал от него деловую хватку. А я просто перевожу стрелки и слежу за расписанием.
– Вас это устраивает?
– Полностью. – Повозившись с телефоном еще несколько секунд, Калеб сунул его в карман, сложил руки на столе и уставился на Рейчел: «Я весь внимание». – Без меня и других сотрудников, выполняющих повседневную черновую работу, двухсотлетняя фирма накрылась бы через полгода. Иногда – не часто, но время от времени – скорость совершения транзакции может сэкономить два-три миллиона долларов. Надо улавливать флюиды. – И он помахал пальцами, изображая глобальный характер этих флюидов.
Подошла официантка, они заказали по второй. Калеб открыл меню:
– Вы не против, если я поем? Я пришел в контору в десять утра и не вставал из-за стола до пяти вечера.
– Нет, конечно.
– А вы не будете?
– Можно, пожалуй.
Официантка принесла напитки и приняла заказ. Когда она отошла, Рейчел заметила за одним из столиков мужчину примерно того же возраста, что и Брайан, – лет сорока, – который сидел с женщиной старше его, выглядевшей по-профессорски элегантно. Возможно, ей уже исполнилось шестьдесят, но при этом она была чертовски сексапильна. Было бы неплохо разглядеть ее получше и определит