«Подожди. Подожди, Брайан».
На палубе и на белом сиденье из пенопласта была его кровь.
«Подожди, – снова подумала она. – Мы же хотели состариться вместе».
IIIРейчел выходит в мир2014
23Мрак
Первым делом она сняла часы. Затем ожерелье – то, которое Брайан купил ей в пассаже три недели назад. Скинула туфли. Стащила ветровку, футболку и джинсы. Положила одежду на стол рядом с револьвером, из которого стреляла.
Обогнув Калеба, Рейчел спустилась в каюту. Справа от дверей она увидела сигнальную ракетницу и аптечку, но ей нужен был фонарик. Оказалось, что он лежит чуть дальше, на полке. Корпус был изготовлен из желтой пластмассы и черной резины. Она проверила заряд – фонарик работал от солнечной батареи, и работал превосходно. Будь у нее время на поиски кислородного аппарата, она могла бы пробыть под водой сколько угодно. Рейчел вернулась на палубу. У поручней ее ждал Калеб.
– Послушай… – сказал он. – Он мертв. А если нет, то…
Рейчел прошла мимо него и залезла на поручень.
– Погоди, – начал было Калеб, но она нырнула. Холод охватил ее всю – сердце, горло, кишечник, вонзился в виски и проник в голову. Внутри защипало, как от кислоты.
Но фонарик светил даже ярче, чем она могла надеяться. Лучи его падали на лаймово-зеленый подводный мир со мхом, водорослями, песком и кораллами, с черными валунами, похожими на первобытных идолов. Среди этой зелени Рейчел чувствовала себя чуждым, неестественным объектом, вторгнувшимся в естественный мир. Мир, который существовал до знакомого всем мира и был древнее человечества, языка, сознания.
В футе от нее проплыл косяк трески. Когда треска удалилась, Рейчел увидела Брайана. Он сидел на песке, футах в пятнадцати ниже ее, около старой как мир скалы. Она подплыла к нему, взбаламутив воду, и заплакала, плечи свела судорога – а он смотрел на нее незрячими глазами.
«Прости меня».
Тонкая струйка крови поднималась из дырки в его груди.
«Я любила тебя, я ненавидела тебя, я совсем не знала тебя».
Тело его накренилось вправо, а голова склонилась влево.
«Я ненавижу тебя. Я люблю тебя. Мне будет не хватать тебя до конца моей долбаной жизни».
Она глядела на него, труп также отвечал ей взглядом. Наконец легкие и глаза стало жечь, и она почувствовала, что больше не выдержит.
«Прощай».
«Прощай».
Поднимаясь, она заметила, что Калеб включил бортовые огни. Корпус катера качался на поверхности, футах в двадцати над ней и футах в пятнадцати южнее. У самой поверхности что-то коснулось ее бедра, почти у колена. Она шлепнула по ноге, но ничего не обнаружила и при этом выпустила из рук фонарик. Тот мгновенно опустился на дно и вонзился в песок, глядя на мир желтым глазом.
Вынырнув, она с жадностью стала глотать воздух, затем поплыла к судну. Взбираясь на борт, она заметила крошечный островок у правого борта, которого раньше, во мраке, не было видно. По островку могли ходить разве что птицы или крабы: он был слишком мал даже для одной человеческой ягодицы, не говоря уже о двух. На каменистой почве рос одинокий маленький клен, хилый ствол склонялся к воде под углом в сорок пять градусов. В нескольких сотнях ярдов от катера чуть более явственно выступали контуры Томпсона, где по-прежнему не светилось ни одного огонька.
На судне Рейчел взяла свою одежду и прошла в каюту, не обращая внимания на Калеба – тот сидел на палубе, зажав руки между коленями и опустив голову. Сразу за койкой находился маленький туалет с раздвижной дверью. Над туалетной полкой висела их с Брайаном фотография, которую она раньше не видела. Но она помнила, как их снимали – в тот день, когда Брайан познакомился с Мелиссой. После ланча в Норт-Энде они прогулялись до Чарльзтауна и уселись на травянистом холме перед монументом на Банкер-Хилл. Снимок сделала Мелисса. Рейчел и Брайан сидели спиной друг к другу, позади них возвышался памятник. Они улыбались. Конечно, все улыбаются, когда их фотографируют, но это были искренние улыбки. Оба светились счастьем. В тот вечер он впервые признался, что любит ее. Она заставила его томиться целых полчаса, прежде чем сказала то же самое.
Просидев в туалете несколько минут, Рейчел раз десять прошептала его имя и тихо плакала, пока горло не сжалось. Ей хотелось объяснить ему две вещи: она жалеет о том, что убила его, и ненавидела его за то, что он обращался с ней как с дурочкой. Но вдесятеро сильнее было чувство потери – потери его и потери себя, такой, какой она была с ним. Огромная часть ее личности отключилась после короткого замыкания на Гаити – способность сочувствовать и сопереживать, храбрость, воля, целостность, самоуважение, – и только Брайан верил, что все это вернется. Он убедил ее, что цепь можно восстановить после короткого замыкания.
Ей вспомнились слова матери: «Ох, Рейчел, как грустно, что ты можешь любить себя лишь тогда, когда другие дают на это разрешение».
Посмотрев в зеркало, она поразилась тому, как она похожа на мать, знаменитую Элизабет Чайлдс, чью озлобленность все принимали за храбрость.
– А пошла бы ты, мама…
Раздевшись донага, она вытерлась полотенцем, лежавшим на полке, надела джинсы, футболку и ветровку. Затем нашла щетку и, как могла, пригладила волосы, еще раз поглядев в зеркало на свою мать той поры, когда вышла «Лестница», но также и на новую Рейчел, на Рейчел-убийцу. Она лишила человека жизни. И не так уж важно, что это был ее муж, преступление само по себе было слишком серьезным. Она участвовала в истреблении человечества.
Так поднимал он свой пистолет или нет? Тогда ей показалось, что поднимал.
Но стал бы он нажимать на курок?
Тогда она была уверена в этом.
А теперь? А теперь она не знала. Способен ли на убийство человек, который отдал свой плащ бездомному под проливным дождем? Человек, который три года был ее психотерапевтом и за это время не сказал ей ни одного резкого слова, не бросил на нее ни одного недовольного взгляда. Может ли такой человек лишить жизни другого?
Нет, не может. Но этот человек был Брайаном Делакруа, то есть фальшивкой.
А вот Брайан Олден мог с высокомерной невозмутимостью дать пощечину старому другу. Он мог бить ногами своего партнера и лучшего друга с такой яростью, словно хотел убить его. Брайан Олден поднял пистолет на нее. Правда, он не стал целиться в нее и не спустил курок.
Поскольку она не дала ему такой возможности.
Она вышла на палубу. Она была спокойна. Чересчур спокойна. Стало понятно, что это шок. Она ощущала, что находится в своем теле, но ощущения самого тела ей не передавались.
Она нашла свой пистолет там, где Брайан выронил его, и заткнула его за пояс на спине. После этого, взяв револьвер Брайана, она пошла с ним к Калебу. Тот успел лишь прищурить глаза. Было слишком поздно, чтобы помешать ей совершить задуманное – что бы это ни было.
Резким движением она бросила револьвер в океан, мимо головы Калеба. Затем посмотрела на Калеба сверху вниз:
– Помоги мне вымыть палубу.
24Кесслер
На обратном пути выяснилось, что Калеб дышит с трудом. Возникло подозрение, что Брайан сломал ему как минимум одно ребро. Когда они выбрались из пригородов, Калеб пропустил первый поворот на Бэк-Бэй. Рейчел решила, что он хочет съехать с автострады на следующем повороте, но машина проехала и его.
– Что ты делаешь? – спросила она.
– Веду машину.
– Куда?
– У меня есть дом, где мы будем в безопасности. Видишь ли, нам надо ехать туда.
– Мне надо попасть к себе.
– Не надо.
– Надо.
– Возможно, за нами уже охотятся обозленные бандиты. Надо держаться подальше от города, а не соваться в него.
– Мне нужен мой ноутбук.
– На хрена тебе этот ноутбук? Мы получим кучу денег. Купишь себе новый.
– Дело не в самом ноутбуке, а в книге, которая есть там.
– Скачаешь снова.
– Я не читаю эту книгу, а пишу ее.
Калеб посмотрел на нее диким взглядом. Они проезжали ярко освещенное место – в свете уличных фонарей его лицо выглядело бледным, как у привидения, и беззащитным.
– Ты не сделала резервную копию?
– Нет.
– И не отправила книгу в облако?
– Нет.
– Но почему, черт побери?
– Мне нужен мой ноутбук, – повторила Рейчел, когда они приблизились к очередному повороту. – Не заставляй меня опять вытаскивать пистолет.
– У тебя будет столько денег, что книга тебе не понадобится.
– Дело не в деньгах.
– Дело всегда именно в них.
– Сворачивай.
– Черт! – крикнул Калеб куда-то вверх и резко свернул с автострады.
Проехав короткий туннель, они оказались на окраине Норт-Энда, затем повернули налево, миновали комплекс административных зданий и направились в Бэк-Бэй.
– Не знал, что ты пишешь книгу, – сказал Калеб. – Что это? Детектив? Фантастика?
– Нет, документальная книга. О Гаити.
– Ее же трудно будет продать, – произнес он чуть ли не с упреком.
Рейчел невесело усмехнулась:
– Твои предпочтения меня не волнуют.
Он виновато улыбнулся:
– Я просто хотел объяснить тебе, как оно происходит на самом деле.
– Это у тебя оно так происходит.
Оказавшись у себя, она прошла в спальню, надела сухое белье и переоделась в черное трико, черную футболку и старую серую спортивную фуфайку, оставшуюся у нее с университетских времен. Открыв ноутбук, она скачала файлы с текстом книги в папку, что следовало сделать уже давно, отправила электронное письмо самой себе и прикрепила папку с книгой. Voilà.[47] Теперь книга будет доступна на любом компьютере.
Выйдя из спальни с ноутбуком под мышкой, она увидела, что Калеб налил себе бокал спиртного. Ей заранее было ясно, что он захочет выпить. Как объяснил сам Калеб, из-за ударов ногой в пах ему было трудно сидеть, и поэтому он пил, стоя около бара на кухне. Когда вошла Рейчел, он воззрился на нее так, словно пребывал где-то далеко.