Отстегнув ремень, Рейчел склонилась над пассажирским сиденьем, отложила в сторону треснувшие солнечные очки и подобрала с пола ключ. Ключ был маленьким, тонким, серебряным. Не от дома и не от машины. От какого-то шкафчика, висячего замка или банковского сейфа.
Был ли это тот самый ключ? Если да, значит он хранился не у Брайана, а у Калеба, и Калеб был готов умереть, но не отдать его.
А может, это был обычный, ничем не примечательный ключ.
Рейчел сунула его в карман и вылезла из автомобиля, застрявшего посреди дороги. Овца (или коза?) давно сбежала. От середины дороги к краю тянулась цепочка ее следов – смазанных полумесяцев. Дорогу устилали стеклянные осколки, бесцветные и красные, вперемешку с кусками деталей из хромированной стали и твердой черной пластмассы, здесь же валялась отлетевшая дверная ручка.
Она снова села в машину и попыталась завести двигатель. Тот заработал; прозвучал сигнал, требовавший пристегнуть ремень. С помощью взятого из дома кухонного ножа Рейчел удалила подушку безопасности. Приподняв капот, она посмотрела, что делается там, но не заметила ничего угрожающего. Покрышки были целы. Однако при попытке включить фары возникла проблема. Правая была разбита, у левой треснуло стекло, но она светила. Сзади все было наоборот: от левого стоп-сигнала остался лишь металлический корпус, а правый можно было хоть сейчас снимать для рекламы.
Рейчел осмотрелась. Полоса зеленых полей была окаймлена лесом и позади, и впереди. Не исключено, что помощи пришлось бы ждать несколько часов. А может, и несколько минут, кто знает.
Когда она в последний раз сверялась с указателем пробега, до озера Бейкер оставалось семьдесят миль. Это было минут за десять до аварии – значит теперь цифра снизилась до шестидесяти пяти. Брайан заплатил Эндрю Гэттису, чтобы тот появился на вечеринке и оставил Рейчел ряд подсказок. Он хотел, чтобы Рейчел знала о доме на озере. Возможно, он рассчитывал заманить ее туда и убить. Но это можно было спокойно сделать и на катере. Вместо этого он разыграл собственную смерть от ее руки. На карте озеро Бейкер казалось дверью в другую страну. Может быть, Брайан вел ее к этой двери?
Так или иначе, любой другой план включал арест и тюремное заключение. Либо она отыщет Брайана в Мэне, либо проиграет.
– Поехали, – прошептала Рейчел, села в автомобиль и тронулась с места.
Солнце над ее головой продолжало свой путь по небу.
Она свернула с шоссе 201 в месте под названием Развилки. Не Развилка, а Развилки, во множественном числе. Объяснялось это, видимо, тем, что на северо-восток, в настоящую глухомань, вели проселочные дороги, ответвлявшиеся от шоссе 201 и едва заметные на ее карте – вроде вен на рентгеновском снимке. Дальше были все новые и новые ответвления, так что найти обратный путь можно было разве что по собственным следам или по указанию Божьего перста. К тому же наступила полная темнота, как в германских сказках или при солнечном затмении.
Рейчел повернула на Грейнджер-Миллз-пэссидж и проехала по ней несколько миль, а может, всего две-три: на подъеме машина шла медленно. Затем она сообразила, что, видимо, пропустила поворот на Олд-Милл-лейн, развернулась и поехала в темноте в обратном направлении, пока слева не появилась тоненькая ниточка дороги. И ни одного знака, который указывал бы, что это за дорога и куда она ведет. Рейчел свернула на нее, проехала ярдов четыреста, и дорога кончилась. Она включила единственную работающую фару и увидела насыпь высотой фута четыре и поле за насыпью. Это был начальный участок дороги, от строительства которой вскоре отказались.
Развернуться было негде. Рейчел поползла задним ходом на потрепанном, постанывающем автомобиле, освещая тьму единственным стоп-сигналом и то и дело съезжая на обочину. Добравшись до Грейнджер-Миллз-пэссидж, она повернула не в ту сторону, с которой прибыла, а в другую и ехала, пока не увидела участок, не занятый под посевы. Свернув на него, она выключила мотор.
Она сидела в темноте. Ей больше не хотелось кататься среди ночи по полям. Сидя в темноте, она молилась о том, чтобы Брайана тоже что-нибудь задержало – хотя бы до утра.
Сидя в темноте, она вдруг поняла, что не спала уже более полутора суток.
Она забралась на заднее сиденье, вытащила куртку из рюкзака и накрылась ею, а рюкзак подложила под голову вместо подушки.
Уже не сидя, а лежа в темноте, она закрыла глаза.
Проснулась она от солнечного света.
Часы показывали шесть тридцать утра. По полю стлался туман, сверху уже дымившийся и испарявшийся под действием солнечных лучей. Футах в десяти от Рейчел, за проволочной изгородью, стояла корова, которая внимательно разглядывала ее своими коровьими глазами и отмахивалась хвостом от мух. Рейчел встала и сразу пожалела о том, что забыла упаковать зубную щетку. Она выпила бутылочку воды и съела шоколадный батончик. Выйдя из автомобиля, она потянулась и увидела за дорогой, среди испарявшегося тумана, еще нескольких коров. Несмотря на солнечную погоду, было довольно прохладно, и Рейчел, запахнув куртку, вдыхала свежий воздух. Затем она присела рядом с машиной; корова неотрывно смотрела на нее равнодушным взглядом, помахивая хвостом, как стрелкой метронома. Рейчел забралась в автомобиль, развернулась и уехала.
До озера Бейкер оставалось всего двадцать пять миль, и этот путь занял три часа. Дороги, собственно говоря, не имелось – разве что намек на нее. Рейчел была несказанно рада тому, что не поехала здесь ночью: машина непременно застряла бы в канаве или в пруду. Вскоре исчезли и последние признаки колей; то, что на карте значилось как дорога, заросло травой и кустарником. Оставалось только держаться северо-восточного направления по компасу. Каменистая почва хрустела под колесами, автомобиль переваливался из стороны в сторону наподобие детских качелей, от которых Рейчел всегда мутило. Тем не менее она не теряла бодрости духа и крутила руль, делая крутые повороты и объезжая груды камней.
Поля посевов сменились буйными зарослями диких растений, постепенно переходящих в лес, который, по утверждению Брайана, был частью их семейной истории и его деловой карьеры. Рейчел поняла: он выбрал в качестве своей эмблемы то, что было прямой противоположностью ему самому. Лес – это нечто устойчивое, надежное, он служит опорой для целых поколений.
Брайан же был самым большим обманщиком из всех, кого знала Рейчел. А она узнала их немало за то время, что работала репортером.
Почему же он так легко обманывал тебя?
«Я позволяла ему делать это».
А почему ты позволяла?
«Мне хотелось защиты».
Защита – это иллюзия, которой мы убаюкиваем детей.
«Ну, значит, я хотела быть ребенком».
Тропа вышла на прогалину. Дальше пути не было – песчаная полянка, поросшая травой, а за ней лес. На карте такие мелочи не показывались. Просмотрев спутниковые фотографии, Рейчел решила, что достигла белого пятна, которое имелось на одном из снимков, а если так, она была в трех милях к югу от охотничьих домиков. Она надела туристские ботинки, поставила Р380 на предохранитель и заткнула его за пояс сзади. Но пистолет мешал идти, и она переложила его в карман куртки.
Деревья были гигантскими. Кроны заслоняли солнце. Рейчел подумала, что в таких лесах должны водиться медведи, и со страхом стала вспоминать о том, когда у нее в последний раз были месячные. Ага, десять дней назад. Она успокоилась – не будет никаких кровавых следов, способных привлечь хищников. Хотя в этом лесу, где, по всей вероятности, уже давно не ступала нога человека, могло быть достаточно одного ее запаха. К тому же она наверняка создавала больше шума, чем охотники, некогда промышлявшие здесь. Она топала и громко сопела, подминая листья и обламывая сучья, как делала бы на ее месте всякая неуклюжая горожанка.
Прежде чем увидеть озеро, Рейчел услышала его. Нет, оно не бурлило, волны не бились о берег – просто над ним создавалось нечто вроде вакуума, благодаря чему исчезло давление на левое ухо, о существовании которого Рейчел до этого даже не подозревала. Вскоре между деревьями стала проглядывать вода. Она пошла в ту сторону и оказалась на берегу. Собственно говоря, берега как такового не было – просто лес заканчивался крутым обрывом, футов шесть в высоту. Примерно полчаса она шла по берегу, Наконец впереди стало светлеть, лес поредел, и Рейчел, ускорив шаг, вышла на свободное пространство.
В первом доме, который ей встретился, не было окон и половины дверей. Вторым был тот, который описывал Гэттис: выцветшие зеленые стены, выцветшая красная дверь, но никаких следов запустения. Фундамент не растрескался, ступеньки крыльца чисто выметены, оконные стекла покрыты пылью, но целы.
Она поднялась к двери по четырем скрипучим дощатым ступенькам, вытащила пистолет, взялась за ручку, которая легко подалась, и вошла в дом. Внутри пахло затхлостью, но не гнилью – лесом, сосновыми иглами, мхом, корой. Камин был вычищен, но в последнее время им, похоже, не пользовались. Тонкий слой пыли покрывал стол и полки на крошечной кухоньке. В холодильнике хранились бутылки с водой, три высокие банки «Гиннеса», все еще скрепленные при помощи пластмассовых колец, и приправы, у которых, судя по датам, пока не кончился срок годности.
Площадь домика вряд ли превышала пятьсот квадратных футов. В маленьком кабинете стояла кушетка, обитая растрескавшейся коричневой кожей, и шкафчик, набитый приключенческими романами и руководствами по позитивному мышлению. Ну пускай, ведь это логово Брайана. В ванной обнаружились паста и шампунь его любимых сортов. В спальне стояла медная кровать королевских размеров, заскрипевшая, когда Рейчел села на нее. Походив еще немного по дому, она убедилась, что в последнее время здесь никто не жил. Выйдя на улицу, она проверила, нет ли вокруг дома чьих-нибудь следов, но ничего не нашла.
Она присела на крыльце, измотанная физически и душевно. Вытерев руками набежавшие слезы, она сделала глубокий вдох, поднялась и встряхнулась, как собака, попавшая под дождь. Плохо было уже то, что ей надо было тащиться пешком к машине и затем возвращаться с одной разбитой фарой в цивилизованный мир, опять заночевав где-нибудь в полях. А еще хуже – другое: ей некуда было возвращаться. Вероятно, полицейские уже нашли Калеба и выяснили, что Рейчел была в Провиденсе в то время, когда убили Николь Олден. Этих косвенных улик, возможно, будет недостаточно, чтобы выдвинуть обвинение, но до суда ей почти наверняка придется сидеть за решеткой. А это может продлиться год или даже больше. К тому же не было никакой гарантии, что косвенных улик не хватит для обвинения. Это касалось прежде всего убийства Калеба: Рейчел солгала полицейскому, сказав, что он спит в ее квартире, тогда как он был уже мертв. А если обвинитель поймает тебя на лжи, ему нетрудно будет убедить присяжных, что ты лжешь и во всем остальном.