[287]. В сентябре-октябре последовал поход русских войск от Полоцка на Дриссу, «аж до Дисны», относящиеся к этому району с. Белое, Дерновичи, Зябки, было сожжено имение Я. Глебовича Голомысль[288].
Только в декабре 1563 г. ВКЛ сумело нанести контрудар — литовцы из Борисова нападали на Лукомль, села Чашники и Нисино в Полоцком повете[289].
На фоне этих мелкомасштабных и довольно бессистемных боевых действий громом среди ясного неба прозвучало известие о крупной победе ВКЛ, разгроме «московитов» под Улой и гибели первого воеводы захваченного Полоцка П. И. Шуйского в январе 1564 г.
Сведения источников о сражении под Улой довольно подробно разобраны в монографии А. Н. Янушкевича[290], и со многими его выводами стоит согласиться. Складывается следующая картина. Зимой 1564 г. по приказу из Москвы русская армия начала продвижение по Полоцкой земле. Целью, судя по всему, было расширение контроля над территорией между Смоленском и Полоцком. Два крупных отряда выступили из Полоцка (командир П. И. Шуйский) и Смоленска (В. С. Серебряный) одновременно в направлении Орши и должны были соединиться в селе Бораны. Далее войска должны были совершать разорительные рейды по территории ВКЛ. Источники называют разные направления этих набегов: Минск, Новогрудок, Друцкие поля и даже Вильно[291]. Следует согласится с А. Н. Янушкевичем, что русский командный состав в этой кампании был весьма представительным — бояре П. И. Шуйский, В. С. и П. С. Серебряные, З. И. Очин-Плещеев, И. В. Шереметев Меньшой и др., татарские царевичи Ибак, Кайбула. С такими командирами группировка должна была быть крупной. Вопрос — насколько.
А. Н. Янушкевич считает наиболее вероятной цифру, содержащуюся в письме Н. Радзивилла Рыжего (Рудого), — 17 000–18 000. Исходя из вышеприведенного исследования численности русской армии в Полоцком походе, она представляется нереальной. Для рейдов по территории противника столько войск совсем не надо. Что за рейд, в котором участвуют не менее 30 000 лошадей? Они вытопчут и съедят весь Полоцкий повет. Это не набег — это нашествие. Рейды русской армии по Ливонии в 1550–60-е гг. показывают, что в них участвовали отряды от 3000–4000 до 11 000–12 000, которые действовали не монолитно, а «рассыпались» в «загоны» по несколько сотен человек[292].
Думается, что примерно так же возможно оценивать и размеры отрядов Шуйского и Серебряного — по несколько тысяч, что в сумме могло дать двузначную цифру между 10 000 и 15 000 (то есть верхняя планка приближается к данным, указанным Радзивиллом). Хотя большие размеры войска сомнительны — если в Полоцком походе участвовало от 30 до 60 тысяч, то неужели для рейда по тылам ВКЛ было выделено от половины до четверти войск, участвовавших в Полоцком походе? Ведь эти войска не стояли на месте в Полоцке, их значительную часть сохраняли дети боярские, бывшие «на годованье» в разных крепостях России и мобилизованные для похода на Полоцк. Они должны были после кампании вернуться обратно, чтобы не оголять свои места службы.
Большинство участников Полоцкого похода 1563 г. должны были уйти обратно в Россию. Те, кто остались, составляли полоцкий гарнизон, контролировали ближнюю округу, коммуникации, сидели в мелких крепостях и опорных пунктах («острожках») — их невозможно было снять и бросить в какой-то там рейд. Свободных войск, пригодных для подобных военных мероприятий, на Полотчине в 1564 г. не могло быть много.
Однако для прославления победы над «московитами» требовался масштаб. «Лист о новинах» сообщает о 24 000 «московитов», В. Папроцкий в «Гербовнике рыцарства польского» — 25 000, хроники М. Стрыйковского и М. Бельского — по 30 000 у Шуйского и 50 000 у Серебряного. Этой армаде противостояло очень скромное количество литовских войск — те же источники сообщают о 4000–10 000 литвинов[293]. Тем самым победа под пером авторов пропагандистских текстов оказывалась еще более великой — меньшие силы разгромили большие орды врага.
Отряд Шуйского шел от Полоцка на юг, в направлении Лукомля. Литовские войска столкнулись с ним 26 января 1564 г. «на встречном курсе», выступив от Лукомля к Чашникам. Сражение произошло «на Иванских полях», недалеко от Чашников и реки Улы.
Ход боя в источниках описан довольно противоречиво. Принципиальный вопрос — перехватили ли литовские войска отряд Шуйского внезапно, в лагере или на марше, не готовым к бою, или же это была «правильная» битва с построением полков и т. д.? Согласно московской летописи, «Царевы же и великого князя воеводы не токмо доспехи [не] успели на себя положити, но и полки стати не успели». Летописец обвиняет воевод в том, что они «…шли не по государскому наказу, не бережно и не полки, и доспехи свои и всякой служебной наряд везли в санех»[294]. По этой версии, отряд Шуйского был застигнут врасплох, либо на марше, либо уже когда входил в лагерь на Иванском поле и готовился размещаться на ночлег. Воины были без доспехов, оружие везли упакованным на подводах. Внезапная атака литовцев, практически в преддверии ночи («прилучилося к ночи») рассеяла русское воинство и обратила его в беспорядочное бегство. Атаку начали роты Б. Корсака и Г. Баки, потом подключились роты кн. Соломерецкого и М. Сапеги. За ними подошли основные силы литовского войска. Нунций Дж. Коммедоне сообщает, что литвины напали на врага «из кустов».
Согласно же ряду литовских источников (донесения Н. X. Радзивилла и Дж. Коммедоне), русское войско успело построиться и встретило врага в правильном строю и полной боевой готовности. Но удар солдат ВКЛ был сильнее и обратил противника в беспорядочное бегство. Погоня шла до реки Кривица.
Таким образом, как следует из проведенного А. Н. Янушкевичем анализа источников, перед нами два возможных сценария: «…в одном из них битва имеет характер открытого боя, в другом сначала были разбиты
передовые отряды московитов, и лишь потом состоялась генеральная атака, которая, скорее всего, была неожиданной для противника»[295]. Нам кажется, что вопрос надо ставить несколько иначе: литовцы разбили войско Шуйского внезапным нападением, перехватив его на марше или при заходе в лагерь, неготовым к бою, или же русские войска хотели дать врагу полевое сражение на Иванском поле под Чашниками, но оказались слабее. Думается, что правильной является первая версия. В ее пользу говорит вечернее время событий — кто же изготавливается к полевому сражению в ночь, когда уже смеркается? Шуйский прозевал нападение врага, и русское войско просто рассеялось и побежало из-за неготовности принять бой.
Интересно, что Ульская битва заслужила честь быть изображенной в Лицевом летописном своде: ей посвящено целых девять миниатюр, как бы небольшая «иллюстративная повесть». На первом листе изображено выступление войск Шуйского, на втором — войск Оболенского.
На третьей миниатюре показана выдача наказа Ивана Грозного воеводам о соединении. На четвертой войско Шуйского, вышедшее из Полоцка, идет без доспехов, тащит за собой обоз. Автор комментирует это подписью, что воеводы ослушались царя и шли «небрежно», не по государеву наказу. Причем возы изображены закрытые чехлами и затянутые веревками. С таких в самом деле нельзя было быстро взять оружие.
Саму битву Лицевой свод изображает… в лесу («места тесные и лесные»). Поэтому воеводы и не смогли «исполниться», взять с возов оружие, выстроиться в боевой порядок.
На следующей миниатюре изображена атака закованной в броню литовской кавалерии и гибель русского войска.
На последней миниатюре цикла изображено русское войско («дети боярские, стрельцы и боярские люди»), которые ушли в Полоцк. Тем самым подчеркивается, что русская армия была разбита не вся, а отдельные отряды. Остальные же благополучно ушли на свою базу. На миниатюре интересны изображения стрельцов и вид Полоцка со Св. Софией, как его представлял себе художник.
Лицевой свод утверждает, что никакого поражения под Улой и не было. Согласно его версии (которую можно считать русской официальной версией), литовцы всего-навсего «не пустили» Шуйского к Орше и в бою погибло 150 детей боярских. Зато когда остальные воеводы узнали о неудаче Шуйского, они «в Литовской земле войну распустили». Так что ВКЛ еще и понесло урон от стычки под Улой, вызвало тем самым разоренье своей территории. На миниатюрах изображены русские воины, секущие местное население. Показаны огромные отряды конников в высоких шлемах-шишаках, идущие по литовской земле и уводящие большой полон — вот чем, по мнению автора Лицевого свода, на самом деле закончилась битва при Уле!
В литовских источниках размеры потерь «московитов» росли от текста к тексту. Если в донесении Радзивилла изначально значилось 9000, то в «реестре Ульской битвы» — уже 16 000, у Л. Гурницкого — 18 000, у М. Стрыйковского — 25 000, у А. Гваньини — 30 000, в «Хронике литовской и жмойтской» — 45 000. Истинные потери установить столь же трудно, как и общую численность русского отряда. Русские летописи указывают небольшие потери (до 150 человек) и делают акцент на рассеивании детей боярских — они «розбеглися». Потери литовской стороны составили, по литовским источникам, около 20 убитых и 600–700 раненых