Итоги войны были утешительны для Ивана IV: он продолжил дело отца по завоеванию крупнейших городов Великого княжества Литовского (Василий III взял Смоленск, а его сын — Полоцк), добился перемирия с фактическим временным признанием русских завоеваний в Ливонии. Причем дипломатическая инициатива в заключении перемирия исходила от Сигизмунда, что для Грозного также было немаловажно: кто просит мира, тот и проиграл. Торжествующий царь с опричниками устроил публичные издевательства над посольством Скротошина. Послов обижали, грабили, оскорбляли.
На этом злоключения Скротошина с товарищами в Москве не закончились: царские слуги во главе с неким Булатом приезжали на двор к литовцам, угрожали расправой, пугали и издевались. Так же вызывающе вело себя в Литве и посланное подтверждать перемирие посольство Г. Ф. Мещерского. Оно получило приглашение на торжественный обед у короля, но узнало, что сам Сигизмунд не придет, сказавшись занятым, а пришлет вместо себя панов рад. Царские дипломаты гордо отказались от обеда вообще.
Глава 6Создание полоцких пригородов
Змилуй се пане над нами, а не
дай нас поглотити и посторонним
и внутренним врагом нашим, кгдыж
праве, яко к сердцу тиснет се еже, мало
не в посерод Полоцкое земли седит.
Замки здешние, украинные, которые
лежат не иначей, одно как в пащеце
Львовой, от тих близких суседов, людей
неприятелских, московских…
Судя по поведению русских властей, они сами не ожидали, что захват Полоцка будет столь легким. Собственно, единственная масштабная попытка отбить город была предпринята только осенью 1564 г. После ее провала стало ясно, что царь Иван пришел в Полоцкую землю всерьез и надолго, и никто его в ближайшее время не прогонит. Проблема Полоцка из военной стала политической и землевладельческой. Теперь на первый план вышли задачи утверждения границ захваченных территорий (не ограничиваться же одним городом Полоцком) и способы закрепления на этих землях.
Опыт русского периода Полоцкой земли в 1563–1579 гг. в этом плане весьма примечателен. Мы сегодня легко говорим: «Присоединили земли», «Полоцк присоединен к Российскому государству». И не всегда задумываемся, что за этим стоит. Давайте смоделируем ситуацию.
В феврале 1563 г., пройдя, как раскаленная спица сквозь масло, точечным остронаправленным ударом русская армия берет Полоцк. После чего в Полоцкой земле воцаряется хаос: власть ВКЛ над территориями утрачена (ликвидирован административный центр, средоточие этой власти), но новой, московской власти еще нет. Фактически в регионе господствуют командиры полевых отрядов, которые для местного населения — и источник угрозы, и заступники, и судьи, и сборщики налогов. Классическая ситуация, которая спустя несколько столетий будет описана знаменитой формулой: «Белые пришли — грабят, красные пришли — грабят». Налетчики свозили крестьян, угоняли скот, отбирали имущество.
Под Полоцком исчезли границы. Полоцкая земля представляла собой кровоточащую рану с рваными неопределенными краями, причем краями нестабильными, постоянно меняющими свои очертания. Отделить «зону неблагополучия» от территорий, на которых безопасно, было довольно сложно — не было рубежа, укрывшись за которым беженцы были бы спокойны за свою жизнь и имущество. Нужно было бежать далеко в тыл, за Дриссу, Лукомль и Борисов.
Земли стали ничейными. Рухнула система землевладения, что порождало сразу две сложности: в ВКЛ дворяне требовали компенсации утерянного, а новгородские и московские дети боярские занимались самозахватом, надеясь, что когда начнутся официальные раздачи земель, за особые заслуги эти самозахваты им подтвердят. Самой незавидной здесь была судьба крестьян, за которыми охотились обе стороны — чтобы увести с собой или чтобы заставить работать на новых хозяев. В крае до войны не было крупного землевладения, стало быть — не было владельческих замков. Это тоже сыграло свою роль в легкости завоевания русскими Полоцкого повета — оборонительные рубежи и опорные пункты попросту отсутствовали[337].
Перед военным командованием в Полоцке стояло несколько взаимосвязанных задач. Первая — определить пределы продвижения на территорию ВКЛ. Сделать это можно было как военным, так и дипломатическим путем. И тот, и другой путь имели свои сложности. Военный предполагал создание устойчивой системы обороны новых русско-литовских рубежей в Полоцкой земле, что при отсутствии ясно выраженных естественных границ (прежде всего крупных рек) было фактически невозможно. Чтобы контролировать 200–300 км рубежей, нужно было бы постоянно держать на них слишком крупные воинские контингенты — у России это не получалось нигде: ни на окском рубеже (который был сезонным), ни на «Казанской украйне», ни на западной границе с ВКЛ. Единственная русская граница, которая в XVI в. была более-менее надежна в военном отношении, — это русско-ливонская, большая часть которой проходила по естественным водным рубежам, р. Нарове и Чудскому озеру.
Поэтому Россия предпочла бы договорится о границах дипломатическим путем и в 1563–1567 гг. прилагала к этому определенные усилия. Но ВКЛ не хотело отдавать России Полоцкий повет. Его в какой-то степени устраивала неопределенность ситуации с рубежами: была надежда, что русских удастся загнать за Западную Двину. Когда стало ясно, что переговоры ни к чему не приведут, Россия меняет тактику и начинает закрепляться в Полоцкой земле всерьез и надолго. Русские стали строить сеть крепостей — полоцких пригородов (по аналогии с псковскими, смоленскими, новгородскими пригородами), которые должны были обеспечить власть России в Полоцком уезде.
Примечательно то, где планировали строить эти крепости-пригороды. На первый взгляд, их расположение нелогично. По идее, они должны были бы встать между Полоцком и землями, принадлежащими ВКЛ, то есть обозначить тот самый новый рубеж. Парадоксально, но с запада, со стороны ВКЛ, Полоцк не прикрывала вообще ни одна крепость, и ставить их там не планировалось. Главным рубежом обороны Полоцкой земли с западной стороны в 1563–1579 гг. оказывался сам Полоцк (при том, что Россия однозначно претендовала на земли западнее Двины). С юга, с Могилевского направления его прикрыли четыре крепости — Суша, Красный, Туровля и Ула. Севернее Полоцка располагался единственный опорный пункт, правда довольно крупный — крепость Сокол. А вот восточнее, между Россией и Полоцком, оказались расположены самые главные крепости — Усвят, Нещерда, Озерище, а также более мелкие Ситна и Касьян.
При этом остается незащищенным юго-западное направление от Полоцка — виленское направление. Это выглядит несколько парадоксальным в свете грозных заявлений некоторых историков о том, что после взятия Полоцка русская конница «вышла на виленский тракт» и вот-вот хотела идти на Вильно. За весь период 1563–1579 гг., «российский» период истории Полоцка, в этом направлении не было нанесено ни одного удара. Что интересно — и с этого направления не было ни одного ответного похода ВКЛ. Граница была проведена в 1566–1567 гг. по Глубоцкой дороге по линии Бобыничи — Завечелье — Несино — Евань, и это была самая стабильная граница во всем Полоцком повете. На ней вообще почти не было боевых действий, не ставились крепости ни с той, ни с другой стороны. Хотя, казалось бы, это было самое актуальное направление главного удара («на Вильно») для России и, соответственно, самое опасное для ВКЛ.
Данная конфигурация нуждается в объяснении — логика военных строителей эпохи Ивана Грозного явно отличается от нашей. Получается, что с прифронтовой стороны не возводится вообще никаких укреплений, зато их зачем-то в большом количестве строят в местности, считающейся тылом. И именно эта мера, исходя из логики русских властей в Полоцке, будет способствовать закреплению их власти над захваченными территориями. Напрашивается вывод: главной задачей был контроль над коммуникациями, прежде всего речными, и перешейками между озерами, где проходили сухопутные дороги. Кто контролировал дороги и речные пути — тот и владел Полоцкой землей. Снабжение войск, стоявших в Полоцке, еще долго шло в основном из России — местная инфраструктура налаживалась медленно. Например, в июле 1566 г. отряд некоего Ивана Кота совершил удачный налет на обозы, везущие в Полоцк «запасы полотцких годовщиков», то есть людей, присланных на службу на год. Пришлось поднимать гарнизон, высылать войска на поимку погромщиков[338]. То есть спустя три года после взятия города ситуация на дорогах оставалась нестабильной. В посольских книгах этот инцидент, в котором нападавшие названы «дрисскими казаками», послужил одним из аргументов, к которому обращались русские дипломаты, отвечая на вопрос, зачем Россия строит крепости в Полоцком повете[339].
Заметим, что данная постановка вопроса в Полоцке звучала не в первый раз. В 1503 г. конфликт горожан с воеводой Станиславом Глебовичем заключался в том, что его люди перекрыли реки и стали брать пошлины со стругов, на которых из округи в Полоцк доставляли провиант и сырье для ремесленников. В этом же документе упоминается о заставах на дорогах, которые держали полоцкие мещане для обеспечения бесперебойного функционирования коммуникаций[340].
Современные археологи, авторы недавнего фундаментального исследования об Усвяте и его округе, справедливо указывают, что Усвят «…расположенный между Луками и Витебском, в стратегическом "подбрюшье" Новгородской земли, он надолго стал ареной упорной борьбы за коммуникации… Вместо прежних речных магистралей и редкой сети волоков, соединяющих верховья рек, в XV в. вокруг Усвята образуется дорожная сеть, близкая к современной. Историческая судьба Усвята неотделима от истории этих, старых и новых дорог»