Если мы посмотрим на карту, то крепостями русские как раз занимали все ключевые коммуникации в регионе. Сам Полоцк контролировал Западную Двину и разрывал связи ВКЛ с Ригой и Балтийским морем. Ивану Грозному приписывают фразу: «Берега Двины серебряные, а дно ее золотое», что якобы указывает, насколько высоко русский царь ценил торговый путь по Западной Двине[342]. Южнее Полоцка выходы к Двине перекрыли еще две крепости: Туровля (в месте впадения р. Туровлянки в Двину) и Ула (устье р. Улы, место впадения в Двину). Севернее Полоцка крепость Сокол, поставленная в устье р. Нищи (место впадения в р. Дриссу) надежно перекрыла эти две речные коммуникации. Касьян был призван держать путь по р. Оболь в Западную Двину. Ситна находилась на пути русских войск во время похода на Полоцк в 1563 г., это были как бы «северо-восточные ворота» в Полоцкую землю, примыкавшие к бассейну р. Полоты.
Полоцкая земля — озерный и болотистый край. Маршруты дорог здесь сильно зависят не только от рек, но и от конфигурации озер и болот и проходят по перешейкам между ними. По крайней мере две крепости были поставлены в этих перешейках: Красный (между озерами Паульское (другое название которого — Тетча) и Березовским) и Суша (между озерами Теменица и Островки (вместе составляющими озеро Суша). Видимо, они должны были контролировать сухопутные дороги. А вот на юго-западном направлении, видимо, были густые труднопроходимые леса (от Глыбоцкой дороги до Березины). Этот район и сегодня частично занят Березицким биосферным заповедником. Естественные рубежи лесных массивов обезопасили и Вильно, и Полоцк от прямых путей нападения друг на друга.
На северо-востоке Полоцкой земли, в ее порубежье с Псковской и Смоленской землями располагалась группа озерных крепостей — построенных на труднодоступных мысах и островах в больших озерах. Это уже известный нам Себеж, самая южная пограничная псковская крепость Заволочье, Нещерда, Озерище и Усвят. Данные крепости, по-видимому, были призваны прежде всего выступать твердынями, трудными для взятия противником пограничными опорными пунктами.
В связи с этим необходимо повторно вернуться к вопросу: как все-таки функционировали крепости, какую задачу они были призваны выполнять? Когда укрепления с орудийными башнями стоят прямо над рекой, по которой плывут корабли — все понятно, путь контролируется дальше некуда. За ним следят через прицелы пушек. Но насколько маленькие реки — Улу, Туровлянку, Нищу, Оболь — можно считать важными речными коммуникациями? Сегодня это мелкие речки, по которым сплав возможен только на лодках, да и то не везде. В XVI в. они были полноводней, но все равно вряд ли являлись судоходными для большегрузных судов. Имеет ли смысл строить крепость, чтобы угрожать из пищалей лодочникам? Думается, эти реки играли роль не столько летних, сколько зимних коммуникаций — зимой эти ледяные дороги представляли собой идеальные пути для санных обозов. Нища, Оболь и Ула вместе образуют почти правильный крест (по схеме: север — восток — юг), в центре которого — Полоцк и Западная Двина.
Сложнее определить роль крепостей, которые явно стояли не на перекрестках дорог. Их выносили на труднодоступные мысы в озерах, на перешейки между озерами. Туда и сегодня добраться непросто. Противнику сложно дойти до крепости, столь удачно расположенной на местности, и подвести силы для ее осады. Но зачем такая крепость? Если до нее трудно дойти, то не менее трудно и из нее выйти на оперативный простор. Если крепость стоит в отдалении от дорог на мысу в озере — то что она охраняет, каким задачам служит? Непосредственно в прицелах крепостных орудий ничего нет, кроме камышей.
Видимо, данные крепости выступали военными базами, из которых по округе высылались воинские конные разъезды. Эти разъезды и следили за коммуникациями, патрулировали дороги. То есть перед нами что-то вроде опорных фортов американских переселенцев на фронтире. Деревянное укрепление, небольшой гарнизон в несколько сотен человек, все необходимое для вооруженных разъездов по округе. Роль разъездов — во-первых, информационная. Вряд ли разъезд в несколько десятков человек мог бы контролировать большие отрезки дороги. Следить — да, мог. Во-вторых — административная на первичном уровне. Крепости символизировали наступившую русскую власть в регионе, и в этом качестве выходившие из них отряды могли заниматься принуждением безоружных крестьян к принесению присяги, сбору налогов, гасить мелкие конфликты и т. д.
Но чисто военная роль крепостей была невелика. Этим, судя по всему, и объясняется слабость крепостей в фортификационном отношении: чтобы отбить налет полевого отряда противника или местных разбойников — хватало простых деревянных стен, пары башен с небольшими пушками и нескольких десятков пищалей. А большое войско супостата через болота и буреломы не доберется… Когда войско Стефана Батория все-таки добралось — крепости пали одна за другой.
Впрочем, сравнение с фронтиром надо делать крайне осторожно, и это касается только военно-фортификационного аспекта. Социальная ситуация от фронтирной отличалась кардинально — это были земли ВКЛ, давно освоенные, с местным сельским населением, а не дикие леса. Места основания замков Ивана Грозного были известны, и там находились населенные пункты и замчища еще до прихода русских войск. В историографии обычно говорится об «основании» полоцких пригородов. Это не совсем так. Видимо, надлежит говорить о постановке новых крепостей, «городов». Но они ставились не на пустом месте. В 1508 г. в перемирной грамоте при описании полоцких «украинных рубежей» упоминаются Усвят, Озерище, Ситна, Себеж[343]. В 1524 г. Озерище было на два года освобождено от налогов и повинностей[344]. В 1561 г. упоминается рота в 300 человек польских военнослужащих в Соколе, в 200 — в Озерище. Их задача — перекрывать дороги на Ливонию, Кокенгаузен и Венден[345]. В 1502 г. в Суше владели землями полоцкие мещане Иван и Грицко Буцковичи[346]. Суша была имением Дубровицких князей, в 1541 г. распределенным между наследниками[347]. То есть почти для каждой крепости Ивана Грозного есть какой-то предшествующий ей населенный пункт.
История основания полоцких пригородов практически не изучалась. До сих пор единственной специальной работой, посвященной им, остается брошюра Б. Брежго «Замки Витебщины» (1933). Она является только первым приступом к проблеме и содержит много ошибок (например, отождествлены псковский Воронин и полоцкое городище Воронин)[348]. Более поздние работы являются ее развитием[349]. Научную значимость представляют две недавние статьи, посвященные полоцким пригородам[350]. Археологическое обследование полоцких пригородов проводилось, но не было масштабным[351].
История создания полоцких пригородов — это история борьбы, которую вели Россия и ВКЛ за земли Полоцкого воеводства. Поскольку дипломатия ничего не решила и решать не собиралась, последнее слово оказалось за войском. По полоцкой, оршинской, смоленской, витебской землям туда-сюда передвигались отряды, от нескольких десятков до нескольких сотен человек, которые вели непрекращающиеся боевые действия. Им нужны были базы. В качестве таких баз выступали небольшие крепости, основываемые в регионе обеими сторонами конфликта. Шло соперничество: кто заложит больше крепостей и тем самым возьмет под контроль коммуникации и окрестные деревни.
В регионе первоначально лучше ориентировались жители ВКЛ (как-никак, это была их земля). Еще до войны, в 1546 г., в противовес Себежу была основана Дрисса. В 1563 г. по приказу Сигизмунда II Августа витебским воеводой Стефаном Збаражским в месте впадения р. Каспли в Западную Двину поставлен Сурож[352]. Крепость основана на месте имения Сапегов Држевелики. В 1570 г. сурожане получили те же торговые и ярмарочные льготы, что и жители Витебска[353]. В принципе, расположение города было удачным, но он оказался в некотором отдалении от главного театра военных действий.
Русские в том же 1563 г. основали крепость Ситну в верхнем течении Полоты (возможно, на месте литовского укрепления XV в.). Гарнизон ее составил 300 человек. Сегодня городище находится в деревне Малое Ситно (Полоцкий р-н Витебской обл. Белоруссии), на левом (западном) берегу р. Полоты, в месте ее вытекания из оз. Измок. Территория городища представляет собой поросшую сосновым лесом возвышенность овальной формы примерно 90 на 80 м над заболоченными берегами оз. Измок и р. Полоты. Грунт песчаный, носит следы укрепления склонов холма. Четко выраженных следов земляных укреплений нет. На восточном склоне напротив берега Полоты поставлен памятный знак.
Согласно Гейденштейну, Ситна стояла «на дороге Велико-Лукской, при верхнем течении реки Полоты»[354], то есть контролировала дорогу из Полоцка на Великие Луки и далее на Новгород. Ближайшие пункты к Ситне — Нещерда (северо-западнее), Невель и Озерище (северо-восточнее). Географически дорога должна была идти на Озерище и затем на Невель и Великие Луки. Но далее при описании осады Полоцка в 1579 г. Гейденштейн пишет: «В то же время Венгерцы и Литовцы, бросившись вдруг от Полоцка по дороге Псковской на Ситну, сожгли ее неожиданным и внезапным образом»