. В октябре-ноябре 1965 г. нападению подверглись окрестности Заволочья и Озерища[367].
1566 год принес в жизнь полоцких пригородов много бурных событий. Нападению литовцев (казаков Бирули) подверглась Ситна. Она была сожжена, затем восстановлена. В устье р. Туровлянки, в месте ее впадения в р. Западную Двину, русскими была основана крепость Туровля (локализуется у совр. деревни Городище). Это место было намечено для строительства собственной крепости воеводами ВКЛ. Но, как это часто бывало в ВКЛ, не нашлось средств, людей, все потонуло в бюрократической переписке.
Ко 2 июля 1566 г. стало известно, что русские приходили на устье Туровли, его размечали и измеряли. Ходкевич заявил, что для строительства замка нужны люди, а также — «живность», чтобы их кормить, «стрельба» и «рыцарство», чтобы оборонять. Ничего нет в нужном объеме. Нет камней для строительства. Ходкевич предложил просить о помощи короля, но тут же сорвался в злобную и бессильную критику властей ВКЛ, что от них не поступило ни локтя сукна, ни «жадного гроша» для перекупки «шпегов», лазутчиков и перебежчиков — как тут воевать? На свои собственные деньги[368]? На Туровлю предлагалось послать одну или две литовские роты, чтобы препятствовать русским построить замок. Ходкевич отмечает, что серьезных сил в регионе нет, одни «годовщики». Между тем «Москва» ездит по владельческим селам и приводит население к присяге[369]. Достаточно небольших сил, чтобы остановить продвижение русских — но даже этих сил у ВКЛ не нашлось, Ходкевича никто не услышал. Туровля была построена.
От крепости на местности остались слабовыраженные фрагментарные следы валов. Существует изображение крепости, сделанное в 1579 г. С. Пахоловицким. На рисунке — четырехугольная в плане пятибашенная крепость.
При соотнесении с местностью возникает вопрос: почему была избрана четырехугольная форма в поле, когда слияние двух рек предполагает мысовую крепость? В рисунке Пахоловицкого мыс никак не учитывается. Поэтому предполагается, что рисунок неточно передает укрепления Туровли. Даже если она была четырехугольной в плане, крепость должна была быть более вытянутой, скорее ромбообразной, чтобы вписаться в мыс. Но тогда в напольную сторону она должна будет смотреть углом, что представляет собой необычную конфигурацию для крепостей. Туровля представляет собой очень интересный памятник, границы крепости на местности нуждаются в уточнении. Рисунку Пахоловицкого здесь нельзя полностью доверять, он слишком схематизирован.
В устье Нищи в декабре 1566 г. была поставлена другая крепость — Сокол[370]. Она располагалась в слиянии рек Нищи и Дриссы, на восточном берегу Дриссы. Сегодня городище находится в 1 км западнее дер. Кульнево. Указываемая в некоторых путеводителях локализация Сокола у дер. Соколище (там стоят стилизованные памятные знаки) является ошибочной.
Русла рек (особенно Нищи, очень сильно обмелевшей), видимо, претерпели некоторые изменения. Тем не менее четко локализуется сохранившийся внутренний вал крепости. Это именно внутренний вал, а не внешний, оказавшийся далеко от реки из-за ее обмеления или изменения русла. Это подтверждает рисунок С. Пахоловицкого: на нем изображена крепость с внутренним земляным валом, разделявшим крепость на две зоны обороны. И именно этот вал в сильно облесенном состоянии, с основанием одной из башен хорошо сохранился.
На наш взгляд, фортификационное решение в Соколе очень редкое и интересное. Получалось, что противник, взяв внешнюю стену, оказывался перед дополнительным внутренним укреплением (этот прием русские в 1581 г. будут успешно использовать при обороне Пскова). Уникальность Сокола в том, что обычно внутренняя стена была деревянной.
Здесь же она представляла собой высокий земляной вал, что делало ее еще более фундаментальной, чем внешние деревянные линии стен. Даже сегодня, в оплывшем состоянии, вал достигает высоты 7–10 м, то есть он явно был не ниже крепостных стен.
Появление внутреннего вала могло быть вызвано еще одним обстоятельством: Сокол стоит на плоской площадке в излучине Нищи и Дриссы. Если берега Дриссы одинаково пологие, то правый берег Нищи представляет собой высокие облесенные холмы. Сокол же стоит на левом, пологом берегу. Холмы правобережья слишком неровные по рельефу местности, чтобы на них можно было бы сделать укрепления, построить город. А вот при осаде разместить там стрелков или даже легкую артиллерию можно было бы вполне. Внутреннее пространство Сокола тогда простреливалось бы с противоположного берега Нищи. Возможно, вал в Соколе играл ту же роль, что в Ивангороде каменная стена, закрывавшая город от обстрела с «Длинного Германа» Нарвского замка.
В 2016 г. появились сведения о раскопках в районе слияния рек Нищи и Дриссы экспедиции Института истории НАН Белоруссии под руководством М. Гатина. Несколько журналистских публикаций в Интернете сообщили о сенсации: на раскопках, которые проводились две недели, крепость Сокол была обнаружена в другом месте, найдены ворота, линии стен, локализовано место жительства русских стрельцов и т. д. Вал, который все предыдущие археологи ошибочно принимали за вал Сокола, на самом деле является естественной возвышенностью (грядой), а найденные в нем фрагменты оружия и доспехов XVI в. — остатками могилы ландскнехтов, которых закопали в ближайшем холме[371].
К сожалению, интернет-публикации носят характер журналистского интервью, и по ним трудно судить, что же в самом деле нашли белорусские археологи и как это меняет принятую в науке локализацию Сокола. До появления научных публикаций результатов раскопок обоснованность отрицания реальности сокольского вала и переноса крепости в другое место трудно оценить, как и сложно понять, какой именно участок крепости (а Сокол был большой крепостью) раскопали белорусские археологи и как он соотносится со всей площадью крепости и посада. Безусловно, их находки позволят уточнить локализацию и конфигурацию крепостных укреплений и городской застройки и достичь ясности в вопросе о расположении Сокола. Поэтому научной публикации по новым находкам в отношении Сокола историки ждут с нетерпением. Возможно, она внесет коррективы в наши гипотезы о конфигурации укреплений Сокола.
Освоение новых полоцких территорий было несколько задержано эпидемией. В августе 1566 г. разразился мор в Полоцке, Озерище, Невеле, Великих Луках, Торопце. Наступательные операции были временно приостановлены: вернувшиеся из дальнего похода дети боярские вполне могли вместе с победой принести домой смерть (что в конце концов и случилось — зараза достигла Новгорода и Смоленска). В полоцких пригородах вымерли попы, пришлось мобилизовывать священников центральной России и посылать на Полотчину — некому было вести церковные службы[372].
В октябре 1566 г. русские решили ставить замок на устье Улы. 12 октября он был заложен[373]. Здесь была построена восьмибашенная деревоземляная крепость. Местные «врадники» на него напали, но «не сделали ничего» и отошли[374].
Русский отряд напал на Воронач, но гарнизон отбился. Лепельскому старосте Юрию Зеновьевичу было приказано разместить в Вороначе роту для обороны городища. Судя по терминологии (городище), новых укреплений на городищенском холме в это время возведено не было. Русские же, как свидетельствуют источники, хотели его не взять, а осмотреть (видимо, подбирались места для замков). Для обороны Воронача посланы 300 человек и «стрельба», то есть малокалиберные артиллерийские орудия. Местным властям ВКЛ велено собирать окрестных людей и строить замок на Вороначе[375].
Летом 1566 г. русские начали строить Усвят, город на городище Межеве[376]. Здесь существовало литовское укрепление, возведенное при старосте Остафии Воловиче, т. е. около 1563 г.[377] Новая крепость должна была противостоять Сурожу и Витебску. Войска ВКЛ сразу же пытались напасть на округу, источники зафиксировали некие бои «на Усвятских озерах»[378].
В апреле 1567 г. разведкой ВКЛ было получено известие о попытке строительства русскими замков в Лукомле и на Саре, для чего в Полоцк была пригнана посоха. Посоха, «люд немалый, ездный и пеший» собирались в Нище и Уле, «готовят дерево». Район Лукомля было предложено оборонять Роману Сангушке, воеводе Брацлавскому, старосте Житомирскому