[418]. В октябре 1568 г. русскими планировался контрудар, воеводой хотели поставить удачливого Юрия Токмакова[419]. Но план не удался, до конца войны Ула была под властью литовцев.
В целом к 1569 г. ситуация стабилизировалась. Продолжались постоянные мелкие стычки и взаимные нападения. Например, А. Сементовский свидетельствует, что еще в XIX в. «…у дороги, ведущей из Суши в Уллу, до сего времени, сохранился немой свидетель бывших на этом месте кровопролитий — каменный, высеченный из местного гранитного валуна — крест, имеющий в вышину семь, а в ширину пять четвертей аршина. На кресте этом грубо высечена славянскими буквами надпись гласящая: "1569 г. здесь положено 200 жовнер (воинов) во Христу поставил после битвы…". Имя поставившего этот христианский памятник от времени сгладилось»[420].
В 1569 г. упоминаются новые замки в урочищах Ушачи и Тетча. Русские хотели поставить там замки, но на Ушачи напали Баркулаб и Дмитрий Корсак, захватили укрепления и какое-то время их удерживали. Король приказал послать на Ушачи 2000 коп грошей для найма казаков, стрельцов и служилых людей[421]. Чем закончилось, неизвестно, послали ли деньги. Имеется в виду попытка строительства замка на Ушачах или замок Воронач? Ю. Ф. Устинович считает, что замок Тетча хотели поставить не русские, а литовцы, и назвали его Лебедь (или Лебедок). А русские в ответ хотели на оз. Аталова возвести замок Кречет. То есть возникла своего рода «война названий» — лебедь против хищной птицы[422]. К сожалению, подробности истории этих замков нам неизвестны.
В 1570–1571 гг. на озере Нещерда был поставлен последний замок: «Лета 7079-го […] Того же лета на Нещерде город ставили боярин Никита Романович да воевода Федор Васильевич Шереметев»[423]. Крепость описана в исследовании Д. О. Виноходова: «Крепость была построена, скорее всего, из сосновых брёвен. Судя по рельефу местности, её периметр должен был представлять собой неправильный четырехугольник не более 250×150 м, вытянутый с юга на север. Западная и северная стены опирались на обрывистые берега полуострова высотой до 25 м. В южной и восточной стенах, что находились на более пологих склонах горы, располагались, соответственно, Егорьевские и Большие (Благовещенские) ворота. Первые из них вели к загородному поселению, а вторые выходили к низинной части оконечности полуострова, где могли находиться различные постройки и пристани. О точном числе башен крепости судить трудно: кроме четырёх угловых и двух брамных, могли иметься дополнительные башни. На внутреннем пространстве, несомненно, находились церковь, жилые дома и различные хозяйственные постройки. Двор головы находился на Большой улице в Казацкой слободе, площадь его составляла 360 м², дворы сотников (5×4 сажени каждый, т. е. всего 360 м²) были возле Благовещенских ворот, остальным казакам под дворы в крепости было выделено крайне ограниченное место общей площадью 1640 м². Суммарная же площадь Казацкой слободы вместе с дворами головы и сотников составляла 2370 м², отсюда можно заключить, что внутренняя застройка крепости была достаточно плотной. Впрочем, Казацкая слобода в крепости предназначалась только на случай вражеского нападения и осады («для приходу литовских людей»)»[424].
К началу 1570-х гг. сложилась система полоцких пригородов. Стабилизировалась и военная ситуация: стало ясно, что крупных военных кампаний не будет, а мелкие стычки и налеты будут постоянно. Можно, наконец, оценить, что же приобрела Россия в Полоцком повете после похода 1563 г.
Первоначально, видимо, у России не было четких планов. Предполагалось сориентироваться по ситуации, во-первых, с помощью волшебного принципа «кто чем владеет/кто что успел захватить», во-вторых — видимо, была определенная надежда, что в случае признания ВКЛ утраты Полоцка вместе с ним России отойдет и его повет. Во всяком случае, в июне 1563 г. В. И. Низовцев и И. А. Кикин были посланы полоцкими воеводами П. И. Шуйским и В. С. Серебряным «рубеж сыскивати»[425]. То есть Россия действовала не по принципу: «сколько захватим — все наше», а пыталась придать своим действиям определенную логику и легитимность: захватили центр (Полоцк), с ним должна отойти и административно подчиненная ему округа. Осталось только уточнить, где проходят ее границы. Кикин и Низовцев определили границы повета по р. Глубокой. Их Россия и будет отстаивать в дипломатических дебатах о Полоцке. К росписи рубежей прилагался схематический чертеж[426].
В декабре 1563 г. на переговорах были впервые официально обозначены территориальные претензии Москвы. За западном направлении это была Дрисса, на южном — Лукомль[427]. Фактически это означало присоединение к России всего Полоцкого воеводства «по Березину», и русско-литовская граница должна была проходить по рубежам Виленского и Минского воеводств. По верному наблюдению В. Воронина, по Березине проводилась граница между «Русью», т. е. русскими землями ВКЛ, и собственно Литвой[428]. Таким образом, Иван Грозный обозначил претензии на Русь Великого княжества.
Однако ни Дрисса, ни Лукомль не входили в зону, где русские войска чувствовали бы себя уверенно. Заявленные рубежи не соответствовали пределам реальных завоеваний. Поэтому позиция Москвы смягчается, она возвращается на рубежи, выявленные Кикиным-Низовцевым. В июне 1566 г. Лукомль и Дрисса были уже объявлены зоной влияния ВКЛ, государь ими «поступался»[429]. К ним добавили Лепель, Бельмаков, Копец (пункт в устье р. Ушачи)[430].
На переговорах 1566 г. русские обозначали желаемые границы Полоцкого повета: «А рубеж приговорил государь з бояры Полотцку учинити по Задвинью по Глуботцкой дороге, село Бобыничи, от Полотца тритцать верст, а вверх по Двине реке тритцать же верст, тому межа учинити. А вниз по Задвинью от Полотцка по реку по Начю дватцать пять верст. А на сей стороне Двины реки вверх по Двине по старой рубеж витебской по реку по Дунавец, от Полотцка семдесять верст. А на сей стороне Двины вниз по Двине реке по речку по Оленку, от Полотцка дватцать верст. А по сю сторону Полотцка и Двины реки весь Полотцкий повет к Полотцку»[431]. Рубежи выясняли с помощью местных жителей, старожильцев[432]. Если наложить ориентиры на карту (точно определяются Нача и Бобыничи, остальных ориентиров найти не удалось, накладываем расстояния), то получается, что Россия заняла чуть больше половины, примерно две трети территории Полоцкого воеводства.
Границы Полоцкого повета были уточнены в инструкциях посольству Ф. И. Умного-Колычева (1567): «…и рубежи б учинити Полотцкому повету за Двиною рекою по Глуботцкой дороге с Виленским поветом село Бобыничи, а от Бобынич к селу Завичелю, а от Завичеля к селу Мосыри, что на озере на Мосыри, а от села от Мосыри к селу к Ладосну, что на озере на Ладосне, а от села от Ладосна к селу Островну, что на озере Островне, от озера Островна к селу к Несину, что на озере на Несине, а от Несина к селу к Еванскому Островского монастыря, что на реку Уле. А быти тем селом всем и озерам во государеве стороне к Полотцкому вповету. А городу Уле рубеж с Витебскою землею от усть Улы реки вверх по Двине село Быстрей, что было Яцка Берестейского на берегу Двины от усть Улы до Быстрей пятнадцать верст. А селу Быстрее быти в Ульском повете, а по-за Уле реке с витебскою же сторону рубеж Улскому повету от Двины реки от села Быстрей к усть реки Свечи прямо, что река Свеча пала в Улу с Витебскою ж сторону с Витебским и Виленским поветом рекою Улою вверх по село по Еванское Островского монастыря. А от Полотцка вниз по Двине реке по Задвинью рубеж Полотцкому повету с Кобецкою землею река Нача, от города Полотцка пала в Двину пол-третьятцать верст, а от устья Начи реки вверх по реке по Наче рубеж учинити Полоцкому повету с Кобецким поветом от Двины реки тритцать верст, а на городской полотцкой стороне от Полотцка вниз по Двине реке рубеж Полотцкому повету с Кобецким поветом речка Оленка, от Полотцка дватцать верст, а пала в Двину реку с полотцкую сторону, а от устья речки Оленки вниз по Двине реке до города до Кобца, до усть речки Каменки, что речка Каменка пала в Двину с полотцкую сторону против Кобецкого острову, убережением пять верст, и меж тех обоих речек к городу х Копцу из полотцкие стороны из Полотцкого повету и из Соколские земли рубеж учинити от Двины реки на пять верст, а ниже Копца вниз по Двине реке меж Копца и Дрыси, и тем селом и погостом рубеж учинити с Полотцкою землею и с Соколской землею и с Полотцкми волостми от Двины реки убережья от берегу по пяти же верст, а ниже Дрыси города вниз по Двине реке Дрыскому городу рубеж учинити по пяти же верст от города, а от Полотцка ж на полотцкой стороне вверх по Двине реке Полотцкому повету с Витебским поветом рубеж старой реке Дуновесь, что речка Дуновесь пала в Двину подо владычным селом под старым, от Полотцка 70 верст»[433]. В Полоцком повете выделялись уезды: Ульский, Сокольский, Лепельский, Копецкий, Дрисский. Отдельно были еще Озерищенский и Усвятский