[523]. Ему учинили оклад в 40 четий и «мера его за ним вся сполна»[524].
По соседству с С. Ю. Боландиным такие же обезлюдевшие поместья на 40 четей получили два других пятидесятника — Алеша Онцифоров и Аникей Тимофеев сын Левонов[525]. Без крестьян эксплуатировать эти поместья было тяжело. Поэтому им дополнительно давали земли в соседних волостях.
ГРИБАКИНЫ и ЖУКОВЫ. Грибакины были детьми боярскими, служба которых в Русском государстве с конца XV в. была связана с его северо-западными уездами.
В писцовых книгах они упоминались как московские помещики в Новгородской земле. В конце 1490-х гг. владения Грибаки Жукова располагались в Турском и Которском погосте Шелонской пятины Новгородской земли[526].
В майском наказе 1492 г. в несостоявшемся посольстве дворового сына боярского И. Н. Берсеня Беклемишева были записаны жалобы «великого князя людемъ Новогородские земли на Королевыхъ людей». Согласно источнику, «наехавъ» со стороны Полоцка «на Луцкую волость, на Хрянской станъ, на Селивана на Власьева, да на Зенка на Ильина, да на Ивана на Жукова, да на Михайла на Оксентіева пана Яновы люди, Яманъ да Посывня да Станко Волосатой да Голяшъ съ товарищи, деревни выграбили, шестьнатцать головъ свели, а восмь человекъ повесили, а грабежу взяли на двесте рублевъ на рижскую»[527]. Этот И. Жуков мог быть братом или близким родственником Г. Жукова.
В 1515/16 г. среди послухов в купчей грамоте И. А. Колычева у С. З. Ворыпаева на село Некиматово (Екиматово) и деревню Тетевкино в Каневской волости Коломенского уезда были записаны Черемис Федоров сын Кренев, Иван Иванов сын Сукина и Скурат Грибакин сын Жуков. На ее обороте отмечено: «По сеи купчей грамоте яз Скурат Грибакин послух и руку свою приложил»[528]. В феврале 1517 г. на пути из Пскова в Москву С. Г. Жуков был приставом у Дитриха Шонберга («Шимборка»), посланника магистра Тевтонского Ордена[529]. Благодаря этим свидетельствам источников можно установить, что Скурат был сыном Грибаки Жукова. Они были представителями одной из ветвей служилого дворянского рода Жуковых.
По-видимому, еще одним сыном Грибаки Жукова был Ивашка Грибцов сын Жуков. В 1545 г. за этим бежецким сыном боярским упоминалось его старое поместье с дополнительной придачей «въ Слезкине-жъ в-Ыльинскомъ погосте»[530]. Интересно отметить, что здесь его соседями были Сукины. Родственник последних вместе с С. Г. Жуковым записан в акте 1515/16 г.[531]
В Северо-Восточной Руси известно несколько служилых родов Жуковых. Все они были однофамильцами. Наиболее заметными среди них могли быть ближайшие потомки видного дворянина Ивана Васильевича Жука, потомка старомосковского служилого боярского рода Лыковых. Пока совершенно неясно, был ли И. В. Жук Лыков отцом Грибаки Жукова.
В начале 1550-х гг. в середине списка Дворовой тетради по Москве были записаны «Василей, да Петр, да Андрей Васильевы дети Жукова», а также «Иванко Иванов сын Жукова» с пометой: «по Бежецкому». Однако нет твердой уверенности в том, что они были ближайшими потомками И. В. Жука Лыкова[532]. Незначительность служебных назначений этих Жуковых[533] в сравнении с должностями, полученными Замятниными, безусловными родственниками И.В. Жука Лыкова, пока оставляет этот вопрос открытым.
Данные актов показывают, что представители одной из фамилий Жуковых были известны уже со второй четверти XV в. Между 1432 и 1445 гг. Ивашко Жуков, будучи послухом, упоминался в купчей грамоте с отводом известного троицкого посельского и монаха Геронтия (Лихарева) на деревни Тимонинскую и Матвеевскую в Каменском стане Дмитровского уезда[534].
18 мая 1508 г. в жалованной заповедной грамоте великого князя Василия III Ивановича игумену Троицкого Махрищского монастыря Мисаилу на села и деревни в Переяславском уезде отмечалось, что он дал монахам для обороны от незваных гостей «своег(о) пристава Гридю Семенова с(ы)на Жукова»[535]. По-видимому, его родным сыном был Сувор Григорьев сын Жуков, который, будучи на службе «по замъком вкраиным», не позднее 1518 г. попал в литовский плен. Согласно данным Литовской Метрики за 1519 и 1525 гг., С. Г. Жуков находился в берестейской тюрьме. Между сентябрем 1525-го и 20 октября 1538 г. он умер[536].
В первой половине XVI в. представители еще одного служилого рода Жуковых были мелкими вотчинниками в Нерехотском и Жабенском станах Кашинского уезда, которые в это время также писались слугами Троицкого Колязина монастыря[537]. По мнению С. Б. Веселовского, из этого рода происходил Грибака Жуков. Однако его аргументация неясна[538]. Однофамильцами и земляками этих Жуковых были землевладельцы из Микулинского удела Тверского великого княжения. Они представляли собой одну из ветвей местного служилого рода Оплечуевых[539]. В XVI в. Жуковы-Оплечуевы были вкладчиками, а некоторые слугами Иосифова Волоколамского монастыря[540].
В XVI в. среди землевладельцев Переяславского уезда также упоминаются Жуковы. Еще в 1511/12 г. в купчей с отводом С. В. Редрикова у своих «братеничеи» С. В. и М. В. Редриковых на половину деревни Стоской в Верхнедубенском стане четвертым послухом был записан «Власко Иоанов с(ы)нъ Жукова»[541]. Его родство с новгородским помещиком И. Жуковым неясно. Возможно, В. И. Жуков был сыном Иванки Жукова сына дьяконова, в 1500/01 г. — писца полюбовной разъезжей грамоты на землю Пореевскую Т. П. Замыцкого от Мериновской и Иванковской земли Троице-Сергиева монастыря, находившихся в Переяславском уезде[542]. Однако этой версии как будто косвенно противоречит неграмотность послуха В. И. Жукова, не оставившего свою подпись на грамоте.
В правление царя Ивана IV Васильевича Грозного Жуковы сохраняют остатки каких-то владений в Переяславском уезде. По мнению Ю. Г. Алексеева, это было связано с опричной земельной политикой[543]. Действительно, в 1566 г. опричник Гавриил Константинов сын Жуков был писцом поручной грамоты, составленной на освободившегося из литовского плена воеводу З. И. Очина-Плещеева[544]. В настоящее время установить принадлежность Г. К. Жукова к одной из указанных выше фамилий Жуковых не представляется возможным. Предположение А. Л. Корзинина о том, что Г. К. Жуков был выходцем «из верхов уездного служилого дворянства, из городовых детей боярских»[545], не подкреплено ни одним из свидетельств источников. Грамотность Г. К. Жукова косвенно свидетельствует в пользу его происхождения, скорее всего, из приказной семьи.
В писцовой книге Полоцкого повета стрелецкий голова Федор Жуков чаще всего фигурирует как Федор Скуратов или Федор Грибакин. В волости «Невердовская кубок» его крестьяне вели активную хозяйственную деятельность[546]. В Турунтовской волости Ф. С. Грибакину сыну Жукову было пожаловано 9 деревень, 6 починков и одна пустошь, в которых в 13 дворах проживало 15 человек. При этом за ним было «пашни добрые земли 167 четий да перелогу 31 четь и обоего 198 четий в поле, а в дву потомуж, сена по лугом и по дубровам 390 копен, лесу пашенного кустарю 202 десятинъ, а непашенного лесу бору 153 десятины, да поверстного лесу в розных местех 26 верстъ, а поперег на 10 верстъ». Писец подчеркивал, что, в отличие от других помещиков, «велено за Федоромъ за Грибакиным поместья учинити на 200 четий, и оклад его за ним учинен весь сполна»[547]. Помимо этого, Ф. С. Грибакину Жукову на время службы была выделена оброчная пашня за Покровскими воротами между р. Полотой и дорогой, которой жители ездили к Спасскому и Евфросиньеву монастырю напротив Стрелецкой слободы («города»)[548].
Несколько владений в Полоцком повете имели Жуковы. Так, например, Невельскому сыну боярскому Дмитрию Кузьмину сыну Жукову в Покровской волости дали у р. Великой две деревни из четырех дворов, в которых проживало 3 человека. Ценность этому небольшому поместью придавала «добрая земля» на 75 четей, пашенный лес на 20 десятин и непашенный на 40 десятин. Близким по размеру было поместье Д.К. Жукова в Нищенской волости. Всего ему должно было принадлежать владений «на 400 четий в поле, а в дву потомуж». Однако, в отличие от Ф. С. Грибакина Жукова, из этого оклада ему «не дошло… 265 четий с осминою без получетверика осминного в поле, а в дву потомуж».
По соседству с Д. К. Жуковым располагалось общее поместье земляков и родственников Якова, Вешняка, Андрея и Фотия Игнатьевых детей Жуковых. В Покровской волости им принадлежало три деревни, где было семь дворов и крестьян, доброй земли с перелогом 150 четей, 63 десятины пашенного и 30 десятин непашенного леса. В Нищенской волости братья владели поместьем на 88 четей, а в Межевской — на 46 четей. При этом Я. И., В. И. и А. И. Жуковым из их оклада «с невелским поместьем на 450 четий, и не дошло въ их оклады добрые земли 204 чети в поле, а в дву потомуж». За Ф. И. Жуковым было «велено поместья учинити и с невелским поместьем на 200 четий, и не дошло въ его оклад добрые земли 134 чети с осминою в поле, а в дву потомуж»