Успеху осажденных способствовал и неожиданный контрудар русских войск, последовавший из крепости Суши, которую войска Батория оставили в своем тылу, полагая, что она опасности не представляет. Отважный гарнизон ночью атаковал Красный, захваченный литовскими казаками, и сжег лагерь неприятеля. После этого отряды из Суши стали нападать на литовские обозы, на которых из Вильно подвозилось продовольствие. В этом сушинцам помогал гарнизон находившейся выше по течению Двины крепости Туровли.
В первых боях под Полоцком наилучших образом показали себя венгерские и немецкие наемники, а также польская пехота. Между тем, именно эти части хуже всего переносили непогоду и нехватку продовольствия. В полках начался кровавый понос.
Не повезло нескольким немцам, которых во время вылазки русские захватили в плен. Некоторых сварили в котле, а у других изрезали все тело и голыми вывесили на веревках на крепостной стене для устрашения осаждающих[715].
Король боялся, что наемники откажутся воевать. Силами одного ополчения ВКЛ, даже при поддержке польских частей, Полоцк вряд ли удалось бы взять. Поэтому надо было выбирать: или немедленное отступление, или решающий штурм. 28 августа этот вопрос обсуждался на военном совете при участии короля. Баторий отверг идею фронтального штурма, но предложил попробовать еще раз массированными попытками поджечь стены.
29 августа, когда наступил перерыв в дождливой погоде, осаждавшим удалось поджечь в нескольких местах крепостную стену. Особенно отличился один львовский медник, который переправился через Полоту с котлом, наполненным углями, и высыпал их в основание наугольной северо-западной башни Верхнего замка. Башня задымилась, медник бежал назад, получил в спину стрелу, но переплыл Полоту и вернулся к своим. За храбрость был пожалован дворянством и получил фамилию Полотинского[716].
Защитники тушили пожары целый день, но все равно не смогли предотвратить серьезный урон, нанесенный укреплениям. Крепость горела. Среди полочан начались волнения: малодушные решили, что пора сдаваться. Десять человек на веревках спустилось со стен и перебежало на сторону врага. Однако им не повезло: они вышли в расположении венгерских войск. Венгры же решили пленных не брать, ибо добровольная сдача города лишила бы их славы и возможности безудержно пограбить в качестве награды за труды и потери при штурме. Поэтому солдаты убили перебежчиков. Гейденштейн писал: «Молва о древних богатствах знаменитого города и особенно находящейся в нем церкви св. Софии, о серебряных статуях, о богатейших дарах древних русских князей, которые, как говорили, находились там, возбудила в солдатах надежду на огромную добычу; воспламененные ею, они переносили весьма равнодушно все невзгоды, лишь бы овладеть крепостью»[717].
Вечером 29 августа поляки и венгры попытались войти в город через то место, где стена прогорела и разрушилась от пожара. Однако защитники успели вырыть внутри крепости прямо напротив пролома еще один ров и установить там пушки. Венгерские и польские солдаты попытались проникнуть в Полоцк через пожарище. Штурмующих встретил плотный орудийный и ружейный огонь, и они побежали назад. Король и его приближенные, канцлер Ян Замойский и командовавший польскими войсками Миколай Мелецкий лично вывели войска к стенам Полоцка, чтобы разбитые отряды поляков и венгров сумели отойти и чтобы осажденные не смогли сделать вылазку. Баторий продемонстрировал немало личного мужества, командуя полками под артиллерийским огнем со стен и башен Полоцка. Венгры и поляки переругались, обвиняя друг друга в несогласованности действий и недостаточном героизме.
30 августа венграм под командованием Петра Рача удалось войти в пролом, окопаться в нем, захватить и сжечь крепостную башню, располагавшуюся недалеко от пролома.
Пользуясь тем, что целый участок стены оказался без укреплений и защиты, солдаты Батория сумели подвести осадные укрепления к самому крепостному рву Полоцка. Это делало крепость очень уязвимой. Поэтому среди осажденных возник раскол: «ратные люди» решили прекратить сопротивление и сдать город, епископ Киприан и воеводы требовали стоять до конца. По приказу Киприана была даже сделана попытка поджечь пороховой склад, чтобы гарнизон взорвал себя сам, но не сдался бы врагу. Однако рядовые ратники предотвратили взрыв. Тогда Киприан со своими сторонниками заперся в соборе Св. Софии и отказался выходить, пока его не вытащат оттуда силой.
31 августа 1579 г. король вступил в город. Русские прекратили сопротивление при условии, что кто хочет — того отпустят в Россию, кто хочет — поступит на королевскую службу. Король лично смотрел, чтобы пленных не обижали, и даже своей рукой убил ударом булавы поляка-мародера, который пытался грабить пленных. Для охраны пленных были выделены два эскадрона под командованием ротмистра Садовского, но как только они отвели пленных от лагеря — начался безудержный грабеж, в котором участвовали и солдаты Садовского. Пленные просто разбежались по окрестным лесам, преследуемые грабителями.
Помочь Полоцку в последние дни осады мог бы удар из Сокола, но войска в Соколе были недвижны. В. В. Пенской дает их поведению совершенно справедливую оценку: «Шеин и его товарищи не сдвинулись с места, забыв о поговорке "Сам погибай, а товарища выручай"». Своей пассивностью сокольские воеводы ускорили падение Полоцка и тем самым подписали смертный приговор себе и большей части своих ратников, ибо теперь, когда Баторий достиг главной цели начатой весной кампании, ничто и никто не мог остановить его на пути к овладению Соколом»[718].
Баторий обратился к воззванием к подданным как Речи Посполитой, так и Российского государства, обыграв при этом титул Ивана IV и перечислив названные в нем земли как адресаты своего послания (хотя его реальным и непосредственным адресатом оказался полоцкий гарнизон). Стефан объяснял причины войны с Россией, возлагая всю вину на Ивана IV.
Великий князь несговорчив на переговорах, не хочет идти навстречу во имя заключения мира, нападает на Ливонию и земли Великого княжества Литовского. Поэтому Стефан, как христианский государь, вынужден бороться за свободу христиан. Прочитавшим послание московитам предлагалось сдаваться в плен, не оказывая сопротивления королевским войскам[719].
Комендантом взятого Полоцка был назначен Януш Лисовский[720]. Опасаясь царской опалы, некоторые воеводы не захотели возвращаться в Россию, хотя Баторий их был готов отпустить. Литовский гонец Богдан Проселок осенью 1579 г. свидетельствовал: «А про воевод полотцких сказал, что воевод полотцких король был отпустил, и они сами итти не похотели, а соколские воеводы были на Копце после короля три дни и ис Копца хотели их отпустить, да с Копца их велел взяти к себе неведомо для чего»[721].
Вошедшие в город солдаты Батория оказались страшно разочарованы: они не нашли той богатой добычи, на которую надеялись. Только трупы, разбитые орудия и брошенные боеприпасы, пепелище, воронье и разоренные дома… Самой главной ценностью в Полоцке оказалась богатая библиотека, но наемники Батория не обратили на нее никакого внимания. Воины нашли выход своему раздражению во взаимных сварах: в лагере начались массовые драки между венграми и поляками за дележку небогатых трофеев. Король сумел прекратить это безобразие, только раздав богатые подарки из собственной казны. 17 сентября Баторий отправил Ивану IV из взятого Полоцка грамоту, в которой сообщал, что восстановил справедливость и вернул город[722].
С падением Полоцка наступление Батория не прекратилось. Литовские казаки жгли замки по Двине за 4 мили до Улы. 4 сентября пала Туровля, которую взял отряд Константина Лукомского. К 5–6 сентября под стены Сокола подошли отряды Я. Збаражского и М. Мелецкого. Начались стычки перед стенами Сокола, так называемое «травление» — взаимные налеты конных разъездов. Судя по свидетельствам разных источников (наилучшим образом проанализированных в статье В.В. Пенского[723]), русские войска имели укрепленные позиции («окопы») перед стенами Сокола, и первоначальной задачей для баториевцев было взять их и загнать обороняющихся в крепость.
Литовские источники сообщают, что в Соколе было 5000 человек гарнизона и двухтысячный отряд Юрия Булгака. Представляются более адекватными оценки В. В. Пенского: гарнизон составляли не более чем 200–300 детей боярских с послужильцами и не более 500–600 стрельцов и казаков[724]. Его хотели усилить отрядом Б. В. Шеина и Ф. В. Шереметева, посланным на выручку Полоцка и до него не дошедшим. В него входили дворянская конница, донские казаки, астраханские стрельцы.
Король опасался, что из Сокола будут направлены силы на помощь Полоцка, поэтому послал туда отряды, которые должны были сковать противника. В. В. Пенской пишет, что «…Баторий отправил под Сокол сперва кревского старосту Яна Волменского с отрядом конницы («несколькими гуфами», по словам М. Стрыйковского), к которому потом присоединился польный литовский гетман Кристоф Радзивилл и минский каштелян Иван Глебович»[725].
Сокол был обложен, вдоль Дриссы и Нищи поляки и немцы стали строить осадные траншеи и открыли из-за реки огонь по крепости калеными ядрами. В. В. Пенской приводит свидетельство, что «…Мелецкий отправил к Шеину послание, в котором предложил воеводе и его товарищам сдаться, на что, по словам Папроцкого, ему ответили: "Когда нас за ноги из него вытащишь, тогда и возьмешь его, потому что нас послали оборонять его, а не сдавать"»