Хави только молча кивнул.
— Я знаю, что был дерьмовым другом с тех пор, как мы поменялись, и ты не заслуживаешь наказания за мои проблемы, — продолжил Джек. — Надеюсь, ты знаешь, что я очень горжусь тобой, Хави. Ты в два раза лучше, чем я когда-либо буду.
Хавьер поднял глаза на своего друга, казалось, его тронуло это признание. Глаза Джека припухли, лицо покрылось неухоженной щетиной, а Хави выглядел все так же, как и в первый день их знакомства, когда Джек встретился с родителями Хави и заметил, как они нервничают, не решаясь оставить сына. Тогда Джек дал им слово, что будет присматривать за Хави. И они всегда будут вместе.
— Спасибо, что нашел в себе силы произнести эти слова, — ответил Хави.
Джек улыбнулся и кивнул на настольный футбол.
— Хочешь сыграть последнюю партию?
— Пожалуй, мне лучше побыть одному, если ты не против. Сохранить ясную голову.
— Хорошо, конечно. Нет проблем, — сказал Джек. Очевидно, он ошибался, думая, что краткого извинения будет достаточно. — Я, я просто хотел дать тебе кое-что перед отъездом.
Джек протянул Хави тонкий белый конверт. На нем было написано: «Моему лучшему другу». Хави просунул палец под печать, и ему на ладонь выскользнула молитвенная карточка, потрепанная по краям за много десятилетий.
— Я не могу это принять, — произнес Хави.
— Конечно, можешь. Ты заслуживаешь этого больше, чем я.
Хави покачал головой.
— Правда, Джек, я не могу.
— Я знаю, что ты католик, а это еврейское благословение, но… Бог-то один и тот же, верно?
— Дело не в этом, — сказал Хави, положив карточку на книжную полку рядом с собой. — Это наследие твоей семьи. Не моей.
Эти слова больно ударили Джека. Хави был для него большим братом, чем любой из его настоящих родственников. Хави был единственным, кто знал, как Джек относится к Хантерам, к армии, ко всему.
— Ты моя семья, — проговорил Джек.
Хави на мгновение замолчал, лишь приглушенные звуки уличного движения наполняли их квартиру.
— Я ценю это, Джек. Но я тут немного… поразмыслил и пришел к выводу, что пора мне побыть со своей семьей, подальше от всей этой драмы Хантер-Роллинз. Не обижайся, но твои родственники… далеки от меня.
Джек вздохнул. Он не мог с этим спорить.
— Знаешь, единственным из Хантеров, державшим эту карточку в руках, был мой дед, — добавил Джек. — Ему подарил ее Саймон, его друг, чтобы уберечь деда от опасности. Я пытался сделать то же самое.
— Спасибо, Джек. Но я не хочу больше об этом говорить.
Джек уловил в голосе Хавьера нотки разочарования. Он отбросил язвительный тон их предыдущей ссоры, сменив свой гнев на нечто вроде печали. Как будто Джек больше не стоил того, чтобы на него кричать. Вообще ничего не стоил.
— Ладно, тогда я, пожалуй, оставлю тебя в покое, — сказал Джек, неловко шаркая к двери. — Но карточка пусть полежит тут на случай, если ты передумаешь.
Хави отвернулся, и Джек, стоя на пороге, долго смотрел на своего друга. Его взгляд остановился на завязанных шнурках на кроссовках Хавьера — двух ниточках, связанных вместе, как навсегда останутся связанными он и Хави. Джек был искренне благодарен судьбе за то, что с его нитью друг сможет достичь того, к чему он стремился с таким трудом. Но они оба знали, что свою нить Джек предложил Хави лишь отчасти из-за мечты друга: главная причина была в другом.
Джек отдал Хавьеру свою нить, чтобы спасти свою шкуру. И Хави ни разу не уличил его в этом, ни разу не заставил почувствовать себя трусом. Джек все сделал сам.
Хави не нужна была какая-то старая, затертая молитвенная карточка, которая никогда ему не принадлежала. Он сказал Джеку, чего именно хочет, когда они тренировались на боксерском ринге, но этого Джек дать ему был не в силах. Он не мог выступить против своего дяди, как не мог противостоять никому в своей семье. И вскоре власть упадет Энтони в руки, он все ближе к посту президента, а Джек останется тем, кем был всегда. Последним в команде Хантеров. Сыном, брошенным кровными родственниками.
Что, черт возьми, делал Джек? Позволил семье, которая никогда по-настоящему его не понимала, прогнать единственного человека, который понимал?
Джек думал, что знает, какое на вкус одиночество, — вечно отверженный среди своих сородичей, черная овца. Но тогда он ощущал лишь отсутствие любви. Сейчас, когда уходил Хави, это была потеря.
И потерять что-то было намного тяжелее, намного суровее, чем просто остаться без чего-то.
Джек не мог потерять Хави. Не сейчас. Не за годы до того, как ему придется это сделать. И уж точно не тогда, когда в этом были виноваты его собственные слабость и страх.
Джек смотрел на своего друга и бывшего соседа по комнате, и сердце у него разрывалось от боли.
— Я обещаю, что найду способ загладить свою вину перед тобой, Хави, чтобы заслужить твое прощение. И твое уважение. Потому что я тебя очень уважаю, — сказал он. — Я знаю, что армия будет тобой гордиться.
Когда Бен встретился с Морой выпить по стаканчику в сентябре, она попросила его об одолжении: устроить сюрприз для своей подруги, пока они будут в Италии.
Именно поэтому, как только они уехали в путешествие, Бен доехал на метро до дома, в котором они жили, поднялся на три лестничных пролета и достал запасной ключ, который Мора дала ему на предыдущей встрече группы поддержки.
Он ожидал увидеть пустую квартиру.
Но когда он открыл дверь и шагнул в гостиную, то чуть не врезался в женщину, державшую над головой комнатное растение.
— Вот черт! — Бен отпрыгнул назад, удивленно теребя ключи.
— Кто вы? — воскликнула женщина, смотревшая на него с таким же испугом, как он на нее.
— Я друг Моры, — объяснил Бен. — Она дала мне ключ.
— Ох, — вздохнула женщина, внезапно осознав, что стоит в странной позе. — Извините, я услышала, как вы вошли, и знала, что вы не можете быть Ниной или Морой, вот и схватила попавшееся оружие.
Бен взглянул на ряд ярко-зеленых растений у нее за спиной.
— Взяли бы лучше кактус, — сказал он. — Кактусом бить больнее.
Женщина улыбнулась, ее плечи расслабились. Она осторожно поставила горшок обратно на полку.
— Я сестра Нины, — представилась она. — Эми.
— Приятно познакомиться, — кивнул он. — Я Бен.
И Эми, и Бен, очевидно, получили задания на время поездки: Нина попросила Эми поливать растения и приносить почту, а Мора поручила Бену художественный проект.
Бен достал несколько листов бумаги из тубуса, который держал под мышкой, и разложил их на кофейном столике.
— Вы все это нарисовали? — изумленно спросила Эми.
Она наклонилась ближе, чтобы рассмотреть серию набросков: захудалый караоке-бар в центре города, патио кафе, украшенное старинными фонарями, купол оранжереи в Бруклинском ботаническом саду.
— Мора видела, как я рисую, и, видимо, ей понравилось, — засмеялся Бен. — Но я постарался сделать эти работы чуть более профессионально. Я пришел, чтобы измерить стены и подобрать рамки.
Эми кивнула, складывая фрагменты истории воедино.
— Итак, вот где они встретились, и вот где Нина сказала: «Я люблю тебя». А что это за место?
— Здесь было их первое свидание, — ответил Бен. — Мора хотела запечатлеть особенные для них места.
— Прекрасный подарок, — восхитилась Эми. — И рисунки красивые. Вы художник?
— Архитектор.
— Итак, художник, который хорошо разбирается в математике, — улыбнулась Эми.
— А как насчет вас?
— О, я ужасно разбираюсь в математике, — сказала она.
Бен рассмеялся.
— Я имел в виду, чем ты занимаешься?
— Я учительница английского языка, — ответила она. — Никаких цифр, только романы.
Бен уже собирался спросить, в какой школе она преподает, когда раздался стук в дверь.
— Нина! Мора! — позвал перепуганный голос.
Бен быстро открыл дверь и увидел пожилого мужчину, на его худом теле болталась промокшая одежда.
— Кто вы? — спросил мужчина. — Где Нина и Мора?
— Они уехали, — сказал Бен. — Мы их друзья. Мы можем вам помочь?
— Я не знаю. Я не знал, куда идти. Мора и Нина обычно здесь, они мне помогают, — озабоченно пробормотал мужчина. — Что-то случилось. Я думаю, что, должно быть, прорвало трубу. Повсюду вода.
Он чуть не плакал.
— Понятно, сэр, почему бы вам не пройти сюда и не присесть, — мягко сказал Бен, а Эми помогла мужчине опуститься на диван.
— Где прорвало трубу? — спросил Бен.
— Дальше по коридору, квартира 3Б.
— Я возьму полотенца, — сказала Эми, и Бен бросился в квартиру 3Б.
Войдя в тесную кухню, он чуть не поскользнулся на полу. Труба действительно извергала воду, и на черно-белой плитке не осталось сухого места, поток воды быстро захватывал паркетный пол в прихожей и угрожал испортить ковер в гостиной. Бен прищурился и, присев под раковиной, нащупал запорный клапан.
К счастью, он успешно остановил извержение как раз в тот момент, когда Эми вбежала в комнату с банными полотенцами в руках. Если бы Бен не был так ослеплен брызгами воды и переполнен адреналином, он был бы благодарен судьбе за то, что ему удалось разрешить кризис как раз вовремя, чтобы произвести впечатление на девушку.
— Водопроводчик скоро придет, — сказала она, бросая несколько полотенец Бену, который плотно обернул одно из них вокруг протекающей трубы. Пожилая соседка вошла вслед за Эми и настороженно стояла у порога, а Бен и Эми опустились на колени и принялись собирать воду.
— Мне очень жаль, что я вас потревожил, — сказал мужчина, явно стыдясь своей беспомощности. — Я бы и сам все сделал, но испугался поскользнуться и упасть.
— Ничего страшного, все в порядке, — любезно ответила Эми. Сдерживая смех, она посмотрела на Бена.
— Что-то не так? — спросил он.
— Ты просто очень мокрый, — ответила она.
— А ты идеально выбрала время, чтобы войти. — Бен улыбнулся, пытаясь откинуть с лица влажные волосы. — Пропустила самое интересное, когда я с головой окунулся в гейзер.