По-видимому, — пишет профессор Г. Вахрушев, — следует считать вероятным, что в некоторых современных пресноводных озерах продолжают существовать какие-то архаические животные, по внешнему виду и образу жизни похожие на давно вымерших мезозойских плезиозавров».
Интереснейшая загадка живой природы ждет своего разрешения!
А в заключение нашего рассказа о морских и речных животных-призраках стоит еще раз вспомнить, как иной раз может пошутить природа с человеком, склонным, как говорится, «с ходу» поверить в непроверенное, призрачное. Вот о каком попросту забавном случае рассказал когда-то в журнале «Знание—сила» костромич Ю. Л. Кол-гушкин. Произошло это на реке Мезе. Среди местных жителей распространился слух, что в черном омуте, что за Крутым яром, появился «водяной». Многие видели, как на поверхности реки с шумным всплеском появлялось огромное мохнатое чудовище, обросшее тиной.
«Однажды я с приятелем отправился к омуту. Привязав лодку к свае, мы ловили рыбу. Вечер сменился ночью, и бронзовый диск луны выплыл из-за леса. Достав термос и напившись чаю, приятель встал на вахту, а я, завернувшись в плащ-палатку, задремал на корме. Сквозь сон я услышал возню. Лодка сильно качалась. В следующую секунду всплеск воды привел меня в сознание — приятеля в лодке не было!
—Что за чудо! — отфыркиваясь, произнес он, влезая в лодку.— Выкупался во всем, не простудиться бы, часом.
К камышам противоположного берега, накренясь, плыло древко остроги, вонзенное в какое-то животное.
—Ты понимаешь, по-моему, это просто сом.
—Садись на весла — согреешься, а я встану на носу с ружьем. Поедем искать острогу.
Уже брезжил ранний рассвет, когда над водой мы заметили древко. Проехав еще с полкилометра, приятель резко затормозил лодку — древко стояло в двадцати шагах у тростника.
Взяв ружье наизготовку, я попросил тихонько грести. Но древко с прежней скоростью помчалось, бороздя воду. Мы — за ним. Расстояние уменьшалось. Шагах в десяти я приложился и выстрелил. Сильный всплеск воды, прыжок в сторону, в другую, поворот назад, и опять быстрое движение мимо нас.
Так мы катались еще минут пятнадцать. Наконец древко вошло в камыши Черного омута и, запутавшись там, стало.
Подъехав вплотную, я выстрелил еще раз прямо в то место, куда уходила острога. Древко дрогнуло и неподвижно застыло. С трепетом взялся я за него. Что-то тяжелое и большое медленно поднималось к поверхности воды. Напрягая силы, мы вдвоем тащили из камышей свою добычу. Острога сорвалась, чуть было не опрокинув нас обоих в воду, а на поверхность всплыла огромных размеров щука, в бока которой глубоко впились когти... большой скопы. Крылья мертвой птицы беспомощно свисали по бокам щуки».
Вот вам и разгадка «водяного» из Черного омута. А ведь, наверное, этот «водяной» кое-кому и в самом деле казался представителем потустороннего мира.
Призрак или не призрак?
А теперь поговорим о неуловимом пока природном явлении. Или, скажем точнее, о явлении, в существовании которого ученые еще далеко не уверены.
Речь идет о «мысленном разговоре» на расстоянии.
Можно ли передавать свои мысли на расстояние?
Конечно! Разве не делаем мы это, когда говорим, например, по телефону или радио?
В книгах и журналах люди тоже передают свои мысли на расстояние. Таким образом, вести «мысленный разговор» на сотни и тысячи километров дело известное, не вызывающее никакого удивления. Однако возникает весьма резонный вопрос: а все ли пути передачи мысли на расстояние мы знаем?
Уже нашим далеким предкам был известен язык различных сигналов, которыми быстро передавались на расстояния важные вести.
Во времена набегов половцев на наши земли воины, охранявшие границу, в случае опасности зажигали на высоком месте большой костер; видный далеко черный столб дыма предупреждал: «Враг идет!» А у многих народов Африки для этого служил большой барабан — его громкие звуки вовремя передавали всем соплеменникам важные известия.
С развитием науки и техники появлялись все более усовершенствованные средства передачи наших мыслей: печатное слово, телефон и телеграф, радиовещание и телевидение...
А нет ли в природе других, неизвестных пока возможностей для передачи наших мыслей? Конечно, если такие возможности существуют, то они обязательно должны быть связаны с каким-то материальным носителем.
В самом деле, когда мы, например, говорим, то «сотрясаем воздух» своими голосовыми связками, в нем возникают звуковые волны, которые, достигая уха, превращаются в звуки — в слова, которыми выражается определенная мысль. Здесь материальным носителем мысли, той среды, которая передала наши мысли, является звуковая волна, колебание частиц воздуха.
Когда человек разговаривает по телефону или по радио, звук сначала превращается в электромагнитные волны, а затем снова в звук. Значит, здесь нам помогают еще и электромагнитные волны, которые столь же материальны, как и все в природе.
Кстати, коща появились первые радиопередачи, очень многим это казалось каким-то необъяснимым чудом: музыка и речь передаются по воздуху на тысячи километров с помощью каких-то невидимых и неощущаемых — «внечувственных» — волн! Прошло немного лет, и это замечательное достижение человеческого разума стало для нас обычным, повседневным. «Внечувственные» электромагнитные волны стали использовать во многих приборах.
Так вот, нет ли, повторяем, в природе еще других, пока нам неизвестных «волн», которые могут выполнять роль почтальонов для наших образов, мыслей или чувств?
Ответ на этот вопрос может быть только один: никак нельзя утверждать, что таких «волн» нет. Окружающая нас природа неисчерпаема, и с каждым годом, с каждым веком мы узнаем о ней все больше и больше — порой совершенно неожиданного, «невероятного».
И нет ли в нашем распоряжении таких фактов, которые говорили бы об этом пока неведомом нам способе мысленного общения на расстоянии?
Есть.
Вопрос о том, существует ли мысленный разговор или, точнее говоря, передача чувственных образов на расстояние, имеет очень большую историю. Догадка об этом существует с давних пор на основании того, что человек иногда как бы чувствует тяжелые, неприятные события, происходящие с его родными и близкими, хотя и не видит их, не имеет с ними непосредственной связи.
Примеры такого рода знакомы многим. В годы Великой Отечественной войны не раз рассказывали о том, что мать или жена необъяснимым образом, до письма-извещения с фронта, догадывалась о том, что сын или муж тяжело ранен, причем они называли даже день и час несчастья. Многочисленные случаи «предчувствия на расстоянии» описывались и ранее. Вот несколько интересных примеров такого предчувствия.
Перед нами свидетельство известного по своим эстрадным выступлениям М. А. Куни.
«Основываясь на большом количестве опытов и экспериментов, считаю, что передача мыслей на расстояние возможна. Конечно, мысль в данном случае надо понимать как импульс, толчок, образ, чувство (страх, тревога — наиболее сильно!), ощущение.
Немало людей сталкивались с явлением так называемого предчувствия факта. Точнее, возникает не предчувствие факта (что очень важно), а предчувствие сообщения о* факте, информация о факте, получаемая одновременно с совершившимся событием. Поясню на примере, который произошел со мной. В 1924 году я жил в Москве, в комнате с двумя художниками. В то время я учился во Вхутемасе. И вот однажды мне приснился сон: мою мать искусали крысы и она находится буквально при смерти. Проснувшись, я рассказал своим товарищам этот сон. Не успели мы позавтракать, как я получил телеграмму: «Мама опасно больна, приезжай».
На следующий день, когда я приехал в Витебск, где жила моя мать, я застал ее в очень тяжелом состоянии. Десять дней назад ее укусила крыса, началась гангрена, и консилиум врачей признал необходимым ампутацию ноги.
Впоследствии мне удалось с большой точностью восстановить все факты. 11 февраля крыса укусила мою мать за ногу. Укус был несильным и не вызывал никаких опасений. Через несколько дней началась гангрена. 20 февраля матери стало совсем плохо, температура поднялась до 40°. 21 февраля в 10 часов утра был консилиум. Несмотря на то что надежда на благополучный исход операции была очень мала (у матери был диабет), врачи признали ампутацию необходимой. По отрывистым фразам мать поняла, что положение ее безнадежно (сильное потрясение!). В то время, когда происходил консилиум в Витебске, 21 февраля в 10 часов утра, я еще спал. Таким образом, как я уже говорил, информация поступила ко мне в момент наивысшего эмоционального переживания индуктора, то есть матери».
Кандидат технических наук доцент Ф. М. Лейнер, проживающий в г. Жданове Донецкой области, рассказывает:
«Январь 1946 года, война окончена. Мой старший брат находился на востоке, куда был направлен после окончания войны. Мать с семьей возвратилась в Одессу. Периодически приходили письма, все печали как будто минули, война закончилась. В ночь на шестое января с матерью творилось страшное: металась по квартире, плакала в истерике говорит, что с братом несчастье. Несколько дней мать плакала, даже полученные письма не успокоили ее. Несколько месяцев мы ничего не знали. Мать продолжала тревожиться. А через несколько месяцев нам сообщили, что в ночь на 6 января 1946 года мой брат Лейнер Абрам Маркович, лейтенант Советской Армии был смертельно ранен в верхний позвонок и через несколько дней умер, не приходя в сознание. Это случилось в городе Дальний, ныне Дайрен. Когда об этом сказали матери, она ответила: «Я его уже оплакала».
За достоверность изложенных фактов отвечаю. Со смертью не шутят. Объяснить, как мать, находясь в Одессе, узнала о смерти сына в далеком Дайрене, не знаю. Думаю, таким фактом не следует пренебрегать.
Второй случай. Октябрь 1949 года. Одесса. Я студент института, отец лежит парализованный, не в состоянии двигаться, мать болеет, эпилепсия. Я находился в городе у друзей. Обычно возвращался домой поздно. В этот вечер, примерно в одиннадцать часов, что-то меня вынудило встать и немедленно идти домой. Шел дождь. Нужно было ехать трамваем, а его не было. Я не мог ждать, побежал домой под дождем. Никогда в жизни ни до, ни после этого случая я не бежал по рельсам, но в этот вечер я делал именно так. Трамвай меня не догнал. Когда я вошел во двор, окно нашей квартиры спокойно светилось, было видно, что мать лежит на кровати. На мой стук она не ответила. На настойчивый стук повернулась в кровати, но не встала. Когда я открыл форточку, из квартиры повалил дым.