Хота опустил взгляд, а София сильно покраснела: она по его взгляду уловила, о чем он думал! Ей хотелось провалиться сквозь землю от стыда. Как, как объяснить ему теперь, что она не распутница? Как реабилитировать свою репутацию???
Софии стало сильно плохо. Ну не может же она сказать ему, что считала его просто животным и поэтому так себя вела?!! Это оскорбит его, и он презрит ее еще больше. Честно говоря, она надеялась, что этот зеленоглазый дикарь окажется более простоватым и быстро забудет обо всем, что тогда произошло. Но по его глазам она поняла, что он очень умен, наблюдателен и что с памятью у него все в порядке.
София ужасно огорчилась. Она стремительно отвернулась и выбежала из комнаты. Закрыв за собой дверь, она прислонилась к стене и позволила нескольким слезинкам скатиться по щекам. Сейчас она сильно ненавидела себя за свою глупость и недалекость мышления. Ее зацикленность на животных сыграла с нею злую шутку: посвящая себя изучению животного мира, она совсем забыла поизучать людей, что привело к таким чудовищным недоразумениям!
Но прошлого не вернешь! Человек, который так тронул ее сердце, теперь будет всю вечность презирать ее, хотя она, на самом деле, не сделала ничего плохого. София печально вздохнула. Она поможет ему выздороветь и навсегда распрощается с ним. Она готова вынести его презрение, потому что трезво осознает свою вину.
Просто-напросто — ЗАСЛУЖИЛА!!! Теперь терпи!
Она решила терпеливо и смиренно сносить все, что ее ждет. Презрение — так презрение. Распутница — так распутница. Не привыкать быть ненормальной девицей. Всю жизнь она никем не понята. И Хота тоже не поймет. Но… он такой привлекательный и особенный!
Сердце Софии дрогнуло. Ее ничтожная участь — быть просто глупой и странной девчонкой, уже два года заключенной за стенами поместья. Родители без объяснений отправили их с сестрой к дяде Джорджу, заявив, что им нужно решать вопросы наследства, и лишь крайне редкие письма матери напоминали о том, что родители у них с Марианной все-таки есть. Но жизнь в поместье была сродни жизни в тюрьме. Наверное, поэтому она так сильно неравнодушна к этому дикарю, что он стал ее единственной отрадой за последние два года.
София вытерла слезы. Смирившись со своей участью, она поспешила принести Хоте немного травяного чая. «Живи, друг, просто живи! И покинь меня поскорее, чтобы мне забыть тебя и перестать чувствовать боль…» — пронеслось в голове Софии, и она со вздохом пошла нести чай…
Глава 11
Анита сидела у открытого окна своей комнаты, и лицо ее было бледно-серым. Глаза казались такими опухшими и красными, будто их поразила серьезная инфекционная болезнь. Душа ее была в еще более худшем состоянии, чем ее лицо, потому что она… стала убийцей! Она убила Четана!
Перед глазами снова и снова всплывали страшные картины, как сапоги солдат вновь и вновь ударяют по его телу, заставляя его корчиться на земле. Но при этом — ни звука, ни стона! Он был истинным воином…
И все это с ним сделала она! Анита снова зарыдала, и в глазах остро запекло. Раскаяние пришло слишком поздно…
В тот день, когда он упал перед ней на колени и впервые в жизни заговорил с ней, прошептав свое первое и последнее «прости», она еще была ослеплена ненавистью. Даже когда он опустил голову и отдал себя на растерзание врагов, она еще не могла простить его. Слишком долго она позволяла обидам жить в своей душе, слишком беспечно она относилась к своему состоянию и глубоко пала, забыв о совести, которая все эти годы умоляла: «Прости его, прости!». И вот пришли последствия: боль, ужас и мрак! Пришла расплата за грехи, проклятие, которое она сама и взрастила своим непрощением — гибель Четана!
Анита закрыла лицо руками.
— Боже, дай мне смерть! Как мне жить после всего этого?!!
Когда Анита очнулась через несколько часов после того злополучного утра, над собою она увидела склоненное обеспокоенное лицо Михаэля. Он очень обрадовался, что она пришла в себя, и поспешил заверить ее в том, что дикарь благополучно обезврежен и теперь никому не причинит вреда. Анита не сразу вспомнила, что же именно произошло, но, когда память внезапно вернулась к ней, на ее душу начал наползать дикий ужас. Ненависть к Четану, которая держала ее в цепях все эти годы, вдруг куда-то испарилась как по мановению волшебной палочки, а вместо этого пришло осознание: это же ОН — тот самый парень, который восхищал ее своей добротой, красотой и талантами! Тот самый, о котором она заботилась несколько месяцев и который так трепетно относился к небесам, часто обращая к ним свое лицо… Может ли он на самом деле быть убийцей ее семьи в прошлом? Даже если это так, возможно, он просто жертва безумной войны между белыми и индейцами? Почему, почему такие мысли пришли к ней так поздно??? Потому что ненависть и обиды ослепляют, делают человека несправедливым и безумным!
Михаэль еще долго что-то рассказывал ей, но Анита не слышала. Она снова и снова прокручивала в голове вчерашнюю ужасную сцену, и чувство безумной вины все больше охватывало ее душу. Наконец, она очнулась и трепетно спросила:
— А где сейчас Четан?
Михаэль недоуменно замолчал, а потом смущенно переспросил:
— Четан?
— Я имею в виду, где сейчас этот индеец? — поспешила исправиться Анита, тревожно вглядываясь в лицо Михаэля.
— Ну… дядя Джон занялся им… я думаю…
Но Михаэль не успел договорить, как Анита вскочила с кровати и выбежала из комнаты. Она стремительно спустилась по лестнице, спеша в кабинет Джорджа Бернса, но, когда подбежала плотную ко входу, услышала голоса.
— Он точно мертв! — зычный голос Джона Бернса, дяди Михаэля, звучал очень громко. — Мои люди всегда ответственно выполняют свою работу…
— Но ты точно убедился, что он апач, а не команч? — послышался в ответ голос его брата.
— Джон, обижаешь… Конечно, я все проверил еще с самого утра! Я нашел в баре одного старого индейского проводника и сразу же привел к нам после инцидента. Он очень опытный! Он сразу же сказал, что этот краснокожий — апач! Поэтому не было никакого смысла дальше держать его у тебя. Он и так был еле живой после сапог моих солдат, поэтому какой мне был резон с ним церемониться?..
— Ты приказал его убить?
— Конечно! Если он выживет, то может начать мстить. Правда, второй дикарь все-таки сбежал — мы так и не нашли его тело, но, в любом случае, дело сделано! Мои люди вернулись и доложили, что благополучно вывели его в прерию и пристрелили…
Дальше Анита не слушала, а просто упала на пол. Этот звук привлек внимание братьев Бернс, да и Михаэль как раз спустился вниз со второго этажа.
— Мисс Хоффман! — воскликнули все хором и подбежали к ней, но она не отвечала. У нее был шок. Четан умер! Она убила его! Ощущение невосполнимой потери и безумного чувства вины грозили сделать ее безумной.
«Господи! Я — чудовище! Забери мою жизнь…» — в отчаянии подумала она и потеряла сознание снова.
С тех пор прошло две недели, но Аните становилось все хуже. Доктора говорили, что она не проживет и двух месяцев, если не выйдет из такого состояния. Она отказывалась от еды и ни с кем не разговаривала. Даже бабуля Флоранс не могла достучаться до ее сознания, потому что Анита больше всего на свете хотела умереть.
— Почему, почему я не сказала ему, что прощаю его??? Если бы я сделала хотя бы это, он бы ушел с миром!
Отчаяние и гнев на саму себя потихоньку отнимали у нее жизнь. Она стала бледной и сильно исхудала. Ее большие глаза стали еще больше, а вместо округлых милых щечек появились болезненные впадины.
Михаэль, ежедневно навещающий Аниту, стал терять надежду.
Когда девушка в очередной раз сидела возле окна и вытирала свои воспаленные от слез глаза, он тихонько постучал и вошел в ее комнату.
Его лицо было не менее бледным, чем у нее. Он отчаялся, видя, как его любимая женщина погибает у него на глазах.
— Анита, — надломлено проговорил он, — Анита, поговорите со мной!
Но она не отвечала и даже не повернулась в его сторону. Тогда он подошел к ней вплотную и сел рядом.
— Анита, — снова обратился он к ней, и на лице его отражалась мука, — я больше не могу видеть ваши страдания! Правда! Я готов сделать все, что угодно, чтобы вам стало легче! Попросите меня, и я все сделаю! Я обещаю!!!
Впервые девушка среагировала и повернула свое измученное лицо к нему.
— Я хочу в прерию… Отвезите меня туда, пожалуйста!
Михаэль немного удивился странной просьбе, но потом обрадованно закивал.
— Конечно, конечно! Все, что захотите!
На следующий день, рано утром на двух лошадях они отправились по узким улочкам прочь из города. Михаэль хотел ехать в фургоне и с охраной, но Анита настояла на другом. Михаэль сразу же на все согласился, радуясь хотя бы тому, что она начала хоть как-то взаимодействовать с окружающими.
Покинув пределы города, они въехали в прерию, которая поражала воображение своей бескрайностью и суровостью. Море травы покрывало равнину от края до края, и ветер играл с ней словно с волнами на морской глади.
Солнце пекло немилосердно, но путники всё продолжали путь. Михаэль забеспокоился: эта территория могла быть опасной.
— Мисс Хоффман! Дальше ехать нельзя, потому что начинается территория индейцев…
Анита остановилась и осторожно спустилась с лошади. Она огляделась вокруг, словно вбирая в себя окружающую красоту, а потом устало опустилась прямо на траву. Михаэль поспешил привязать лошадей к какой-то коряге, и те начали с удовольствием щипать аппетитную зелень.
Михаэль опустился рядом с Анитой, боясь потревожить ее уединение. Девушка смотрела на небо с печалью и скорбью, щурясь от ярких лучей солнца.
Наконец она тихо произнесла:
— Вы знаете, мистер Бернс, что я очень нехороший человек?..
Михаэль растерялся, услышав такое заявление, а потом тут же поспешил прервать ее:
— Ну что вы, мисс, вы замечательный человек! Самая удивительная девушка из всех, кого я знаю!..